У Гайдара: красный глаз светофора, темные тоннели, пустота. У Булгакова: подземелье, темнота, огонек. "Было темно, как в подземелье […] и Маргарита невольно уцепилась за плащ Азазелло, опасаясь споткнуться. Но тут вдалеке и вверху замигал огонек какой-то лампадки и начал приближаться" . Ждет Сережа, ждет и Маргарита. "Эти десять секунд показались Маргарите чрезвычайно длинными. По-видимому, они истекли уже, и ровно ничего не произошло. Но тут вдруг что-то грохнуло внизу в громадном камине, и из него выскочила виселица с болтающимся на ней полурассыпавшимся прахом […] Теперь снизу уже стеною шел народ, как бы штурмуя площадку, на которой стояла Маргарита". У Гайдара: "Вдруг пустынные платформы ожили, зашумели. Внезапно возникли люди. Они шли, торопились. Их было много, но становилось все больше – целые толпы, сотни…".
Но на бал просто так не попадешь; нужны специальные атрибуты. Маргарите на грудь вешают тяжелое изображение пуделя, Сереже тоже нужен своеобразный пропуск – маска. "Сзади напирала очередь, и раздумывать было некогда. Я заплатил два рубля за маску, два за вход и, пройдя через контроль, смешался с веселой толпой". "Ничего, ничего, ничего! – бормотал Коровьев […] – ничего не поделаешь, надо, надо, надо".
Маска – это разрешение на проход в другое пространство. Есть в Москве некий параллельный мир, где нет никаких каменщиков и прачек.
Пройдя контроль, Сережа оказывается там же, где и Маргарита, – в тропическом лесу: "Мы взбирались на цветущие холмы, спускались в зеленые овраги, бродили меж густых деревьев". У Булгакова: "Красногрудые зеленохвостые попугаи цеплялись за лианы, перескакивали по ним и оглушительно кричали: "Я восхищен!"" На Сережином пути встречаются "веселые пастухи, отважные охотники и мрачные разбойники", а также "добрые звери, злобные страшилы и чудовища". Двадцатый век, московская толпа.
Описывая "блестящий карнавал" в Парке культуры, Гайдар, скорее всего, вдохновлялся реальными карнавалами, проходившими там . А не могли ли, кстати, советские карнавалы 1930-х годов повлиять на Булгакова, когда он писал бал у Сатаны?
В библейских сценах "Мастера" есть свой "блестящий карнавал" – Пасха в Ершалаиме. Там праздничные огни, пламя светильников, славословия. В Москве с берега пускают разноцветные дымовые ракеты, пахнет водой, смолой, порохом и цветами.
Низа, заманившая Иуду в ловушку, появляется из толпы, как и подружка Сережи, Нина:
"…в кипении и толчее его обогнала как бы танцующей походкой идущая легкая женщина в черном покрывале, накинутом на самые глаза […] молодой человек догнал женщину и, тяжело дыша от волнения, окликнул ее:
– Низа!"
"Она обрадовалась, схватила меня за руки и заговорила:
– Ах, какое, Сереженька, горе! Ты знаешь, я потерялась. Где-то тут сестра Зинаида, подруги, мальчишки… Я подошла к киоску выпить воды. Вдруг – трах! бабах! – труба… пальба… Бегут какие-то солдаты – все в стороны, все смешалось; я туда, я сюда, а наших нет и нет… Ты почему один? Ты тоже потерялся?"
Нет, Низа, конечно, не могла так сказать…
"Но мы не нашли тех, кого искали, – продолжает Сережа, – вероятно потому, что волшебный дух, который вселился в меня в этот вечер, нарочно водил нас как раз не туда, куда было надо. И я об этом догадывался и тихонько над этим смеялся".
В Маргариту на ту ночь тоже вселился "волшебный дух". Да и с Ниной творится что-то неладное.
"Когда я буду большая, – задумчиво сказала Нина, – я тоже что-нибудь такое сделаю.
– Какое?
– Не знаю! Может быть, куда-нибудь полечу".
Нина вот-вот понесется над Москвой, как и Маргарита. "Невидима и свободна! Невидима и свободна!"
Наверное, в парке особый воздух. Люди совершают безумные поступки. Сережа, считающий себя почти нищим, позабыв все на свете, выхватывает из кармана бумажник. "Деньги! А это что – не деньги? Мы ужинали, я покупал кофе, конфеты, печенье, мороженое". Одним словом, Сатана там правит бал.
"Или, может быть, будет война, – возбужденно продолжает Нина. – Смотри, Сережа, огонь! Ты будешь командиром батареи. Ого! Тогда берегитесь… Смотри, Сережа! Огонь… огонь… и еще огонь!"
