* * *
Под видом личного терапевта Лесса Морт получил возможность оставаться у его кровати и держать его на довольно сильных, фактически лишающих возможности говорить, седативных препаратах в течение следующих сорока восьми часов. Для обеспечения дополнительной предосторожности Морт и Липс сочли разумным завернуть Лесса достаточно плотно в хирургическую марлю с ног до головы, так что в данный момент он очень напоминал мумию или кокон - большой продолговатый пакет из белой марли, который продолжали внутривенно подкармливать. Морт установил дежурство у кровати, и каждые два часа или около того, как только Лесс собирался прийти в себя, он вводил ему пять гран морфия. За это время Борису удалось отснять еще две великолепные сцены с Анжелой, одна из которых была очень необычна своим подтекстом. Начиналась она с того, что Анжи сидела верхом на одном любовнике: после того, как это было разработано со всех сторон, включая несколько первоклассных множественных оргазмов со стороны Анжи, к ним присоединился второй большой и неуклюжий черный, который встал прямо напротив нее, так что она, по-прежнему сидя прямо, могла принять ртом толчки его громадного инструмента. Как раз перед тем, как новизна этого образа, который также снимался в отражении зеркал балдахина, начинала утрачиваться, в нем появились еще два любовника… встающих сзади нее для полного, медленного и волшебно чувственного проникновения в под мышки, каждый - в свою. "Подушка для Членов" - так Тони обозначил эту сцену.
Поскольку Анжи твердо отказалась работать в прямом контакте с эрекциями, пришлось снимать сцену, начиная с появления второго любовника, - целиком с тыла, чтобы не было очевидно, что члены выглядят, конечно, вялыми. Что касается актера, с которым ей предстояло изображать полное проникновение в рот, то Анжела настаивала, чтобы это был распутный Хадж, объясняя свое желание тем, что он наименее склонен к тому, чтобы оскорбиться. Ведь ему даже не нужно было твердо сдерживать едва заметное дрожание фаллоса, поскольку он должен был, в действительности, надеть специальное генитальное приспособление, не сильно отличающееся от его собственного… кусок плотной ткани поверх члена, так чтобы она смогла прижаться лицом к подразумеваемой области без реального прикосновения к обнаженному органу, вялому или нет. После монтажа эти кадры будут неразличимо переплетаться с крупными планами действительных проникновений органа - одного во влагалище, одного в рот и по одному под каждую руку, все четыре будут происходить в одно и то же время… двигаясь согласованно и в противофазе, с переменной скоростью и с различными ритмами. "Как одна из скандинавских промышленных реклам, - объяснял Борис, - они абстрактны и лиричны… ты видишь поршни и механизмы, которые приближаются… настолько близко, что уже невозможно уловить, что это такое, так как теряешь перспективу. Прекрасно".
Во время тюремного заключения Лесса на них обрушился настоящий поток телефонных вызовов с побережья, а затем потоп из загадочных телеграмм ("Красное крыло повелительного картофельного времени ноль повторяю ноль", все в таком духе), загадочных до той поры, пока не выяснили, что они приходят закодированными от самого С. Д. Хэррисона.
Для Сида вновь начался период паники.
- Теперь еще этот козел сядет нам на спину! - Он метался туда-сюда, перечитывая очередную тарабарщину.
Тони захихикал.
- Ты должен взломать код, Сид, - это наш единственный шанс. Тебе и Липсу надо покумекать, я бы вам помог, но мне необходимо пойти прилечь.
Сид драматическим жестом потряс пригоршней телеграмм.
- Ты решил, что забавляешься, верно? Так вот, у меня есть для тебя новости - если мы не отправим адекватного ответа, то старик будет здесь через двадцать четыре часа! Поверь мне, я знаю.
Тони принял серьезный вид - "последний самолет из Лиссабона" - и поспешно оглядел комнату.
- Существует лишь один человек, который может дать тебе этот код. Я не буду произносить его имя, но… вот здесь, я напишу его на этой бумажке. - Он оторвал полстраницы от сценария, нацарапал на обороте: "Человек этот - Крысий Дрын" и вручил бумажку Сиду. Тот сердито посмотрел, скомкал листок и швырнул его на пол.
- Ты знаешь, кем тебе следовало быть? - спросил он, мрачно указывая на Тони. - Сочинителем острот, вот кем, в каком-нибудь паршивом теле-шоу! - Он зашагал взад-вперед, бормоча: "Человек этот - Крысий Дрын"! Черт побери, ты по-прежнему думаешь, что валяешь дурака, верно? Ну и строй из себя шутника, мы это уже видели!
- Никак не раскапывается? Что вы с ним делали, загоняли иголки под ногти? Подключали электроды к простате? Я никогда не поверю, что Дрын не забздит…
- Что мы делали, - твердо прервал его Сид, - если тебя это интересует, а тебя это без сомнения очень даже должно интересовать, потому что у нас настоящая беда!.. О'кей, мы сделали ему натриевый укол, как это, черт возьми, называется? Вакцина правды?
