– Постой-ка, малыш, – сказал Мерчисон.
Малыш не остановился. Он продолжал идти: вниз по ступенькам, на тротуар, в город, во вселенную.
– Эй! – позвал Мерчисон. Он быстро огляделся в поисках полицейского. Ну, разумеется, вот так всегда. Он не помнил случая, чтобы коп в нужную минуту оказался под рукой. С кислой физиономией Мерчисон одернул трусы и вскрыл конверт, в котором лежал один-единственный листок. Он прочел его, сложил, убрал в конверт и крикнул: – Черт побери, неужели на первом этаже, кроме меня, нет ни одного копа?
В одну из дверей просунулась голова полицейского.
– Что случилось, сержант?
– Какого дьявола, куда все запропастились?
– Никуда, – ответил полицейский, – мы тут.
– Отнесите это письмо в сыскной отдел, – сказал Мерчисон и протянул конверт.
– Любовное послание? – спросил полицейский.
Мерчисон промолчал: слишком жарко, чтобы отвечать на тупые остроты. Полицейский пожал плечами и пошел на третий этаж, где, согласно указателю, находился отдел сыска. Дойдя до перегородки из редко сбитых реек, он толкнул маленькие воротца и направился к столу Коттона Хейза.
– Дежурный сержант велел передать это вам. – Он протянул конверт.
– Спасибо, – поблагодарил Хейз и развернул письмо.
В письме говорилось: «Сегодня в восемь вечера я убью Леди. Ваши действия?»
Глава 2
Детектив Хейз прочел письмо раз, другой. Первая мысль была: липа. Вторая: а если нет?
Вздохнув, он отодвинул стул и прошел в другой конец комнаты. Высокий, шесть футов два дюйма без обуви, он весил сто сорок фунтов. У него были голубые глаза, тяжелый квадратный подбородок с ямочкой и рыжие волосы, только над левым виском, куда ему однажды нанесли ножевую рану, волосы росли почему-то белые. Нос прямой, красивый, с уцелевшей переносицей, хорошо очерченный рот с полной нижней губой. И увесистые кулаки, одним из которых он стучал сейчас в дверь лейтенанта.
– Войдите! – крикнул лейтенант Бернс.
Хейз открыл дверь и шагнул в угловой кабинет. Стол лейтенанта обдувал вращающийся вентилятор. Бернс, плотный, небольшого роста мужчина, сидел за столом. Узел его галстука был приспущен, ворот рубашки расстегнут, а рукава закатаны почти до плеч.
– Газеты обещают дождь, – сказал он. – Куда же провалился этот проклятый дождь? – Хейз ухмыльнулся. – Вы собираетесь испортить мне настроение, Хейз?
– Не знаю. Что вы на это скажете? – Хейз положил письмо перед Бернсом.
Бернс быстро пробежал глазами послание.
– Вечно одно и то же. Стоит температуре подняться до тридцати, и психи тут как тут. Жара пробуждает в них жажду деятельности.
– Думаете, это липа, сэр?
– Откуда же мне знать? Одно из двух: либо это липа, либо святая правда. – Он улыбнулся. – Не правда ли, блестящее применение дедуктивного метода? Неудивительно, что я уже лейтенант.
– Что будем делать? – спросил Хейз.
– Который час?
Хейз взглянул на часы.
– Начало девятого, сэр.
– Значит, если это правда, в нашем распоряжении около двенадцати часов, чтобы спасти некую леди от возможного убийства. Двенадцать часов, чтобы найти убийцу и жертву в городе с восьмимиллионным населением при помощи одного только письма. Если это правда.
– Не исключено, сэр.
– Знаю, – задумчиво произнес Бернс. – Не исключено также, что кому-то пришла охота позабавиться. Нечем заняться? Время некуда девать? Так напиши копам письмо. Пусть побегают за призраком. Все возможно, Коттон.
– Да, сэр.
– Не пора ли звать меня Пит?
– Да, сэр.
Бернс кивнул.
– Кто держал в руках это письмо, кроме вас и меня?
– Очевидно, дежурный сержант. Я сам до листка не дотрагивался, сэр... Пит... если вы имеете в виду отпечатки пальцев.
– Именно. Кто сегодня дежурит?
– Дэйв Мерчисон.