У Фимы был двадцатилетний поклонник Илья, которого Фима привёз из какой-то деревни в пригороде Колоссибирска. Илья проживал вместе с Фимой в коттедже и трахал Фиму уже около трёх лет. Илья слишком дорого в финансовом плане обходился Фиме: айфоны, золотые украшения, новая модель иномарки, красивая одежда: Фима обеспечивал его всем и купал в роскоши и денег на него никогда не жалел, так как такого красивого бой-френда с большим сервелатом нигде не найдёшь. Когда Илья отдыхал в Европе, Фима заставлял официантов, работающих в "Ромашке", трахать его прямо в рабочем кабинете. Особенно Фима любил попрыгать на крепком сервелате гостя из Средней Азии и повара "Ромашки" Цацы. Цаца шлифовал Фиму в его зачуханный зад до приезда Ильи. Говорят, что когда Илья прилетел из Европы, у него отверстие было сильно порвано богатыми европейцами, денег не было и кушать очень хотелось, да и Фима, в тот день, как никогда, соскучился по сладостям своего любимого парня. Фима, после перерыва, высасывал со своего Ильи все соки, а Илья, в постели, показывал Фиме, чему он научился, отдыхая в Европе.
Фима, помимо ресторана, ещё являлся совладельцем ночного клуба "Воздыхатель" и давно уже вынашивал планы открыть современный гей клуб европейского уровня в этой драной и скучной провинции, но как всегда очень упёрто стоял денежный вопрос. Можно было, конечно, продать ресторан "Ромашка", но куда бы ходили тогда избранные для этого ресторана люди? Поэтому Фима не очень то и спешил со своим новым и неожиданно-приятным открытием для этого города. Ну а пока надо было работать и зарабатывать деньги для своих удовольствий, и в этом Фиме очень хорошо помогал дядя Игорь, который умело, помогал проворачивать Фиме финансовые махинации.
Приходил дядя Игорь на работу в ресторан практически всегда в хорошем настроении, обычно посылая весь не многочисленный прекрасный пол на хрен, он очень любил трогать упругие булки мужиков и парней. К этим выходкам уже все давно привыкли и уже не обращали на это никакого внимания. Все знали, что у дяди Игоря было очень много красивых молодых и смазливых сосунков, которые ошивались около ресторана и частенько приходили к нему на чашку чая и на палку сникерса. Дядя Игорь многим нравился на работе, причём даже некоторым мужикам, закоренелым натуралам, в том числе и бухгалтеру уважаемому Андрею Борисовичу, хотя тот был как бы натуралом. Не раз бывали случаи, когда мужики, шутя, обнимая дядю Игоря за зад, признавались впоследствии ему что у них на него постоянно палкостояние, а их жёнам поднять им сервелат не удаётся сделать уже на протяжении около двух недель.
Дядя Игорь очень любил ходить в гости к своим коллегам по работе. Однажды, ему даже удалось дать пососать сыну своего коллеги по работе, а по совместительству депутату Городского Совета, за пятьсот рублей. Этому валенку родители уже давно не давали денег на очередную дозу белого вещества, от которого он кайфовал, а наш добрый дядя Игорь помог, но не за просто так, конечно же. Ведь дядя Игорь не был волонтёром в сосальных делах. Зная, что ради ломки наркоман готов на всё дядя Игорь затем стал чаще наведываться к сыну своего коллеги, пока ни кого не было и давать ему пососать свои сладости в его опущенный рот. Сосать данный сынок не умел, но зато у него была также нераспечатанная наркоманская дырка, в которую также с радостью заглядывал дядя Игорь. На отсос и трах дядя Игорь тратился, аж на тысячу рублей, но оно это стоило. После обучения такого наркомана искусству необычной любви дядя Игорь стал возить его в коттедж, в пригороде Колоссибирска, где над ним глумились все приезжие лёгкого возбуждающего поведения. Наркомана долбили и при ломке, и когда он испытывал кайф, делали золотой дождь ему в рот из шлангов, заставляли пить молоко, в том числе и его собственное, часто его долбили в два смычка, в итоге наркоман стал знаменитой на всю округу голубой шлюхой, которая давала всем в своей задроченной шапке-гандонке. "Хочешь уколоться, хорошо, но сначала мы уколем тебя в твой пердачок", - так говорили этой шлюхе-наркоману, и в очередной раз его дрюкали, пока тому всё сзади не порвали, и о чудо, эта тварь сразу же, научилась сосать. Его отец, конечно же, всё знал, но сделать ни чего не смог и с досадой плюнул на него.
