Тогда Петр попросил всех, кто был рядом, выйти из кельи. Оставшись наедине с царем, архимандрит упал на колени и повинился во лжи, признавшись, что он был затворником и проповедовал, показывая образ плачущей Богородицы.
Петр велел архимандриту выйти к своей свите и к иеромонахам, ожидавшим их в Гостевой палате, и честно признаться, каким образом учинил архимандрит то самое "чудо".
Опустив глаза, архимандрит рассказал, как он проделал все это:
– Я сделал в доске, прямо против глаз Богородицы, две лунки и положил в них губку, смоченную водой. Затем я обклеил доску с обратной стороны китайкой (так называлась ткань, привозимая из Китая), и мой обман становился, таким образом, уже никому не видимым. Потом я проколол глаза Богородице тонкой иглой, и когда держал икону в руках, то нажимал на ткань пальцами, и вода из губки просачивалась сквозь маленькие дырочки в глазах. Таким образом набрал я много денег и потом ушел в монастырь, став затем и архимандритом.
Царь, учтя чистосердечное признание настоятеля, оставил его на прежнем месте, а тот чудотворный образ велел забрать в Синод, чтобы не был он, как сказал Петр, "и впредь орудием корыстолюбия монахов и народного обмана и суеверия".
"Чудо" с несгораемой тканью
Другой случай, когда Петр разоблачил чудеса обманщиков-монахов, произошел после того, как он вернулся из первого своего путешествия за границу. Случилось так, что в то самое время, в 1697 году, когда Великое посольство находилось в Западной Европе, в Москву приехал монах-грек и привез с собою кусок ткани, который выдавал за часть сорочки Пресвятой Богородицы. Вдохновенно, с горящими глазами рассказывал монах, с какими трудами, пройдя через какие опасности, приобрел он эту бесценную святыню, место которой только в России, сияющей благочестием и верой.
Слухи об этом дошли до оставшейся в Москве жены Петра Евдокии Федоровны, в девичестве Лопухиной, и она, верившая всяким чудесам, велела привести к ней монаха и принести чудесную ткань.
Евдокия Федоровна позвала во дворец патриарха, нескольких других князей церкви и собственных приближенных. Владелец куска ткани предложил положить его на горящие угли и уверял, что огонь святыне не страшен.
Так и сделали, и увидели, что ткань раскалилась, как железо, но когда ее сняли с углей и остудили, то она предстала невредимой, покрывшись сверху белым налетом, подобным снегу.
Все присутствующие пали на колени и стали целовать чудесную ткань, потом ее положили в богатый ковчег и отнесли в церковь. Монах же, получив огромные деньги, уехал восвояси.
Когда Петр вернулся из-за границы в Москву и узнал о случившемся, то велел принести чудесную ткань и, с самого начала подозревая обман, удостоверился, что этот кусок был сделан из так называемого амианта, или, как его называли в России, каменного льна, первого несгораемого материала.
Легенда о сметливом дьячке
Однажды Петр I зашел посмотреть, как идет строительство большой суконной фабрики, которую строил московский купец Сорокин. Осмотрев строительство, Петр зашел в дом к Сорокину и заметил, что жена его в положении на последних месяцах.
Довольный осмотром строительства и радушным угощением, Петр предложил стать крестным отцом будущего ребенка. Через месяц Сорокин пришел к царю и попросил Петра назначить день и время крестин. Договорились, что царь приедет завтра к 12 часам дня домой к Сорокину. Петр приехал точно в назначенное время, застал хозяев дома, но попа не было.
Петр уехал, но велел передать попу, чтобы тот пришел к нему в воскресенье в 11 часов дня.
Поп, получив распоряжение царя, очень испугался, но все же решил идти к Петру с повинной.
– Ты отчего не явился к Сорокину крестить ребенка? – спросил его Петр грозно.
Поп же не пришел оттого, что подумал, что купец обманывает, будто сам царь будет на крестинах и станет Сорокину кумом, но в том не сознался, а соврал:
– Занят был, Ваше Величество!
– А вот отправлю-ка я тебя в Соловки, тогда будешь знать! – Поп упал на колени и взмолился не губить его ради жены и многих детей.
– Хорошо, – ответил царь, – тогда приходи ко мне ровно через неделю и отгадай три загадки: первую – сколько верст от земли до неба; вторую – чего я стою, и третью – что я думаю? Отгадаешь – помилую, не отгадаешь – поедешь в Соловки.
Поп пробегал всю неделю, надеясь получить хоть от кого-нибудь совет, что делать, и наконец спросил, как быть, у своего брата-дьячка.
Братья были очень похожи друг на друга, и дьячок вызвался пойти к царю в той же рясе, в какой уже был у Петра его старший брат.
– Отгадал? – спросил Петр.
– Отгадал, Ваше Величество, – ответил дьячок.
– Ну, сколько верст от земли до неба?
– 240 миллионов верст.
– Врешь!
– Велите проверить и сосчитать.
– Ну хорошо. А сколько я стою?
– 29 сребреников.
