Число киловатт электрической энергии, производимой от каждой BTU (Британская Тепловая Единица [British Thermal Unit]) сгораемого ископаемого топлива, или футо-фунты в секунду, полученные работой гидротурбин, непрерывно увеличивались с самого начала производства и распределения электроэнергии. Одновременно, вес производящего и распределяющего оборудования быстро уменьшился на каждый киловатт или лошадиную силу произведенной и доставленной энергии. Как следствие этого непрекращающегося технологического увеличения повсеместной эффективности, действительные суммарные космически утвержденные затраты на производство энергии всегда и неизменно уменьшались, и увеличение цен было, главным образом, результатом той задачи, чтобы, будучи на верхней позиции власти, исхитриться и посредством цен быть в состоянии платить как можно большие дивиденды акционерам и, таким образом, увеличивать биржевую цену их собственных акций, чтобы таким образом, в свою очередь, увеличивать их власть управлять денежными сбережениями других как капиталом. Такая манипуляция силой капитала одурманивает и выглядит неоспоримо.
Однако, вместе со всей эволюцией социоэкономико-политической силы, политически назначенные комиссии "общественного обслуживания" во всех штатах последовательно предоставляли еще более высокие ценовые ставки киловатт-часов частным, обманчиво названным "компаниям общественного обслуживания", производящим электроэнергию. Комиссии "общественного обслуживания" были столь неоспоримо сильны, что в 1981 и 1982 годах они были в состоянии позволить большим коммунальным предприятиям оставить приблизительно $900 млн., потраченных ими впустую, поскольку они отказываются от завершения строительства своих АЭС на Западном Побережье США, обвиняя в потере потребителей увеличение их ставок. В результате частные предприятия сделали $900 млн. на плохой азартной игре, имея возможность передачи им этой суммы с потерей ее для общества.
Постоянные фундаментальные сокращения эксплуатационных расходов, объединенные с постоянным ростом цен, произвели так много денег, что энергогенерирующие фирмы стали одними из самых богатых и самых невидимых среди манипулирующих политикой организаций. После Второй Мировой Войны богатство электроэнергетической отрасли, аккумулируемое в течение 3/4 столетия, успешно объединило свою политическую власть с теми самыми нефтяными гигантами, чтобы "присвоить себе ни за что" абсолютно все имущество атомной энергетической программы. Это включало в себя все ноу-хау и производственный аппарат военной атомно-энергетической программы правительства США, за развитие которой граждане США заплатили $150 млрд.
Это накопление политической власти совпало с общим рассветом общей сознательности молодежи США и когда-либо увеличивающегося процента зрелого американского электората, обеспокоенного коррупцией политических представителей его, до сих пор пользовавшегося доверием, демократического правительства. Эта коррумпированность неотъемлема в том факте, что предвыборные затраты на ТВ-кампанию в США теперь составляют $50 млн. для президентства, $10 млн. - для сенаторства и $5 млн. - для кресла конгрессмена. Эта коррумпированность расширена из-за промедлений Верховного Суда США с неурегулированностью 1981 года, что позволит неограниченным деньгам быть потраченными в следующие выборные годы.
Выведенные сегодня [из страны] наднациональные корпоративные гиганты всегда знали, что ископаемое топливо может исчерпаться и вскоре станет таковым. Чтобы встретить это непредвиденное обстоятельство, их великая стратегия последней трети столетия после Второй Мировой Войны состояла в том, чтобы вынудить американское правительство развивать потенциал военно-атомного превосходства, очень хорошо зная, что атомная война завершит занятость планеты Земля человечеством, каковой факт, в конечном счете, вынудил бы правительство отказаться от своего военного использования. Прежде всего, однако, монополия власти, должно быть, достигла их цели атомной энергии в качестве "коммунального сервиса"; во-первых, становления подрядчиком, чтобы управлять атомными средствами правительства; во-вторых, откачивания из американского правительства весь современный персонал ученых-атомщиков и все невидимые ноу-хау для развития всемирных АЭС, чтобы вкладываться в их проводную и измеренную энерго-монопольную систему по мере того, как нефтяные источники сократятся и приблизятся к истощению. Тем временем, поддерживая их власть над США и другими политическим и системами, их великая стратегия нашла необходимым, чтобы население США и Западного Мира пребывало в убежденной удовлетворенности тем, что США успешно поддерживали свое превосходство над СССР, производя больше атомных бомб, чем русские.
