Когнитивные языковые нормы – это отображенные в семантике языка представления о нормальных (=обычных, правильных, распространенных) проявлениях тех или иных объектов.
Если прилагательные социальный и когнитивный противопоставляют обозначаемые ими явления друг другу, то существительное норма подчеркивает общность последних. По нашему мнению, для социальных и когнитивных языковых норм характерен тот комплекс функций, который характерен для норм вообще.
Регулятивная функция рекомендует носителю языка, что и как ему следует сказать. Применительно к когнитивным нормам такой регулирующей силой можно назвать семантику языка: "языковое сознание поворачивает отражательный процесс языковых элементов в сторону управления поведением" [52, с. 25], а критерием нормативности – соответствие выбранной единицы обозначаемому, знаниям о нем. В случае с социальными языковыми нормами регулирующим фактором являются культурные традиции употребления языка: ортологическая, стилистическая, жанровая и т. п.
Создавая модель речевой деятельности, Г. В. Ейгер видит основой регулятивных процессов чувство языка, под которым понимается сумма знаний о языке, полученная в результате бессознательного обобщения многочисленных актов речи, функционирующая в виде языковых представлений индивида и регулирующая правильность речи [52, с. 11]. В целом соглашаясь с подобной версией, мы предлагаем внести уточнение: чувство языка базируется не только на знаниях о языке, к которым относятся и знания об употреблении языка, но и на знаниях о мире, воплощенных в языке (в терминологии Е. С. Кубряковой на знаниях языковых и объектных [83, с. 10]). Так как, по сути, знания о языке
– составная часть знаний о мире, в исследованиях регуляции речевой деятельности не следует игнорировать один из этих видов когниций. С одной стороны, на человека через семантику языка воздействует весь колоссальный жизненный опыт предшествующих поколений. Таким образом действуют когнитивные языковые нормы. С другой стороны, традиции употребления языка составляют содержание социальных языковых норм.
Обратной стороной регулятивной функции является функция оценочная: метаязыковая рефлексия носителя языка позволяет ему оценить любое свое или чужое высказывание как нормативное или ненормативное и в когнитивном, и в социальном аспекте. Оценочный механизм действует в структуре речевой деятельности и формирует как у говорящего, так и у слушающего представление о правильности, уместности, адекватности речевой единицы. Для обозначения этого механизма Г. В. Ейгер предлагает термин механизм контроля языковой правильности, который обозначает механизм сличения и оценки соответствия значения и/или формы языковой структуры эталону в языковой памяти индивида и замыслу в целом [52, с. 10]. Выше мы подчеркивали, что нормы, с одной стороны, являются регуляторами, внешними по отношению к системе, но с другой – будучи усвоенными и освоенными, составляют личный опыт человека и становятся регуляторами внутренними. Эта двойственность объясняет, на наш взгляд, тот факт, что человек лишь частично осознает норму: упомянутое сличение с эталоном в большом числе случаев проходит на бессознательном уровне. Частичная осознанность, как следствие, характерна и для аномалий. Заметим, что соотношение осознанного и неосознанного различает социальные (осознаны в большей степени) и когнитивные (осознаны в меньшей степени) нормы. Так, любой носитель языка знает, что правила употребления единиц языка существуют (норма "работает" как внешний регулятор), но, не зная конкретного правила, не заметит и его нарушения в собственной или чужой речи. Существование когнитивных норм, действующих как внутренний регулятор, не является очевидным, однако их нарушение сразу бросается в глаза из-за конфликта речевой единицы и познавательного опыта носителя языка.
Унифицирующая функция когнитивных норм реализуется через сведение многообразия вариантов к наивной категории-инварианту, к которой могут быть отнесены объекты, не только обладающие сходством, но и различающиеся. В языке категориальный инвариант закреплен в значении языковой единицы, позволяющем использовать ее для обозначения широкого круга объектов. Категоризация действительности отражает познавательный опыт как отдельного носителя языка, так и всей лингвокультурной общности, а также человечества в целом. Унифицирующая функция социальных языковых норм проявляется в сведении многообразия способов употребления языковой единицы к одному эталонному варианту. Заметим, что применительно к социокультурным нормам речь, в сущности, идет не об инварианте, а именно о варианте, признаваемом эталоном. Принципиальное различие заключается в том, что эталонный вариант, в отличие от нематериального инварианта, действительно существует. Закрепление за одним из вариантов статуса эталона является результатом осмысления языковой традиции.
Селективная функция когнитивных языковых норм заключается в том, что выбор основывается на соответствии языковой единицы вне-языковой ситуации, а также познавательному опыту членов коммуникации и этнокультурной общности в целом. Социальные языковые нормы закрепляют один из вариантов как социально одобряемый.
Наконец, стабилизирующая функция проявляется в том, что языковые нормы поддерживают равновесие системы языка, характер которого, по Э. Косериу, таков: это, с одной стороны, "внутреннее равновесие между комбинаторными и дистрибутивными вариантами и между различными системными изофункциональными средствами, а с другой – внешнее (социальное и территориальное) равновесие между различными реализациями, допускаемыми системой" [77, с. 174]. Заметим, что это определение может быть вполне успешно применено как к социальным языковым нормам, так и к когнитивным.
Итак, общность функций объединяет исследуемые социальные и когнитивные явления, в связи с чем и те, и другие могут быть охарактеризованы как нормы.
Далее мы рассмотрим особенности социальных языковых норм, раскрывающиеся в сравнении с другими социальными нормами, и охарактеризуем когнитивные языковые нормы через понятие категории.
3.1.2. Языковая норма как социальный феномен
Нормы литературного языка, представляющие собой традиционные и одобряемые обществом реализации возможностей системы, могут быть рассмотрены в ряду норм социальных. Признание этого факта не является новым для лингвистики (так, авторы монографии "Основы теории речевой деятельности" [121], указывая на принципиальное сходство норм поведенческих и языковых, предлагали определять последние через понятия конвенциональной роли и социальных экспектаций), однако систематическое описание языковой нормы в этом аспекте до сих пор не было предпринято. Разумеется, перенос на лингвистическую почву достижений социологии не может осуществляться буквально, однако социальный характер норм языка позволяет делать обобщения.
Как и другие социальные нормы, нормы языковые:
а) имеют своим источником традицию.
В социальном опыте носителей языка складывается традиция употребления тех или иных языковых средств, которая становится предпосылкой формирования нормы – "совокупности наиболее устойчивых традиционных (курсив мой. – Н. Ф.) реализаций языковой системы, отобранных закрепленных в процессе общественной коммуникации" [149, с. 337]. Как указывал еще Ф. де Соссюр, традиционность – один из важнейших признаков языкового знака: "Именно потому, что знак произволен, он не знает иного закона, кроме закона традиции, и только потому он может быть произвольным, что опирается на традицию". Исторический характер языка, "солидарность с прошлым давит на свободу выбора" (цит. по [114, с. 550]). В современном языкознании под языковой традицией (иначе – сохраняемостью нормативных явлений в истории языка) понимают адекватность усвоения языковых явлений новым поколением носителей языка [89, с. 83].
б) порождают систему запретов.
В общенародном языке, его нелитературных разновидностях почти всегда, а в литературном языке регулярно норма имеет запрещающий характер. "Так не говорят", "нельзя", "не следует", "не рекомендуется" – часть вариантов, вполне соответствующих системе, запрещена нормой, словно табуирована;
в) конкретизируются в понятиях правила, предписания, порядка, образца.