Применение стрельниковской дыхательной гимнастики на практике показало, что спектр болезней, при которых она помогает, очень широк. Об уникальной целебной гимнастике стала писать центральная пресса. Но вместе с народным признанием росло и неприятие официальной медицины. Высокопоставленные чиновники из Минздрава не хотели мириться с тем, что какая-то "самозванка", у которой не только медицинского, но и педагогического образования, в общем-то, не было, посмела проникнуть на их "территорию" и делать то, что им самим не удавалось. Используя предоставленное в их распоряжение новейшее медицинское оборудование для различных исследований, пульмонологи тем не менее оказались, как сейчас выражаются, неконкурентоспособными перед методикой Стрельниковой.
Александры Северовны Стрельниковой уже не было в живых. Через несколько лет после получения дочерью свидетельства, закрепляющего за ней право на изобретение "Способа лечения болезней, связанных с потерей голоса", Стрельникова-старшая в возрасте 88 лет скончалась от тяжелых травм, полученных в результате наезда автомобиля. (Страшное совпадение: ее дочь смерть тоже будет подстерегать на улице.)
К сожалению, я не знал Александру Северовну, так как познакомился с Александрой Николаевной в начале 1978 года. К тому времени она переехала из Сокольников в крохотную квартирку на улице Тухачевского. Видел лишь хранившуюся у Александры Николаевны старую любительскую кинопленку, на которой ее мать выходит в сад и садится в кресло-качалку. Кадры длятся несколько секунд.
- Маму любили все, - рассказывала мне Александра Николаевна. - И она очень по-доброму относилась к людям. Я - совсем другая, я не могу любить всех!
- Шуренька! - сказала как-то Людмила Ивановна Касаткина, когда мы с Александрой Николаевной были у нее в гостях. - Вы знаете, как я к вам отношусь...
Но какая у вас была мама! Она была святая!
Только через несколько лет после моего знакомства с Александрой Николаевной она как-то призналась, что незадолго до смерти Александра Северовна сказала ей:
- Через год к тебе придет мальчишка, его будут звать так же, как и твоего мужа (второй муж Александры Николаевны, Михаил, погиб в 1943 году). Научи его всему, он будет лечить после нас!
- Почему ты сказала "ко мне", мама? - спросила удивленно Александра Николаевна. - Почему не "к нам"?
- А меня уже не будет в живых, дочка! - ответила старшая Стрельникова.
"ЯЗЫЧНИЦА"
Александра Николаевна Стрельникова не только была замечательным педагогом, но и сама обладала прекрасным голосом. Она считала, что это в немалой степени заслуга дыхательной гимнастики.
Когда в 1953 году в Московской консерватории прослушивали ее учеников-вокалистов, консерваторские светила засомневались: "То, что они все прекрасно поют и владеют хорошей школой, еще не доказывает правильности методики... Вы, Александра Николаевна, просто собрали лучших самодеятельных певцов Москвы!"
И тогда Стрельникова встала и затянула "каторжное" по сложности исполнения ариозо Кумы ("Глянуть с Нижнего") из оперы П.И. Чайковского "Чародейка". Все оцепенели... Замерев от восторга, слушали женщину, чьи заслуги они еще несколько минут назад отвергали. Ну как же! Какая-то выскочка говорит о собственной методике постановки голоса, идущей вразрез со всеми общепринятыми рекомендациями, традиционными для певческих школ Англии, Франции и даже Италии!
Декан вокального факультета Гуго Натанович Тиц буквально впал в прострацию, а бывшая солистка Большого театра профессор Елена Катульская воскликнула: "Боже! Какая певица!.. Я отказываюсь участвовать в этой гнусной травле!"...
Каждый раз, присутствуя на домашних "сабантуях" у Александры Николаевны, где собирались певцы и актеры, которым мать и дочь Стрельниковы когда-то "чинили" голоса или которых просто учили петь, я давился слезами, слушая, как исполняет Александра Николаевна неаполитанские народные песни и романсы Вертинского... А так, как пела она русскую народную песню "Ноченька", не споет больше никто и никогда! Она обладала таким темпераментом и страстью, что, казалось, будто ее энергия может сокрушить все на своем пути.
Стройная, порывистая, стремительная... Рассыпанные по плечам рыжие волосы, пронзительный, демонический взгляд горящих глаз...
И голос, этот необычайный голос... Те, кому довелось его слышать, будут помнить всю жизнь.
Когда она пела, хотелось плакать... Она пела так, как будто ее сжигали на костре!
"Язычница!" - говорила она о себе.
А еще эта талантливая женщина писала стихи. Вот одно из поздних ее четверостиший:
На пороге Зимы я хочу
Увлекаться на час, опьяняясь...
Не торгуясь - за все заплачу!
И ни в чем никогда не раскаюсь!
У Александры Николаевны было какое-то сверхъестественное внутреннее чутье: она не могла объяснить, по каким признакам, но совершенно точно определяла болезнь человека, достаточно ему было сделать несколько упражнений гимнастики.
Уже потом, через несколько лет совместной работы, я понял, что по тому, как человек двигается, как он дышит, как он смотрит, она могла сказать, чем он болен.
Но были и другие случаи настоящего ясновидения, Помню, как-то летом мы отдыхали с Александрой Николаевной в Крыму, в Судаке. Вдруг неожиданно на пляже ее охватило сильное беспокойство. Я спросил, в чем дело.
- Что-то случилось, - сказала Александра Николаевна и, немного подумав, глядя на морской горизонт, добавила: - Случилось в театре... - и еще через несколько секунд уверенно и твердо произнесла: - В Театре Моссовета...
Тут надо уточнить, что последние лет пятнадцать-двадцать Стрельникова работала педагогом-вокалистом в Театре Сатиры и в Театре имени Моссовета.
На следующий день утром я купил в киоске газету "Советская культура". Когда я вслух прочел: "Умерла Фаина Георгиевна Раневская", Александра Николаевна вздрогнула, лицо ее на несколько мгновений' помертвело...
Однажды вечером, придя домой из Театра Сатиры, она сказала:
- Миронов и Папанов изменили манеру игры, и ЭТО мне не нравится.
Я понял, что ей не нравится не сама новая манера игры выдающихся актеров, а те причины, которые заставили ее изменить. Вскоре, возвратившись с работы поздно вечером, не раздеваясь, в прихожей, она сообщила каким-то странным, неестественно глухим голосом:
Умер Папанов, - и, прислонившись спиной к двери, глядя остановившимся взглядом в глубь комнаты, тихо и обреченно произнесла: - И мне кажется, следующим будет Андрюша...
Она медленно сползла по двери на пол и несколько минут сидела так в прихожей, глядя невидящими глазами куда-то в пустоту. Затем тяжело встала (это при ее-то легкости и порывистости!) и, не раздеваясь, прошла в комнату.
Андрея Миронова не стало очень скоро...