После окончания Первой мировой и Гражданской войн серьезного применения боевой авиации не было и таран вновь забыли, теперь уже на пятнадцать лет. Но как только начались воздушные бои в Испании, о нем вновь заговорили, а счет таранным ударам открыл испанский летчик сержант Ф. Уртруби. Тараном он свалил истребитель итальянского фашиста, но получил смертельные ранения.
Четырнадцать таранов знало испанское небо, из них восемь пришлись на долю испанских летчиков, четыре совершили советские пилоты, а по одному на долю итальянцев и немцев.
Разгорелась война в Китае. Советские летчики столкнулись в небе с японскими асами. Бои шли ожесточенные. В одном из боевых вылетов отличился капитан Антон Губенко. Израсходовав боеприпас он рубанул винтом своего И-16 по элерону левого крыла японского истребителя. И Губенко, и тараненный японский пилот Касимура сумели посадить свои искалеченные машины. Губенко наградили Золотым орденом Китайской республики, а Касимуру объявили героем, сказав при этом, что его истребитель был сбит "падающим самолетом".
Между тем японцы во всех деталях изучили эту воздушную схватку. Через некоторое время у них появился свой "король таранов" - младший лейтенант Саито Сего. В каждом бою он стремился нанести советским истребителям таранный удар, но удалось это ему лишь однажды.
До воздушных боев с американцами японское командование относилось к тарану настороженно. Однако, когда в 1944 году в небе появились воздушные крепости В-29, самурайский принцип: "Одна смерть за десять вражеских" - возобладал. А с появлением камикадзе тактика таранных ударов - "тай-атари" - упростилась. О выживании летчики-смертники уже не думали.
Черед советских летчиков пришелся на рассвет 22 июня 1941 года. За час до начала войны таранил стремительно уходящий на запад самолет-разведчик младший лейтенант Дмитрий Кокорев.
В 4 часа 15 минут командир звена старший лейтенант Иван Иванов поднимает истребители навстречу армаде летящих бомбардировщиков. Командир бьется до последнего патрона, а потом идет на таран. Часы на руке погибшего летчика показали 4 часа 25 минут.
Через час таранит врага летчик Леонид Бутелин. Еще через пять минут Степан Гудимов.
Более двадцати таранов было совершено в первый день войны.
В конце 1941 года на стол командующего Люфтваффе Германа Геринга легла сводка, подводившая итог воздушным боям и потерям авиации.
Из нее стало известно, что за это время зафиксировано 192 случая тарана, которые внесли "нервозность" в ряды его доблестных асов.
В циркуляре, который ушел в авиационные части, говорилось, что русские летчики плохо обучены или их вовсе не хватает, поэтому в кабины самолетов сажают "фанатичных казаков", которые гибнут сами и разбивают машины. Германским летчикам предписывалось "уклоняться от таранного удара соблюдением дистанции не менее 100 метров от советского самолета".
Знало таранные удары и небо над нашим городом. Автор одного из них - Герой Советского Союза Петр Иванович Шавурин. В августе 1942 года городские мальчишки стремились попасть на площадь Минина и Пожарского, где у подножия памятника Чкалову лежали обломки фашистского стервятника, несшего на своем борту тонны взрывчатки.
Летчик-итребитель Петр Шавурин, таранивший в небе над Павловом фашистский бомбардировщик.
В газете "Горьковская коммуна" военных лет можно найти описание этого тарана.
"…Было сообщено, что к городу приближаются вражеские бомбардировщики. В погоню за врагом поднялись два летчика - Шавурин и Трубачев.
Лейтенант Петр Шавурин пробил большую облачность и на высоте 5000 метров обнаружил "Юнкерс-88", который был выше советского ястребка на 3000 метров. Шавурин пошел на сближение с врагом. Фашистский бомбардировщик стал увеличивать скорость и пытался уйти. Шавурин использовал скорость своей машины и подошел к врагу на дистанцию 400 метров. Вот он, фашист, в перекрестье прицела. Пулеметные очереди ударили по вражескому бомбардировщику, Но "юнкерс" стал подниматься все выше, пытаясь как-нибудь ускользнуть от преследования.
"Не упустить врага, сбить его", - твердо решил отважный летчик. Лейтенант Шавурин проявил исключительное упорство в преследовании врага. Короткой очередью он уничтожил фашистского стрелка, вывел из строя один из моторов бомбардировщика. Но к этому времени у нашего летчика вышел весь боекомплект, и тогда он решил таранить. Винтом и левой плоскостью своего истребителя он ударил по хвосту и фюзеляжу "юнкерса". Немецкий бомбардировщик развалился на части. Рухнул вниз.