"Тогда огонь! – вскричал Азазелло. – Огонь, с которого все началось и которым мы все заканчиваем.
– Огонь! – страшно прокричала Маргарита […]
– Гори, гори, прежняя жизнь!
– Гори, страдание! – кричала Маргарита".
Нина убегает. Сережа опять остается один. И в самом деле, зачем Нине и ее отцу, честному и несгибаемому Платону Половцеву, нужна дружба с ворами?
Оба писателя уловили тот зловещий и волшебный дух, что царил в Москве в тридцатые годы, и – каждый по-своему – описали его. Как будто вместе с переносом столицы в Москву следом перекочевала и петербургская чертовщина.
Старьевщик и процентщица
У одиночества наших героев есть не только психологическая, но и материальная сторона: им катастрофически не хватает денег.
Советский пионер и студент-разночинец одеты плохо, особенно жалки их головные уборы. Шляпа Родиона Романовича "вся в дырах и пятнах, без полей"; у Сережи безобразная кепка с дырой, которую он прожег у костра.
По-своему беден и набоковский Федор Константинович: сапожник отказался чинить ему башмаки, а при покупке новых обнаружилось, что нога "плохо заштопана". Каблук Сережиного ботинка был стоптан, но он, в отличие от берлинского жителя, пытается починить ботинок сам: "…чтобы подровнять, я сдернул клещами каблук у другого, потом гвозди забил молотком".
Безденежье и неприкаянность взаимосвязанны. В "Судьбе барабанщика" появляется не самая типичная для советской литературы тема – тема нищеты. Впрочем, сначала Сережа при деньгах. Ведь Валентина оставила ему на месяц целых 150 рублей, но дурацкие траты вроде покупки фотоаппарата, а потом его починки, страсть к развлечениям приводят к тому, что он быстро остается на мели. Сначала Сережа пытается найти деньги в запертом ящике письменного стола. Но он лишь портит замок и ломает ключ: вместо денег находит черный браунинг, принадлежащий мужу Валентины. Браунинг, точно по Чехову, конечно же, выстрелит.
Что делают Родион Романович и Сережа в сходных жизненных ситуациях? "Парнишке из благородных" приходится закладывать вещи, советскому мальчику – продавать; другого способа наш барабанщик не находит. Естественно, оба на этом теряют.
Раскольников приносит старухе серебряные часы. Однако старуха дает издевательски мало: "Полтора рубля-с и процент вперед, коли хотите-с".
Своя "процентщица" есть и у Сережи. Это старьевщик. Для пионера, лихорадочно думающего, где бы достать деньги, старьевщик оказывается последней надеждой. Сережа зазывает старьевщика домой, вываливает перед ним кучу вещей: коньки, куртку, рубашку, футбольный мяч. Однако опытный старьевщик дает лишь шесть рублей.
"Как шесть рублей? За такую кучу всего шесть рублей, когда мне надо тридцать?!"
Точно так же реагирует и Раскольников.
"Полтора рубля! – вскрикнул молодой человек.
– Ваша воля. – И старуха протянула ему обратно часы.
Молодой человек рассердился и намеревался уже уйти; но вспомнил, что идти больше некуда. "Давайте!" – сказал он грубо".
Сережа тоже "попробовал было торговаться". Но старьевщик "стоял молча и только изредка лениво повторял: "Шесть рублей. Цена хорошая"".
За вторую порцию барахла старьевщик накидывает еще пять рублей, и тогда Сережа продает, видимо, самую дорогую вещь в доме: Валентинину меховую горжетку. Сереже, как и Раскольникову, некуда больше идти.
Сережа решил одну проблему, но мгновенно увяз в других: грядущее разоблачение кражи, взломанный ящик стола, найденный пистолет. Теперь он придумывает нарочно не запирать квартиру, чтобы потом все свалить на воров; сам выпутаться из катастрофы он, конечно, не сможет.
Юный барабанщик столкнулся с вечными проблемами – нищетой и наживой.
Советский мир и преисподняя
В мире Сережи, откуда ни возьмись, возникает таинственный дядя. Для Сережи дядя – спасительный поворот сюжета, он просто обязан был соткаться из воздуха, как Коровьев.
Низкорослый толстый человек в сером костюме и желтых ботинках запросто проникает в Сережину квартиру, распевает там песни и даже ставит примус. "Вор, очевидно, кипятил чайник и собирался у нас завтракать", – изумляется Сережа. Дядя ведет себя так же нагло, как потом будут вести себя постояльцы в квартире Берлиоза.
"А… где же вы будете жить?
– В вашей квартире, – вдруг развязно ответил сумасшедший и подмигнул".