Насибов был доволен - приятная победа, почетный именной приз и награда в десять тысяч марок, а Сен Мартин в этот же вечер погрузился в самолет и отбыл во Францию, не оставшись на приз Европы.
Все хорошо, но ведь не за тем же приехали сюда, чтобы Сен Мартина осрамить и рядовой приз взять. Конечно, главная цель - завтра.
По утрам Анилин обычно, заслышав вошедшего в конюшню Насибова, поднимался и, пока тот шел по коридору, успевал сделать "физкультурную зарядку". Люди не все занимаются утренней гимнастикой, хотя все знают, как это полезно, а лошади делают ее без всякой агитации. Сразу же после сна сначала непременно несколько раз потянутся, резко и ритмично, словно бы по счету "раз-два-три-четыре!". Затем идет непрерывная серия упражнений, при которой вздрагивают и напрягаются все мускулы. Заканчивают они зарядки глубокими и шумными вздохами и выдохами.
Когда Николай подходил к деннику, Анилин поворачивался ему навстречу и издавал довольное ржание.
А в это утро произошло невероятное.
Анилин не только не приветствовал Николая голосом, но даже и на ноги при его появлении не поднялся!..
Первая страшная догадка: "Заболел!"
- Алик, подъем! - понудил его голосом Николай.
Анилин мешкотно, через силу будто бы и с большим неудовольствием повернул голову. Мимика у него развита слабо, но взгляд всегда честно и правдиво выражал настроение и физическое состояние. Нет, он не болен: его оливковые глаза не были опавшими, наоборот - они вспухли и блестели дерзостью, почти гневом.
- Что за фокусы, Алик? - изумился Насибов.
Анилин ворохнулся, но в последний момент раздумал вставать и только заржал - коротко и отрывисто.
- Эдак, э-эдак… - озадачился Николай.
Он отлично знал все оттенки голоса Анилина. Сильным и продолжительным ржанием выражались радость и удовольствие, сиплым и коротким сообщалось о боязни чего-то, дребезжащим и прерывистым - о каких-то физических недугах. Сейчас он сказал Николаю, что сильно рассержен на него.
- Ты, значит, осерчал на меня? Но за что?
Анилин печально повернул голову в сторону денника, в котором стоял Аншлаг.
Николай тоже перевел туда взгляд.
Вчера после скачки, радуясь победе над Сен Мартином, он был менее внимателен к Анилину, чем обычно, и больше, чем обычно, обласкал Аншлага. Так, может, этим остался недоволен Анилин? Ревнует?.. Но возможно ли такое?
Точного ответа Николай найти не мог, но одно было ясно: Анилин желает, чтобы сейчас его жокей, вопреки заведенному правилу, первым подошел и оказал бы какие-то особые знаки своего благорасположения.
Насибов почесал Анилину шею под гривой, достал из кармана загодя подобранный в ворохе привезенной на ипподром травы букетик полевого осота. У Анилина много любимых лакомств - приносит ему Николай снопики, сложенные из богородской травы, тмина, душицы, мяты или цикория, пучочки тысячелистника или чабреце. Ну и, само собой, люцерна и клевер, райграс, овсец, овсюг и настоящий овес. Но не было для него угощения слаще, чем этот колючий, с нелепыми, на репей похожими цветочками белокровный осот - растение, в деревнях презираемое и безжалостно преследуемое. Этот сорняк и изгой, отвергаемый и коровой, в желудке которой может перевариться, кажется, едва ли не ржавый гвоздь, приводил всегда Анилина в восторг и делал его бодрым и веселым.
Сейчас он, конечно, не мог не понять, что такое роскошное угощение мог поднести лишь истинный и бескорыстный друг. Жадно проглотив пучок осота, Анилин выразил свою признательность за него голосом: начал с низких, густых нот, затем бархатный тон постепенно перешел в высокий, будто звенящий.
Восстановились мир и дружба. Но как начался этот день необычно, так необычно он и кончился…
Приз Европы оспаривало десять лошадей: пять из ФРГ, по две из Франции и СССР и одна английская.
Анилин, как прошлогодний победитель, нес самый большой вес - шестьдесят два килограмма, почти на полпуда больше второго фаворита скачки Сальво (это, наверное, несколько десятков ключей, причем вместе с замками!).
Николай распределил плоские свинцовые грузила - часть в потник, часть в седло, остальные себе в карманы. Сделал круг, проверяя надежность подпруги и приглядываясь к главному сопернику - гастролеру из Англии: Сальво прохаживался рядом, шлепая по лужам и нетерпеливо взбрасывая голову. Скакун от ноздрей до пят, легкий и гибкий в движениях, он выделялся своим порядком: крепкий, блестящий, горячий! Впрочем, и другие лошади были сухи и готовы.
Дул сильный ветер, дождь сек в лицо, и лошади норовили встать к стартовой сетке задом, выстраивались долго и неохотно. А одна кобылка до того рассердилась, что остановилась в сторонке и набычила голову, этой своей позой объявляя: бейте - не бейте, что хотите делайте, не побегу. И вправду не побежала, осталась на старте.