От фашистского стервятника остались одни обломки. Весь экипаж, состоявший из четырех человек, уничтожен. Судя по документам, два немецких пилота летали не первый год и награждены железными крестами. Два других летчика только недавно закончили летные школы.
Экипажу немецкого бомбардировщика не по плечу оказался бой с молодым советским летчиком".
И это был не единственный таран Петра Шавурина. Второй он совершил под Сталинградом, не пропустив бомбардировщик к позициям наших войск.
Известны еще два тарана, совершенные на подступах к Горькому. Свидетельства о них хранит все та же газета "Горьковская коммуна" военных лет. 9 июня 1943 года в ней напечатана заметка "Таран летчика Табарчука".
"Ночь - светлая, июньская. Внизу был лес, болотца, вдали большой волжский город, на воздушных подступах к которому патрулировал летчик-истребитель старший лейтенант Борис Табарчук.
Герой Советского Союза Петр Шавурин, таранивший в прошлом году фашистский самолет, подарил Борису Табарчуку свою фотокарточку и немногословно, как все летчики, написал на обороте: "Таран - обязательно!"
Так он и сделал, когда у него кончился боезапас, он передал на командный пункт: "Иду на таран!"
Табарчук подобрался к хвосту "Хейнкеля-111". На какое-то мгновение самолеты сцепились. Казалось, что маленький МиГ развалится на куски, но он был цел и летел дальше, а внизу к земле уходил объятый огнем фашистский самолет".
Борис Табарчук, таранивший вражеский бомбардировщик в небе над Горьким.
В ночь с 12 на 13 июня 1943 года над лесным массивом у села Красное Сосновского района разгорелся воздушный бой. Наш истребитель погнался за фашистским бомбардировщиком "Хейнкель-111", пытавшимся скрыться в наступающей темноте у самой земли.
Летчик-истребитель несколько раз стрелял по вражескому самолету, но, видимо, темнота мешала вести прицельный огонь. И тогда летчик догнал бомбардировщик и ударил его винтом. Истребителем был командир авиационного звена старший лейтенант Михаил Белоусов. Он погиб.
В предисловии к "Хронике воздушных таранов", опубликованной в майском номере "Военно-исторического журнала" за 1989 год, отмечалось: "Следует особо подчеркнуть тот факт, что в Люфтваффе не нашлось ни одного летчика, который в критическую минуту сознательно пошел бы на воздушный таран, даже в небе Берлина".
Это не так. К концу войны, когда американские воздушные крепости стали массированно бомбить города Германии, командование Люфтваффе вспомнило о русском таране и превратило его в оружие отчаяния.
По примеру японцев, командир одной из авиадивизий Ханс-Иоахим Херрман предложил сформировать несколько эскадрилий летчиков-смертников, которые должны были сбивать американские бомбардировщики тараном, целясь в место стыковки фюзеляжа с хвостовым оперением.
1500 добровольцев согласны были отдать жизнь за агонию Германии.
Первый боевой вылет оказался неудачным. Истребители, поднявшиеся с разных аэродромов, не смогли собраться в том количестве, которое планировалось, чтобы навести ужас на американских бомберов. У одних обнаружились неполадки в самолетах и они вернулись на аэродромы, а молодые летчики просто заблудились, потеряв ориентировку.
По данным американцев было таранено восемь машин.
Тем не менее рейхсминистр пропаганды доктор Геббельс запишет в своем дневнике: "Первое использование наших истребителей-самоубийц не дало ожидаемого успеха… Но мы не должны терять мужества из-за этого. Это только первый опыт, который должен быть повторен в течение нескольких следующих дней с более обнадеживающими результатами".
Остатки смертников использовались в апрельских боях 1945 года. Они обрушились на переправы через Дунай и Одер. Но никаких данных о результативности их действий нет. Очевидцы с нашей стороны не могли понять, что в переправы врезаются пилоты-смертники, а немецкая сторона не успела оставить документальных свидетельств - война закончилась.
Эра таранов на реактивных самолетах началась еще в годы Второй мировой войны и начали ее… немцы. Зацепившись за таран, как за последнюю надежду, они предприняли попытку разработать специальный реактивный истребитель. Его автором стал Эрик Бахем, а проект был назван "Наттер", то есть - "Гадюка".
Самолет-таран должен был взлетать с направляющих, и летчик, уже после отделения стартовых ускорителей, вел его к цели. У пилота был шанс выжить - катапультироваться, но при этом он еще отстреливал двигатель, который спускался на парашюте.
Немцы успели испытать около тридцати "Гадюк" и только семь в пилотируемом режиме. Судьбу самолетов-таранов решили танки союзников, прорвавшиеся на позиции пусковых установок, так что укусы "Гадюки" не стали смертельными.