– Так мало?
– Христос, Царь Небесный, был продан за 30 сребреников, а ты, царь земной, должен стоить менее.
Петр рассмеялся, довольный.
– А что я думаю, того уж ты, верно, никак не угадаешь.
– Отчего же? Угадаю, конечно. Ты думаешь, что перед тобой стоит поп Семен, а на самом деле – его брат, дьячок Каллистрат.
Петр велел написать митрополиту, чтоб немедленно посвятил Каллистрата в священники.
Следует заметить, что такого рода легенда существует и в других странах и ее героями являются сметливые простолюдины – купцы, монахи, солдаты.
Башмаки кузнеца Петра Алексеева
Однажды Петр I приехал на железоделательный и чугунолитейный завод Вернера Миллера и там пошел в ученики к мастерам кузнечного дела. Вскоре он уже хорошо стал ковать железо и в последний день своей учебы вытянул 18 пудовых полос железа, пометив каждую полосу своим личным клеймом.
Окончив работу, царь снял кожаный фартук и пошел к заводчику.
– А что, Миллер, сколько получает у тебя кузнец за пуд поштучно вытянутых полос?
– По алтыну с пуда, государь.
– Так заплати мне 18 алтын, – сказал царь, объяснив, почему и за что именно должен Миллер заплатить ему такие деньги.
Миллер открыл конторку и вынул оттуда 18 золотых червонцев.
Петр не взял золото, а попросил заплатить ему именно 18 алтын – 54 копейки, как и прочим кузнецам, сделавшим такую же работу.
Получив свой заработок, Петр купил себе новые башмаки и потом, показывая их своим гостям, говорил:
– Вот башмаки, которые я заработал своими собственными руками.
Одна из откованных им полос демонстрировалась на Политехнической выставке в Москве в 1872 году.
"Сноснее дурак из низкого рода, нежели из знатного"
Ближний боярин царя Алексея Михайловича князь Иван Борисович Репнин более всего гордился этим своим званием и не принимал никаких иных от царя Петра.
Петр, ненавидевший чванливость и спесь, сказал однажды любимому своему денщику Павлу Ивановичу Ягужинскому:
– Хочешь сегодня же получить знатный подарок?
– Кто бы этого не хотел? – ответил Ягужинский.
– Ну, тогда поезжай к больному старику Репнину и от моего имени справься о его здоровье. Да сумей угодить его старинной боярской суетности.
И затем рассказал, как следует польстить боярину.
Ягужинский, приехав к усадьбе князя, оставил лошадь у ворот и вошел во двор, сняв шляпу, а затем просил слугу сообщить боярину, что прислан царем узнать о здоровье его сиятельства.
Репнин велел позвать Ягужинского в дом, но тот отвечал слуге, что недостоин видеть такого знатного боярина, и лишь на третье приглашение вошел в дом, беспрерывно кланяясь.
Затем он прошел в покои, но дальше порога не шел, кланяясь боярину в пояс и, не соглашаясь сесть, продолжал стоять у самой двери.
На все вопросы князя Ягужинский отвечал крайне почтительно, всякий раз низко кланяясь.
– Я похвалю тебя государю, – сказал растроганный старик. Ягужинский поклонился в ноги и сказал, что он всю жизнь будет хвалиться тем счастьем, какое выпало ему сегодня, когда он удостоился увидеть столь знатного вельможу – князя и боярина.
– Что же, ваше сиятельство, прикажете передать государю? – спросил он напоследок, еще раз поклонившись.
– Скажи, друг мой, что мне, слава Богу, лучше, – проговорил вконец растроганный князь и велел дворецкому дать посланцу царя мешочек с червонцами, вызолоченный кубок и золотую чару, а в нее и высыпать те червонцы.
Когда же все это принесли и князь стал вручать подарки, то Ягужинский сказал, что он их недостоин, но возьмет только из уважения к князю и чтобы отказом его не обидеть.
– Ну вот, видишь, – сказал ему Петр, – я же говорил тебе, что сегодня ждет тебя знатный подарок. – И добавил: – Я почитаю людей, доставивших себе знатность своими заслугами, и уважаю их потомков, каковыми являются и Репнины. Но и тот, однако же, из потомков знатных родов заслуживает презрение мое, чье поведение не соответствует его предкам. И в моих глазах сноснее дурак из низкого рода, нежели из знатного.
"Я держу свое слово"
Однажды Петру I донесли, что в Москве живет очень ловкий стряпчий, прекрасно знающий все законы и даже дающий за деньги советы московским судьям в особо трудных случаях. Петр решил с ним познакомиться, и тот так ему понравился, что царь назначил его судьей в Новгород. Отправляя на место службы нового судью, Петр сказал, что верит в него и надеется, что он будет справедливо судить и ничем себя не запятнает.
А между тем вскоре дошло до царя, что его ставленник берет взятки и решает дела в пользу тех, кто подносит ему подарки и деньги.
Петр произвел строгую проверку, убедился в виновности судьи и только после этого призвал его к себе.