Итак, подлинного Гоголя, который умер своей смертью и которого воплотил в скульптуре Андреев, все-таки попытались убить. Что ж, это вполне вписывалось в канву большевистских традиций. Фольклор с этим хорошо знаком.
Эволюция посмертного образа писателя в тесных сталинских рамках социалистического реализма не осталась незамеченной в городском фольклоре. По Москве ходила эпиграмма, за которую в те времена можно было легко поплатиться свободой, а то и самой жизнью:
Юмор Гоголя нам мил,
Слезы Гоголя – помеха.
Сидя, грусть он наводил,
Пусть теперь стоит… для смеха.
Таким образом, все три московских монумента – два Гоголю и один Пушкину – вместе с тем, что являются памятниками конкретным писателям, стали еще и памятниками эпохам, в которые были возведены, символами, олицетворяющими определенное время.
Впрочем, это произошло не только с памятниками, но и с самими оригиналами. Сегодня именами Пушкина и Гоголя можно оперировать, даже не смущаясь путаницы с авторством тех или иных произведений, принадлежащих каждому из них. И дело тут вовсе не в пробелах школьного образования. Просто познание мира идет от частного к общему. Вслушайтесь в смысл современного анекдота, сохраненного в арсеналах городского фольклора обеих столиц.
...
Идут два читателя мимо памятника Пушкину. "Ха, – воскликнул один, – написал каких-то "Мертвых душ", и на тебе, памятник". – "А мне кажется, – засомневался второй, – "Мертвые души" написал Гоголь". – "Тем более, – отозвался первый". Вот такая история.
История… Однажды об этом удачно выразился Сергей Довлатов, который умер вдали от родины, в вынужденной эмиграции, не дожив всего одного года до гоголевского прижизненного возраста. На вопрос, заданный самому себе: "Что же будет после смерти?", он ответил: "После смерти будет история". Это правда. Со смерти Гоголя прошло более полутора столетий, а его история продолжается. Продолжается во вновь открываемых памятниках ему, в найденных новых документах о нем, в новом прочтении знакомых текстов, в новых легендах и преданиях, во всем его творчестве, которым мы с благодарностью пользуемся в повседневной жизни, иногда даже не подозревая, кому обязаны таким неисчерпаемым источником образного мышления.
Три цвета запретной любви в интерпретации городского фольклора
1
Традиционная религиозная мораль делит любовь на две категории. Первая включает в себя платонические, то есть исключительно духовные, взаимоотношения молодых людей до брака и законную половую жизнь в браке. Как сказано в Библии, "оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть". Необходимым условием законности брака было достижение брачного возраста, который определялся государством, и согласие на заключение брака обеих сторон. Институт брака закреплял единобрачие и противопоставлялся полигамии, господствовавшей в ранний период языческого общества.
Вторая категория любви – это любовь незаконная, грешная, преступная. Строго говоря, ее даже не называют любовью. Это или блуд, распутство и разврат в холостом состоянии, или прелюбодеяние, то есть нарушение супружеской верности одним из супругов после заключения законного брака. Прелюбодеяние сурово осуждается религиозными догматами и должно преследоваться гражданскими законами. Свое отношение ко второй категории любви христианская религия закрепила в основных этических и моральных нормах человечества – Десяти Заповедях, дарованных Господом израильскому народу через Моисея: "Не прелюбодействуй" и "Не желай жены ближнего своего".
С тех самых пор, как эти догматы были признаны всеми христианскими конфессиями, фольклор практически не посягал на ту область человеческих отношений, которые относятся к первой категории любви. Разве что уточнил, что "муж и жена – одна сатана". Что же касается добрачных романтических отношений, то эту часть жизни влюбленных успешно эксплуатирует в основном художественная литература и поэзия. Тут им нет равных. Тут фольклору практически делать нечего.
И только вторая, запретная или незаконная категория любви по нашей весьма упрощенной, условной классификации досталась на долю фольклора. Фольклор на нее реагирует, фиксирует и интерпретирует. Тут ничего не поделаешь. Так сложилось исторически. Фольклор, если можно так выразиться, выполняет социальную функцию присмотра за общественной моралью и нравственностью. Работа, прямо скажем, неблагодарная. Но фольклор оправдывает то обстоятельство, что он, за крайне редким исключением, никогда ничего не оценивает и ничему не учит.
