Можно было бы долго рассуждать, насколько более высокое положение заняла бы Полотчина в составе ВКЛ в случае победы Свидригайло. Или насколько более выгодный правовой режим могли бы сохранить полочане при отделении Великого княжества Русского от ВКЛ. Но ни того, ни другого не случилось. Зато поражение в гражданской войне не стало политической катастрофой. Полотчина сохранила вполне достойное положение в Великом княжестве и имела неплохие условия для дальнейшего существования в его государственном организме.
Со второй четверти XV в. до самого конца столетия Полоцк и Полоцкая земля пребывали в мире. В середине XV в. Великое княжество достигло пика своего военнополитического могущества и было одним из сильнейших в военном смысле, а также наиболее крупной по территории державой Европы.
Полоцк к тому времени уже перестал быть центром отдельного княжения, и лицом номер один в нем считался наместник, назначавшийся великим князем. Но статус Полоцка был весьма высоким сравнительно с прочими городами "Литовской Руси". Полоцк долгое время сохранял право иметь самостоятельные дипломатические сношения с Ригой100. Когда государи-Ягеллоны объезжали восточные пределы своей державы, то по обыкновению они посещали три города: Смоленск, Витебск и Полоцк. В 1411 г. король Владислав Ягайло проездом из Вильно в Киев провел по нескольку дней в Полоцке, Витебске и Смоленске. В 1451 г. король Казимир IV провел большую часть зимы, объезжая эти же три города101. Зимой 1470 г., после сейма в Петркове, окончившегося в декабре 1469 г., он вновь отправился из Вильно в Полоцкую, Витебскую и Смоленскую земли. Монарха сопровождали королева Эльжбета, а также почти все литовские сенаторы и магнаты. Там он "надлежащим образом приводил в порядок литовские дела". В Полоцке король провел неделю, прежде пообещав уладить споры о "порубежных местех" со Псковом, но "управы не учинил никакове" и в начале весны отъехал к Люблину102. Зимой 1495 г. в Полоцке, Витебске, Смоленске и Орше побывал великий князь литовский Александр со своей женой Еленой Ивановной и "панами рады"103.
Звание полоцкого наместника считалось почетным: например, Олелько Судимонтович был поставлен в Полоцк наместником "за большие заслуги в Хойницкой битве". В 1542 г. в числе людей, "...хорошо послуживших Речи Посполитой", получил как награду полоцкое воеводство Станислав Довойна104.
Неоднократно полоцким наместникам и воеводам приходилось отправлять функции официальных представителей Великого княжества Литовского в переговорах с Московским государством или же просто исполнять роль послов в Москве.
В середине 1490-х гг. полоцкий наместник Ян Юрьевич Заберезынский вел через воеводу новгородского Якова Захарьича переговоры о перемирии между Литвой и Москвой, а затем и о сватовстве великого князя Александра к дочери Ивана III Елене. В 1495 г. он был в числе "старших" в сопровождении Елены Ивановны из Москвы в Литву. Он же в 1501 г. пытался договориться о перемирии в очередной войне, но безуспешно. Осенью 1508 г. посольство Великого княжества в Москву возглавил полоцкий наместник Станислав Глебович. В октябре им был заключен "вечный мир". Мир продлился четыре года, и еще десять лет шла война. Новое перемирие в 1522 г. в Москву поехали заключать опять-таки полоцкий воевода Петр Станиславович Кишка и Богуш Боговитинович. Тот же П.С. Кишка возглавил литовское посольство в Москве в 1526 г., когда заключенное перемирие было продлено. Полоцкий воевода Станислав Довойна "поехав в посольстве от короля в Москву, взял перемирие..." в 1553 г.105 Таким образом, исполнение полоцкими наместниками и воеводами одного из столь важных государственных поручений было скорее правилом, нежели исключением.
Немалым авторитетом обладала и Полоцкая епископия (позднее архиепископия). От 1488-1489 гг. сохранилась челобитная от русских князей Великого княжества Литовского к Цареградскому патриарху о благословении на Киевскую митрополию избранного ими Полоцкого архиепископа Ионы. В 1500 г. Полоцкий архиепископ Лука участвовал в соборе, поставившем митрополитом Киевским Иосифа. Именно из Полоцка ставились православные попы в Ригу, в церковь Св. Николая106.
