Многочисленные чиновники всех рангов считались "рабами султана". Многие сановники и в самом деле начинали свою карьеру настоящими рабами на дворцовой или военной службе. Но и получив высокий пост в империи, каждый из них знал, что его положение и жизнь зависят только от воли султана. Примечателен жизненный путь одного из великих везиров XVI в. – Лютфи-паши, который известен как автор сочинения о функциях великих везиров ("Асафнаме"). Он попал во дворец султана мальчиком в числе детей христиан, принудительно набиравшихся для службы в янычарском корпусе, служил в личной гвардии султана, сменил ряд постов в янычарском войске, стал бейлербеем Анатолии, а затем Румелии. Женат Лютфи-паша был на сестре султана Сулеймана. Это помогало карьере. Но он лишился поста великого везира, как только осмелился порвать со своей высокорожденной супругой. Впрочем, его постигла далеко не худшая участь.
К казням в средневековом Стамбуле были привычны. Табель о рангах отражалась даже в обхождении с головами казненных, которые обычно выставлялись у стен дворца султана. Отрубленной голове везира полагалось серебряное блюдо и место на мраморной колонне у дворцовых ворот. Менее крупный сановник мог рассчитывать лишь на простую деревянную тарелку для своей слетевшей с плеч головы, а уж головы рядовых проштрафившихся или безвинно казненных чиновников укладывались без всяких подставок на землю у стен дворца.
Особое место в Османской империи и в жизни ее столицы занимал шейх-уль-ислам. Высшее духовенство, улемы, состояло из кадиев – судей в мусульманских судах, муфтиев – исламских богословов и мюдеррисов – преподавателей медресе. Сила мусульманского духовенства определялась не только его исключительной ролью в духовной жизни и администрации империи. Оно владело огромными земельными угодьями, а также разнообразным имуществом в городах.
Только шейх-уль-ислам обладал правом толковать любое решение светских властей империи с точки зрения положений Корана и шариата. Его фетва – документ, одобряющий акты высшей власти, – была необходима и для султанского указа. Фетвы санкционировали даже низложение султанов и их восшествие на престол. Шейх-уль-ислам занимал в османской официальной иерархии место, равное великому везиру. Последний ежегодно наносил ему традиционный официальный визит, подчеркивая уважение светских властей главе мусульманского духовенства. Шейх-уль-ислам получал огромное жалованье от казны.
Османская бюрократия не отличалась чистотой нравов. Уже в указе султана Мехмеда III (1595–1603), изданном по случаю его восшествия на престол, говорилось о том, что в прошлом в Османской империи никто не страдал от несправедливости и вымогательства, ныне же сводом законов, гарантирующих справедливость, пренебрегают, а в делах административных присутствуют всевозможные несправедливости. С течением времени коррупция и злоупотребление властью, продажа доходных местечек и безудержное взяточничество стали очень распространены.
По мере роста могущества империи османов многие европейские государи стали проявлять все большую заинтересованность в дружественных отношениях с нею. Стамбул часто принимал иностранные посольства и миссии. Особенно активны были венецианцы, чей посол побывал при дворе Мехмеда II уже в 1454 г. В конце XV в. начались дипломатические отношения Порты с Францией и Московским государством. А уже в XVI в. дипломаты европейских держав вели в Стамбуле борьбу за влияние на султана и Порту.
В середине XVI в. возник сохранившийся до конца XVIII в. обычай обеспечивать иностранные посольства на время их пребывания во владениях султанов довольствием от казны. Так, в 1589 г. Высокая Порта выдавала персидскому послу сто баранов и сто сладких хлебов в день, а также значительную денежную сумму. Послы мусульманских государств получали содержание в большем размере, нежели представители христианских держав.
В течение почти 200 лет после падения Константинополя иностранные посольства располагались в самом Стамбуле, где для них было отведено специальное здание, называвшееся "Эльчихан" ("Посольский двор"). С середины XVII в. послам были предоставлены резиденции в Галате и Пере, а в Эльчихане располагались представители государств – вассалов султана.