- Натриевый пентотал?
- Вот именно, сыворотка правды, верно?
- И что последовало за этим?
Сид пожал плечами.
- Похоже, он не совмещается с морфием, поэтому … - Сид опять пожал плечами, - ничего не произошло. Он только заболел чем-то. Начал синеть, я не знаю…
Тони покачал головой и издал тихий свист.
- Фу-у-да: вы, должно быть, свихнулись, разве вам неизвестно, что вы могли убить его таким образом?
- Морт знает, что делает.
- Морт? Морти Кановиц? Что, к черту, он знает?
- Он был врачом в составе Первой Дивизии в Нормандии, вот так-то.
Тони вздохнул.
Борис пришел со съемочной площадки и плюхнулся на стул, тяжело вздыхая от усталости.
- Господи, я никогда не предполагал, что так вымотаюсь, глядя на трахающихся людей - это действительно изнуряет.
- Сидней только что сказал, что чуть было не угробил Лесса Хэррисона при помощи сверхдозы, - сказал Тони.
- Постой, постой, - решительно запротестовал Сид, нацеливая свой обвиняющий палец на Тони. - Во-первых, это не я, это Липс и Морти, и это была не моя идея, с которой все и началось, а Морти. И во-вторых, никто и не заикался об убийстве.
- У нас появилась проблема, - тихо сказал Борис.
- Послушай, - гневно продолжал Тони, обращаясь к Сиду, - если он уже так накачан морфием, что не способен разговаривать, а вы вкапываете ему что-то еще, и он начинает синеть, то это не что иное, как сверхдоза, черт возьми! А люди зарываются от подобного каждый день!
- Хорошо, хорошо. Я уже говорил, что даже не был там!
- У нас появилась проблема, - настаивал Борис, закрыв глаза.
- Дерьмо собачье, уже полчаса мы пытаемся ее решить, черт возьми!
- О'кей, о'кей, давай забудем об этом, - и Сид повернулся к Борису, размахивая телеграммами.
- Что мы собираемся предпринять на этот счет, Б.? Если Си-Ди доберется до этого юрода, мы попадем в настоящую беду - поверь мне, я знаю.
Борис устало вздохнул.
- Это как раз то, что я пытаюсь тебе сказать… он уже здесь.
12
Сообщив Си-Ди, что его закодированные телеграммы остаются без ответа потому, что Лесс три дня тому назад отбыл в Париж в надежде убедить Бельмондо сыграть роль партнера Анжи, они, как выяснилось, пытались совершенно умышленно прикрыть его.
- Но это откровенная ложь, - бросил Си-Ди. - Бельмондо в Австралии, и Лесс это знает! Он отправился в Париж - хорошо, но он поехал туда шляться по проституткам экстра-класса! Разве не так, Сидней?
- Ну, Си-Ди, - ответил Сид, напуская на себя вид откровенного человека, подходящий, как он думал, для разговора с главой вышестоящей студии, - ты же знаешь, что в таких случаях говорят французы, - он похотливо ухмыльнулся и подмигнул старику.
- У него мозги не в порядке, - сказал Си-Ди, - одни только шлюхи на уме, вот что с ним такое - маленький сукин сын!
К этому моменту Сиду удалось отвлечь Си-Ди все тем же бессмысленным сценарием и не относящимися к делу эпизодами и, какая ирония, все той же Дженни Джинс, которую Лессу не удалось натянуть. Сиду пришлось пуститься в объяснения как раз перед тем, как она покидала площадку, все еще с косичками восьмилетней девочки, в коротком накрахмаленном передничке, туфельках Мэри-Джейн и белых гольфиках и в белых хлопчатобумажных трусиках маленькой девочки.
- Нет, послушай, Джен, ты не поняла - это был не Лесс Хэррисон, это был Си-Ди Хэррисон - он практически владеет студией, черт возьми. Он может сделать для тебя действительно многое!
- Но я ждала несколько часов, черт возьми.
- Знаю, - он застрял на этой очень важной встрече, он чувствует себя очень неловко из-за этого, так что не упоминай ему о прошлом разе. О'кей? И, ты знаешь, будь с ним поласковей.
- То есть упасть на него? - язвительно бросила она.
Сид не отреагировал.
- Это было бы превосходно, Джен. - Он собрался было уходить, но потом добавил: - И оставь платье и хвостики, о'кей, Джен?
Она свирепо глядела на него, вся окаменев.
- Ты хочешь, чтобы я захватила еще и леденец на палочке, Сид?
Но Сид был не склонен к препирательствам теперь, когда девки были отправлены.
- Как тебе хочется, Джен, - сказал он с откровенным безразличием, - ты же знаешь, какое большое значение в наши дни придается молодежи, всеми, включая и главных продюсеров. Ты только будь там. - Он серьезно кивнул ей и медленно пошел прочь, оставив ее сердито глядящей ему вслед, в ярости, с хвостиками и в передничке, всем своим видом выражающую презрение к целому человечеству.