Вчера Николай выиграл "концом", но сегодня надо идти "на класс" - на мокрой дорожке и с очень большим грузом Анилин не сможет сделать броска на финише, надо брать на силу - так решил Насибов. Он правильно решил, но допустил одну ошибку, которая чуть не стала роковой.
Анилин сразу же бесцеремонно занял бровку и повел скачку. Лидировал уверенно. Ни одна из девяти лошадей даже не пыталась обойти.
Обычно все волнения случаются на финишной прямой, но Николай решил на этот раз лишить зрителей удовольствия: резко прибавив скорость, он далеко ушел от всех, чтобы даже и видимости соперничества не было.
Каких-то тридцать-сорок метров оставалось до столба, казалось - уж и пешком можно пересечь черту вперед всех. Поверив в победу, Насибов сложился - так говорят спортсмены про пассивное поведение жокея на финише. Он стал оглядываться по сторонам, засмеялся даже, увидев, как в коротко и ровно остриженных кустах на внутренней бровке заскакали испуганно, словно зайцы, фотокорреспонденты и кинокорреспонденты. А раз ослаблен посыл, значит, борьба окончена: Анилин начал останавливаться. В пересказе все это выглядит длинно и может показаться, что на это много времени ушло, но нет - тут всего несколько секунд было упущено, но их хватило английскому жокею Мерсеру на то, чтобы изменить положение на дорожке.
Не зря эта лошадь выделялась порядком: Сальво сделал невероятнейший бросок. Насибов спохватился, когда уж почувствовал на затылке его дыхание.
Вожделенную черту пересекли вместе, и диктор долго не объявлял имя победителя: опять все должен решить фотофиниш.
- И чего ты головой вертел? - огорченно спрашивал Кулик.
- А для чего же тогда шея человеку? - отшучивался Насибов, но было ему очень невесело. Вытирал Анилина махровым полотенцем, сочувствие у него искал: - Вот какую рюху дали мы с тобой, Алик… Надо же - никогда такого не случалось!
На этот раз фотография была в нашу пользу - белый нос Анилина высунулся вперед на несколько сантиметров, а объявили так:
- Анилин выиграл "голову".
Через три дня западногерманская газета "Спортивный мир" под огромным - через всю полосу - заголовком: "Превосходство Анилина поставлено на карту", хоть и попыталась как-то принизить значение победы, вынуждена была признать:
"Русская чистокровная порода благодаря исключительной лошади Анилину держит нас много лет в рамках так же, как и наших соседей на юге и на западе. Это, конечно, огорчительно для нас, но Анилин, который второй раз получил Большой приз Европы, сейчас в таком порядке, что в этой самой Европе у него нет соперников. Тому, кто не был здесь, трудно по фотографии судить о фактическом превосходстве Анилина".
О кёльнской победе рассказали всему миру газеты, радио, телевидение, кино. Анилин был назван лучшей лошадью 1966 года.
Глава XI,
о том, как Анилин гастролировал в США
На самой подробной карте мудрено отыскать ту точку, которой обозначен конезавод "Восход", однако знают про него в обоих полушариях земли. И гости приезжают из самых дальних стран.
Когда пришла телеграмма о том, что прилетает господин Каскарелло из Соединенных Штатов Америки, все подумали, что коннозаводчик желает купить интересующий его молодняк. Но совладелец Лорельского ипподрома приехал с другой целью: он привез Анилину персональное приглашение участвовать в розыгрыше Вашингтонского Интернационального приза.
Насибов спросил:
- В Соединенных Штатах ежегодно стартуют почти сорок тысяч скаковых лошадей, а в Советском Союзе их всего несколько сот, так зачем вам наши гастролеры?
- Свинья может быть очень большой, но она все равно не слон, - иносказательно ответил гость, а когда Николай возразил и сказал, что в США очень много лошадей экстра-класса, Каскарелло согласился с этим, но напомнил: - А что в прошлом году говорил мой тесть Джон Шапиро, вы не забыли?
Нет, Николай не забыл: после выступления трехлетнего Анилина в скачке на Вашингтонский приз президент Лорельского клуба, выступая по радио, дал исключительно высокую оценку советскому скакуну. Он особо подчеркнул, что Анилин вышел на дорожку с травмой и тем не менее уступил лишь двум лучшим лошадям - хозяевам соревнований и оставил в побитом поле всех гастролеров - крэков Ирландии, Франции, Венесуэлы, Италии и Японии.
- Уступить хозяевам - это вовсе уж и не так зазорно, это даже и неизбежно, необходимо, потому что у них путь на ипподром куда короче, чем у европейцев, - увещевал Каскарелло, полагая, что Николай огорчился при воспоминании прошлогодней скачки в США.
- Да, конечно, перелет через океан много сил отнимает…