Статуя Асклепия
Таким образом, мы имеем, пожалуй, единственный в западносредиземноморском мире случай полной интеграции обществ, осуществившейся в силу их значительной экономической однотипности (ориентированность экономики на внешнеторговую деятельность и преобладающее значение сословия торговцев в социальной структуре обществ) и экономической потребности друг в друге Эмпориона и его туземного спутника Индики. Иберийская элита нуждалась в таких "экзотических" товарах, которые фиксировали бы в общественном сознании ее привилегированное социальное положение, а греки в качестве эквивалента приобретали разнообразное сырье. Анализ материалов некрополей Эмпориона и его Неаполя (Нового города) говорит о медленности и поэтапности процесса интеграции, обусловленных волей греческой общины и ее законами, однако к началу IV в. до н. э. захоронения в массе своей (независимо от способа погребения) демонстрируют относительное единство инвентаря. С другой стороны, Эмпорион навсегда сохранил свой греко-ионийский облик. Этот феномен объясняется, помимо самоидентификации, его тесными связями с Массалией, другими греческими центрами Средиземноморья, а также его богатством и высоким уровнем развития социально-политической организации, уже в VI в до н. э. создавшей свой образ жизни á la grecque: экономику, законы, систему мер и весов, архитектуру, письменность, традиции и систему взаимоотношений с соседями и Западным Средиземноморьем в целом, в то время как иберы лишь осваивали основы государственности потестарного типа, т. е. через институт вождества с его непререкаемым авторитетом и верховенством вождя.
За пределами своей прямой округи Эмпорион установил связи с юго-восточной и восточной Иберией, где на основе аккультурации сформировались самостоятельные и принадлежавшие к наиболее развитым на дальнем средиземноморском Западе локальные варианты иберийской культуры – контестанская, лаэтанская и др. Процессу иберизации во многом способствовало тесное сотрудничество Эмпориона не только с Индикой, но и с Ульястретом – еще одним спутником западноионийского полиса, проявившим, правда, твердое стремление к автономии.
Дама из Эльче – уникальный памятник иберийской скульптуры
Бюст дамы удивительной красоты был найден в 1897 г. на некрополе иберийского поселения Серро де Лос Сантос (совр. город Эльче, пров. Аликанте) и своей оригинальностью сразу же привлек внимание ученых. Их мнения разделились: одни считали даму знатной иберийкой конца IV – начала III в. до н. э., другие видели в ней гречанку или даже восточную аристократку более раннего времени. После полувековой полемики возобладала, как это часто случается, компромиссная точка зрения: это скульптурное изображение иберийской дамы, выполненное не ранее III в. до н. э. местными мастерами, хорошо знакомыми, однако, с восточносредиземноморскими традициями ваяния.
Первоначально Дама из Эльче была изображена в полный рост. Верхняя часть туловища, голова, украшения тщательно проработаны, а лацканы и складки ее торжественного одеяния, особенно по бокам, намечены довольно схематично и не создают впечатления элегантно драпированной ткани. В определенной степени аналогом может служить изобразительная техника Гран Дамы из Лос Сантос, а не Дамы из Басы. Вероятно, две первые были изваяны во фронтальной технике и должны были стоять прислоненными к стене либо восседать в кресле, придвинутом к стене.
Статуе была суждена вторая жизнь: еще в античную эпоху ее обрезали до размеров и пропорций бюста, в тыльной части выбили отверстие в виде ниши (для хранения праха некоего усопшего?) и поместили в могилу в качестве апотропейя – предмета, наделенного особой магической защитной функцией.
Раскопки Ульястрета были начаты в середине XX в. и пока далеки от завершения. В классическую иберийскую эпоху (V–IV вв. до н. э.) поселение имело столь эллинизированный облик, что на первой стадии его изучения испанские археологи квалифицировали его как изначально греческий центр, упоминавшийся Авиеном под названием Кипселы. Лишь к концу 1970-х годов была сформулирована точка зрения, что Ульястрет – это туземное, иберийское поселение, строившее, однако, свою экономику за счет тесных торговых контактов с греками и другими иноземцами.
Дама из Эльче – образец иберийского искусства
Ульястрет располагался на морском побережье в 11 км к юго-востоку от Эмпориона. Первоначально, к 600-м годам до н. э., здесь – на расстоянии 800–900 м друг от друга – находились два поселения, наиболее ранним и развитым из которых было Илья де Рейнак. В пределах Иберии именно оно дает пример естественного перерастания небольшого туземного поселения завершающей фазы эпохи бронзы в oppidum периода раннего железа. В основе этой метаморфозы лежал экономический прогресс, обеспечивавшийся развитием зернового производства, виноградарства, овцеводства, льноводства, а также разработками соляных копей и добычей железа и серебра. От этого времени сохранилась керамика, входящая в гальштатскую группу культуры полей погребальных урн восточной Каталонии – Западного Лангедока, изготовленная вручную, но очень разнообразная по формам и декору. Ее рассредоточение по значительной территории дает основания предположить, что уже изначально поселение занимало немалую площадь. Археологи оценивают ее в 4–5 га, по крайней мере. Застройка носила хаотичный характер, хотя жилища обычно возводились в пространстве между стенами поселения и акрополем. Дома имели собственный очаг, остатки одного из которых фиксируются на полу из плотно утрамбованной глины в едином с ранней керамикой слое (600–575 гг. до н. э.). Есть сооружение более значительных размеров и имевшее специальное помещение – святилище типа cella, прямоугольное и с выходом непосредственно на улицу. Имелся и культовый очаг, выложенный из обожженной глины и декорированный геометрическим орнаментом. Рядом найдены подставки для дров, таганы и светец – подставка для светильника. Вдоль одной из стен святилища располагалась скамья для сидения, она могла использоваться и в качестве стола для жертвоприношений, как это часто делалось в античных храмах. Скорее всего это домашнее святилище служило местом отправления культа предков, героизированных сородичами. Своим происхождением оно, как и подобные помещения побережья Каталонии и Лангедока, обязано кельто-лигурийскому миру, но обнаруживает и элементы греческой храмовой архитектуры.