Чтобы начать свою проводную и измеренную монополию электроэнергетической власти "беспечных девяностых" - 1890 - каковая 3/4 столетия спустя стала подавляющей социоэкономической властью, Дж. П.Морган-старший использовал более раннюю форму эмиссии облигаций и привилегированных акций на каждом из его предприятий, как только они выплачивали дивиденды. Ему, таким образом, предоставили дополнительные свободные средства, для того, чтобы приступить к иным направлениям энергоструктурной системы: например, в медной горной промышленности (для использования в генерации и передаче электроэнергии), производстве стали (для высоколинейных мачт и боксов электрооборудования), и т. д.
Он использовал свою инженерную фирму Stone-Webster для разработки и создания иностранных энергетических систем под управлением Electric Bond and Share Company - EBASCO. Рост цен его энергетических компаний был автоматически приведен в соответствие с увеличением продаж акций его компаний на фондовой бирже. Цена этих акций увеличивалась с продвижением его собственных обыкновенных акций. Используя эти акции как капитал, он открыл свои собственные банки.
Поскольку его предприимчивые монополии заработали хорошие дивиденды, акции в его компаниях стали все более и более популярными. Его собственный банк и банки, которые он контролировал, открыли маклерские отделы. Он поддержал открытие многочисленных брокерских домов с индивидуальным владением биржевых мест, чтобы справиться с увеличивающейся сложностью продаж на открытом рынке и покупкой акций и облигаций его компаний. Ко времени Катастрофы 1929 года Морган управлял советами директоров General Electric, General Motors, U.S. Steel, медных компаний большой тройки, телефонных и телеграфных компаний, всеми коммунальными предприятиями Edison Electric и т. д.; и многими банками США.
В начале партнеры Моргана дали Гарвардскому Университету закон и бизнес-школы, из чьих высоко образованных и специализированных выпускников они рекрутировали армию юристов и финансовых экспертов для обслуживания офисов Уолл-Стрита. Эта правовая армия заправляла закулисным комплексом контрактной и финансовой канцелярщины, обеспечивающей бизнесы Моргана и его партнеров. Не будучи ограничен никакими законами против этого вплоть до 1929 года, он использовал общие банковские депозиты для поручительства его предприятий.
В начале 1920-х гг. банковская империя Моргана поддержала продажи фермерской техники фермерам по плану рассрочки платежей с обеспечением банкам первыми закладными на фермерское имущество, так же, как машинами. Как я объяснил в своей работе "Критический путь" [ "Critical Path"], плохой рынок свиней в 1926 году нанес финансовый удар по фермерам, сделав многих неспособными осуществлять их ежемесячные платежи по их купленным в рассрочку фермерским машинам. Банки не только забирали машины, но и лишали права пользования на фермы, которые были заложены в качестве гарантий по срочным платежам - банки страны нашли фермы непродаваемыми, поскольку не было никаких других людей в США, стремящихся прийти в сельское хозяйство. ("Как вы собираетесь подавлять их на ферме после того, как они видели Париж?" - песня Первой Мировой Войны.) Тогда более крупные городские банки, которые ссудили маленьким банкам деньги, основываясь на "разумности физической земли и машинного имущественного залога", лишили имущественных прав маленькие банки страны. Крупнейшие городские банки также нашли их изъятую собственность непродаваемой. Никакие фонды наличности не были доступны для обеспечения вывода средств вкладчиков. "Атаки" на банки множились. Наступил кризисный момент, когда более пяти тысяч банков закрылись в один день. Наконец, закрылись крупные чикагские банки, и только крупные банки Нью-Йорка оставались открытыми. Тогда обнаружилось, что они также, ссудив размещенные в них депозиты промышленным венчурам, теперь испытывают недостаток наличности, с которой можно вернуть средства их вкладчиков, и Новый Курс и FDR [от Franklin Delano Roosevelt] объявили "Банковский Мораторий", избегая, таким образом, признания банкротства американской банковской системы, и с ним - конец капитализма в США. Конгресс США, обстоятельно изучая вопрос, нашел, что маклерские отделы нью-йоркских банков использовали депозиты для ручательств по промышленным рискам. Поскольку это составляло основу банкротства, Банковский Акт Гласса-Стигала [Glass-Steagel Banking Act] от 1933 года был установлен "надолго" - как на это надеялись - для отделения рисковых брокерских гарантий от гарантированных правительством Нового Курса банковских депозитов граждан.