Наконец, Полоцк получил Магдебургское право в 1498 г., раньше большинства белорусских городов. В городах Московского государства "...не сложилось ни специфическое "городское" право, ни собственные городские вольности"107, а там, где они все же имелись (Новгород, Псков), в течение XVI в. пришли в ничтожество. По сравнению с их правами и обязанностями Магдебургия давала на порядок более благоприятный правовой режим. В сравнении же со всей Европой Магдебургское право было неким "средним вариантом". Оно имело чрезвычайное распространение в Германии и Польше (в т.ч. его варианты - Хелмское и Шродское право), и с этой точки зрения присвоение его стало актом унификации белорусских и польских городов. Но существовали также версии городского права, исключавшие какое бы то ни было вмешательство внешней власти в городскую жизнь. Например, право, по которому жили города Ганзы, или полная независимость и самостоятельность итальянских городов-государств. Вечевое право Полоцка именовалось в летописях "полоцкая Венеция, або свободность". Однако со времен включения Полоцка в состав Литовско- Русского государства его самостоятельность понемногу приходила в умаление, в особенности с внешнеполитической точки зрения.
Во времена наместников, в середине XV в. "...к суду наместников перешла часть компетенций веча..."108. И Магдебургия была способом точного разграничения полномочий наместника, т.е. представителя великокняжеской власти, и институтов городского самоуправления, оставшихся со времен господства вечевого права. Это был некий правовой компромисс между крупнейшим белорусским городом и великим князем литовским. В определенном смысле Магдебургия утвердила власть великого князя над Полотчиной, поскольку, приняв ее из рук сюзерена, полочане с этого момента могли ожидать изменений, уточнений, подтверждений, приказов о неукоснительном соблюдении или же, напротив, отмены оной - только от сюзерена же.
К концу XV в. Великое княжество Литовское уже не располагало военно-политическим потенциалом, необходимым для удержания всей своей громадной государственной территории. М. Тишкевич (Михаил Литвин) следующим образом охарактеризовал литовское рыцарство конца XV - начала XVI в.: "Силы москвитян и татар значительно менее литовских, но они превосходят литовцев деятельностью, умеренностью, воздержанием, храбростью и другими добродетелями, составляющими основу государственной силы"109. По мнению польских историков, походы Витовта последних лет его правления составили апогей успехов Литвы в подчинении русских земель. При Казимире Ягеллончике происходит вынужденный отказ от дальнейшей экспансии на Руси, и основной внешнеполитической целью становится удержание уже подвластных территорий. Договор 1449 г. с Василием II оказался переломным моментом между эпохой литовского доминирования и эпохой быстро растущей московской мощи. Литовское рыцарство от долгого пребывания в мире обленилось и утратило воинственность, шляхетское войско Великого княжества мало соответствовало требованиям современного военного искусства, казна "никогда не бывала полной"110.
Военно-политическая инициатива во второй половине XV в. перешла от Литвы к Московскому государству и татарским ханствам - осколкам Золотой Орды. В Полоцке между тем внешнее давление почувствовали в последнюю очередь: город был "прикрыт" от набегов татар южно- русскими и белорусскими землями, а от походов московских армий - Витебском, Смоленском, Дорогобужем, Торопцом, входившими тогда в состав Великого княжества Литовского. Более того, до 1480-х гг. дополнительным "щитом" были не покоренные еще Москвою Тверь и Новгород, а до 1510 г. - отчасти еще и Псков. Полоцк в последней четверти XV в. оставался "глубинным" городом Великого княжества, первые столкновения Московского государства и Литвы не задели Полотчину.
Иван III, присоединив Тверь и Новгород, принял в 1485 г. во внешних сношениях титул "государь всея Руси " (т.е. и "Руси литовской") и позднее, в 1499 или 1500 г., потребовал "возвращения" своей "вотчины" - всех русских земель до Березины111, в том числе Киева, Полоцка и Смоленска. Это требование настойчиво повторялось во всех московско-польско-литовских переговорах XVI в., вплоть до поражения Ивана IV в Ливонской войне.
Тогда же усиливается натиск татар, от которого страдали прежде всего Подолия, Волынь, Киевская земля, реже - белорусские земли. Но в начале XVI в. набеги крымцев в ряде случаев достигали и белорусских городов. В 1506 г. царевич Махмет-Гирей с Бати-Гиреем и Бурносом (Бурнашем?) спалил минский посад и отправил "загоны" по всей Северной Белоруссии. Осаждены были Новогру- док, Слуцк; Полоцкая, Витебская и Друцкая земли преданы были огню и мечу. Разорив громадную территорию,
Махмет-Гирей безнаказанно вернулся восвояси112. За один только поход в мае 1506 г. перекопские татары, согласно Хронике Кромера, увели 100 тыс. пленников. В 1509 г. огромное войско вновь вторглось в глубь территории Великого княжества, и отдельные отряды доходили даже до Вильно.
По замечанию А.А. Зимина, "...в декабре 1489 г. начался массовый переход верховских князей на русскую сторону". Неспособность Великого княжества противостоять набегам крымцев и опасность потерять свои владения в разгорающемся конфликте с Москвой заставили многочисленных полунезависимых владык мелких княжеств на Смоленщине, Верховской и Северской землях по одному переходить на сторону более сильного государя - великого князя Московского113.