"Сосёшь, так соси дальше, может, хоть человеком станешь. Будь что будет!" - Вот как, с грустью, говорил его отец-депутат, а сам шёл на заседания Городского Совета разбазаривать городской бюджет.
В последствие, чтобы больше зарабатывать, нарик разрешал делать групповой золотой дождь на него из шлангов, и массовое групповое брызганье из многочисленных шлангов его поклонников на лицо. Как он потом объяснял свой поступок тем, что от этого у него был прилив жизненной энергии и сил и только благодаря этому он сможет бросить употреблять дурманящие вещества.
Также у дяди Игоря был один знакомый трансвестит, двадцатичетырехлетний брюнет Паша, с натёртыми ляшками от чулков и резинок. В миру он был более известен как Павлина, который работал менеджером среднего звена в здании напротив, занимался Паша покупкой-продажей оргтехники. Одним словом, Паша был обычным рядовым офисным планктоном, который хотел много денег и отличался юношеским максимализмом. Паша в обычные дни ходил в мужской одежде, а в выходные позволял себе нарядиться в женское платье и пройтись по закромам города, Паша обожал очень брать за щеку, а вот в очко он как то не любил. Во время обеденного перерыва дядя Игорь часто наведывался к нему в офис за дежурным отсосом. Из-за этих сосаний дядя Игорь работал после обеда очень слабо, так как Павлина, делающая приятное дяде Игорю, отнимала у него практически все силы. Вечерами дядя Игорь мог проводить Павлину до дома, щупая её за зад до самого подъезда, мог поиграть с его ртом в проходящих мимо кустах. Часто коллеги по работе спрашивали дядю Игоря о том, что же за девушку он себе завёл, какую-то странную. На что дядя Игорь смело с иронией отвечал, что завязал на корню с этой гомосятиной, но в это мало кто верил. Павлина имела ствол и кадык как у настоящего мужика, который тщательно прикрывала обмотанным вокруг шеи шарфом, мать её жила в другой стране. Отец, не вынеся позора, что сын одевается в бабу, уже давно отказался от него, поэтому наша Павлина жила вдвоём с бабушкой, которой в силу своего возраста было по хрен на ориентацию своего внука, да и не знала она, что такое трансвестит. Высшее наслаждение Павлина испытывал во время постельных игр теребиловкой своего небольшого сервелата, который, наверное, был последним лишним предметом в её необычной и неординарной жизни, которая ей очень нравилась.
Не брезговал наш дядя Игорь и женским полом, это была Оксанка - жена коллеги по работе из соседнего кабинета. Дядя Игорь с ней уже давно трахлся, точнее сказать, что трахала она его, одевая трусы с пластмассовым сервелатом из латекса более известным как страпик, хотя эта женщина с огромной радостью отсасывала у дяди Игоря, давая ему побрызгать много раз за уютный вечерок. Обычно данный акт происходил так: дядя Игорь садился в своё кресло, накрывался пледом, затем под плед засовывала голову жена коллеги и начинала трахать, в это время дядя Игорь закрывал глаза и представлял себе какого-нибудь красивого парня.
Не забывал наш дядя Игорь и про молодёжь, бездомного восемнадцатилетнего паренька, который часто наведывался на работу к дяде Игорю за подачками. После чего, дядя Игорь увозил паренька в ближайший лес, где паренёк с радостью сосал у дяди Игоря, глотая молочко за булку хлеба и жвачку. Но так как зад у паренька было не распечатан, дядя Игорь трахал паренька между сомкнутых ног, но и про рот не забывал естественно, который был уже развит не по годам.
Вот так наш добрый дядя Игорь помогал отбросам общества совсем не загнуться, в том числе кормил их вкусным йогуртом собственного производства, разрабатывал их дырки, а также, царапал спины, когда испытывал высокие чувства. За это его любили многие, в том числе и женский пол, правда, безответно.
Были также красивые парни-натуралы, которые часто прогуливались мимо ресторана "Ромашка", дядя Игорь рвал на себе волосы, что ему так и не удалось вдуть им. "Были бы вы пидовками, с вас бы толку было намного больше!", - так дядя Игорь кричал вслед красивым натуралам с крыльца ресторана во время перекура.