Доказательства того, что эта категория любви грешная, можно легко обнаружить в Ветхом Завете. Когда Бог сказал Адаму и Еве: "Плодитесь и размножайтесь", он тем самым возложил на человечество две вечные функции: обязанность воспроизводить себе подобных и ответственность за продолжение рода.
По большому счету, Природе, кроме этого, абсолютно ничего от человека не надо. Чтобы гарантия обязательности и непрерывности процесса воспроизводства была полной, Природа одарила людей таким мощным и безотказным орудием, как любовь и влечение полов друг к другу. Всякое отступление от заданных правил жестоко каралось. Как только один из внуков библейского патриарха Иакова Онан нарушил брачный договор со своей женой Фамарью и "излил семя свое на землю", он был навеки проклят и умерщвлен Всевышним, потому что "зло было пред очами Господа то, что он делал". Имя Онана стало нарицательным. Онанизмом называется патологический с точки зрения религии и общества акт рукоблудия. Вот в какие доисторические глубины уводят корни нашего презрительного отношения к этому физиологическому явлению.
Со временем такое негативное отношение распространилось на все виды половых связей, если они не предполагают деторождения. К ним относится половая распущенность до брака, любовь на стороне, втайне от одного из супругов, а также сексуальные связи между людьми одного пола.
До недавнего времени интимные отношения между лицами мужского пола, известные как мужеложство или гомосексуализм, медицинской наукой признавались в лучшем случае в качестве клинической патологии, а в худшем – социально опасным извращением. И если наука все-таки преодолела ветхозаветный и средневековый консерватизм в оценках этого сложного биологического явления, то общество до таких моральных высот все еще не доросло.
Как утверждают те же медики, причины гомосексуализма ученым неизвестны. Скорее всего, речь может идти о биологических особенностях человека, когда он еще до рождения становится жертвой обыкновенной ошибки природы.
Но если причины возникновения гомосексуализма вызывают споры, то в вопросах его распространения в обществе ученые, кажется, единодушны. Они связывают его исключительно с социальными условиями существования. Известно, что мужеложство особенно широко распространено в замкнутых, обособленных мужских коллективах – в армейских казармах, на кораблях дальнего плавания, в общих тюремных камерах, в закрытых военных учебных заведениях, в мужских монастырях.
Один из самых популярных в Европе словарей – Словарь античности, выдержавший только в Германии более десятка изданий и переведенный в 1992 году на русский язык, вообще утверждает, что эротическо-сексуальная связь лиц мужского пола возникла на самой заре структурных изменений в обществе, в период перехода первобытнообщинных отношений в классовые. И произошло это в античные времена, в X–VI веках до н. э., в пору появления так называемых военных демократий. Армейская служба вдали от дома была исключительной привилегией мужчин, которые вынуждены были приспосабливаться к жизни без женщин.
Попытки государства взять под контроль и регулировать это явление появились давно. Так, например, в Афинах людей, занимавшихся мужеложством за деньги, подвергали штрафу. То есть разницу между людьми, испытывающими трудности с биологической самоидентификацией, и мужчинами, промышлявшими проституцией, понимали уже тогда.
Известная терминологическая путаница с такими понятиями, как гомосексуалисты, трансвеститы, педофилы и пр., привела к тому, что всех их стали называть одним словом "голубые". И слово стало оскорбительным, хотя на самом деле первоначально оно не несло в себе никакого негативного заряда. Его этимология связана с английским выражением blue ribbon, то есть "голубая лента" – общепринятый обыкновенный знаковый атрибут новорожденного мальчика, в отличие от девочки, которую сразу после рождения принято было обвязывать розовой ленточкой. Этот обычай достался нам в наследство от Средних веков. В те времена цвет считался символом пола. Синий – мужского и розовый – женского. Например, когда у французского дворянина рождался мальчик, он вдевал в петлицу синий цветок.