Прием иностранных послов проводился по тщательно разработанному церемониалу, который должен был свидетельствовать о мощи империи османов и могуществе самого монарха. Высоких гостей стремились поразить не только убранством султанской резиденции, но и грозным видом янычар, которые в таких случаях тысячами выстраивались перед дворцом в качестве почетного караула. Кульминацией приема был обычно допуск послов и их свиты в тронный зал, где они могли приблизиться к особе султана лишь в сопровождении его личной охраны. При этом по традиции каждого из гостей вели к трону под руки двое из стражей султана, отвечавших за безопасность своего господина. Богатые подарки султану и великому везиру были непременным атрибутом всякого иностранного посольства. Нарушения этой традиции были редки и, как правило, дорого обходились виновникам. В 1572 г. французский посол так и не удостоился аудиенции у Селима II, ибо подарков от своего короля он не привез. Еще хуже обошлись в 1585 г. с австрийским послом, также явившимся ко двору султана без подарков. Его просто заточили в темницу. Обычай подношения даров султану иностранными послами просуществовал до середины XVIII в.
Сношения иностранных представителей с великим везиром и другими высшими сановниками империи также были обычно сопряжены с множеством формальностей и условностей, а необходимость делать им дорогие подарки оставалась до второй половины XVIII в. нормой деловых отношений с Портой и ее ведомствами.
При объявлении войны послов сажали в темницу, в частности в казематы Едикуле, Семибашенного замка. Но и в мирное время случаи оскорбления послов и даже физического насилия над ними или произвольного тюремного заключения не были явлением чрезвычайным. К представителям России султан и Порта относились, пожалуй, уважительнее, чем к прочим иностранным послам. За исключением заточения в Семибашенный замок при возникновении войн с Россией русские представители не подвергались публичным унижениям или насилиям. Первый московский посол в Стамбуле, стольник Плещеев (1496), был принят султаном Баязидом II, а ответные грамоты султана содержали уверения в дружбе Московскому государству, да и весьма добрые слова о самом Плещееве. Отношение султана и Порты к российским послам в последующие времена, очевидно, определялось нежеланием ухудшать отношения с могущественным соседом.
Однако Стамбул был не только политическим центром Османской империи. "По своему значению и как резиденция халифа Стамбул стал первым городом мусульман, столь же сказочным, как и древняя столица арабских халифов, – отмечает Н. Тодоров. – В нем было сосредоточено огромное богатство, которое составили добыча победоносных войн, контрибуции, постоянный приток налогов и других поступлений, доходы с развивавшейся торговли. Узловое географическое положение – на скрещении нескольких основных торговых путей по суше и морю – и привилегии в снабжении, которыми Стамбул пользовался на протяжении нескольких веков, превратили его в крупнейший европейский город".
Столица турецких султанов обладала славой красивого и процветающего города. В великолепный природный рисунок города хорошо вписались образцы мусульманского зодчества. Новый архитектурный облик города возник не сразу. Обширное строительство велось в Стамбуле долгое время, начиная со второй половины XV в. Султаны позаботились о восстановлении и дальнейшем укреплении городских стен. Затем начали возникать новые здания – султанская резиденция, мечети, дворцы.
Гигантский город естественным образом распадался на три части: собственно Стамбул, находившийся на мысу между Мраморным морем и Золотым Рогом, Галата и Пера на северном берегу Золотого Рога и Ускюдар на азиатском берегу Босфора, третий крупный район турецкой столицы, выросший на месте древнего Хрисополя. Основную часть городского ансамбля составлял Стамбул, границы которого определялись линиями сухопутных и морских стен бывшей византийской столицы. Именно здесь, в старой части города, сложился политический, религиозный и административный центр Османской империи. Здесь находились резиденция султана, все правительственные учреждения и ведомства, важнейшие культовые сооружения. В этой части города по традиции, сохранившейся с византийских времен, располагались крупнейшие торговые фирмы и ремесленные мастерские.
Очевидцы, дружно восхищавшиеся общей панорамой и местоположением города, были столь же единодушны в разочаровании, возникавшем при более близком знакомстве с ним. "Город внутри не соответствует своему прекрасному внешнему облику, – писал итальянский путешественник начала XVII в. Пьетро делла Балле. – Напротив, он довольно безобразен, поскольку никто не заботится о том, чтобы держать улицы в чистоте… из-за небрежности жителей улицы стали грязными и неудобными… Здесь очень мало улиц, по которым легко могут проехать… дорожные экипажи – ими пользуются только женщины и те лица, которые не могут ходить пешком. По всем остальным улицам можно ездить только верхом или идти пешком, не испытывая при этом большого удовлетворения". Узкие и кривые, в большинстве своем немощеные, с непрерывными спусками и подъемами, грязные и мрачные – такими выглядят в описаниях очевидцев почти все улицы средневекового Стамбула. Только одна из улиц старой части города – Диван Иолу – была широкой, сравнительно опрятной и даже красивой. Но то была центральная магистраль, по которой султанский кортеж обычно проезжал через весь город от Адрианопольских ворот до дворца Топкапы.