Исполнительный, дожидаясь пока ответят, серьезно покачал головой:
- Они никогда этого не сделают, даже если ничего еще не отослали, это единое правило. "Все костюмы должны быть вычищены сразу после носки".
Си-Ди протянул руку и взял трубку.
- Ты прав. - Он повесил ее. - О'кей, переснимите сцену. Это ничего, верно? Декорации еще на месте. - Это получасовая работа, самое большее, часовая.
Он наклонился и схватил собеседника за запястье.
- И я хочу те, которые использовались в фильме. И я хочу, чтобы ты, Клифф, я хочу, чтобы ты лично убедился в том, что те вещи, которые она надевала, отправились прямо в мой офис, как только она их снимет. И сделай несколько лишних дублей во время съемок - дай ей немного вспотеть, ты знаешь, выделить немного сока… потому что у меня есть чертовски замечательная идея, приятель, чертовски замечательная идея!
Его "идея", по крайней мере в самом элементарном аспекте, заключалась в том, что две женщины, Анжела и Луиза, одетые как на съемках, повторят сцену в гостиничной комнате Лас Вегаса, в точности так, как это должно было выглядеть на экране, но на этот раз сцена будет прервана. Прервет ее мародер, самоуправствующий кавалерист солдат-янки - грязный и небритый, прямо с поля сражения, грубый, похотливый, обуреваемый долго сдерживаемым желанием и размахивающий пистолетом. Он ворвется в комнату, откинет мамашу в сторону, кинет чистую в белых панталончиках дочь на кровать и, оставаясь в сапогах, жадно ее изнасилует… держа пистолет на подушке, дулом у ее виска, чтобы отбить охоту кричать у мамаши или же у ее насилуемой дочери.
Вторгнувшимся головорезом, конечно, будет Си-Ди, который вместо того, чтобы впрыгнуть в окно, в духе Эррола Флинна просто выбежит из ванной, где он будет ждать своего выхода на сцену.
- Сегодня она никуда не пойдет, - зарычал он, наставив пистолет на Анжелу и плечом отталкивая Луизу в сторону, - пока ее не затрахают до полусмерти!
Обе леди открыли рот (по сценарию) от изумления.
- О, мамочка…
- Ах, вы этого не сделаете… - умоляла Луиза, и затем обращаясь к Анжеле. - Скарлетт? Это твое имя?
Анжела скромно опустила глаза и ответила тихим голосом:
- Да, Скарлетт… Скарлетт О'Хара.
- Я собираюсь затрахать тебя, Скарлетт О'Хара, - кратко проинформировал ее Си-Ди, толкая ее на кровать, - я собираюсь трахать тебя сильно и долго.
- О, пожалуйста, сэр, - стенала Луиза, - эта маленькая девочка еще девственница!
- Пользуйся ее именем, черт возьми, - резко и отрывисто сказал в сторону Си-Ди, - пользуйся все время ее именем!
- Извините, - быстро сказала Луиза своим обычным голосом и возобновила свои мольбы:
- Я прошу Вас, сэр, пожалуйста, не делайте этого с моей маленькой Скарлетт! Скарлетт - девственница.
В это время Си-Ди стянул вниз кружевной верх корсета, выставив наружу ее груди.
- О, пожалуйста, сэр…
- Хорошо, рассказывай своей матери, что я - что этот солдат-янки с тобой делает.
- О, мама… солдат-янки целует мою грудь.
- Не целует, - сердито зашипел Си-Ди.
- О, мама, он… этот солдат-янки… сосет мою грудь!
- Сэр, я молю вас… - рыдала Луиза очень убедительно.
Си-Ди рванул панталоны, он не стянул их вниз, а разорвал на промежности, где шов был заранее ослаблен несколькими надрезами с внешней стороны.
- О, мама, - причитала Анжела, - он заставляет меня кончить… солдат-янки заставляет меня кончить… я сейчас потеряю сознание… о, мама, он затрахал меня до полусмерти!
Луиза подала реплику точно по сценарию, в соответствии со своим образом важной старой наседки:
- О, сэр, как вы могли сделать это с моей Скарлетт! Я расскажу об этом вашему капитану!
- Скажи, Луиза, - торопил Си-Ди, - быстро, скажи это!
- … и расскажу ему, - поспешно сказала она, - как вы трахнули Скарлетт О'Хара! И заставили ее кончить!
И когда Си-Ди близился к завершающему спазму, крича:
- Я трахаю тебя, Скарлетт! Я трахаю тебя, Скарлетт! - Луиза подобрала поляроидную камеру со вспышкой с туалетного столика и щелкнула ею.
- Эй, подожди минутку! - сказала Анжела, взметнувшись как стрела в кровати, - никто ничего не говорил о грязных снимках.
Си-Ди приподнялся на локте, вздохнул, потянулся за сигарой, тихо рассмеялся и разубедил ее:
- Не беспокойся, детка, это только для моей частной коллекции, - затем пожал плечами, задавив сигару, - …кроме того, кто когда-нибудь сможет разобрать, что это ты?
И впрямь ни одно из их лиц нельзя было ясно различить - всего лишь верхняя четверть профиля Анжелы, достаточно, чтобы кто-либо поклялся, что это действительно известная звезда - после чего это утверждение немедленно будет охарактеризовано как еще одна дешевая ложь… подобно той, которая была рассказана пьяным Гровером Морсом.
В других отношениях это был почти захватывающий снимок - запечатлевший разорванный корсет, отделанный кружевами, спущенный чуть ниже ее двух превосходных грудей и, благодаря его стягивающему эффекту, заставлявший их драматически выдаваться вперед; ниже были видны ноги в гофрированных панталонах, обвившиеся вокруг голых ягодиц, и в этом сочетании запачканные кавалерийские ботинки на ногах с пристегнутыми шпорами.
Хотя фотография была немедленно раскритикована как не запечатлевшая Анжелу Стерлинг, она некоторое время пользовалась определенной популярностью среди фешенебельного фетишисткого общества, так называемой кампании "Ботинки и месячные".
* * *
- Ты можешь быть честным со мной, - сказала Анжела, потянувшись через стол к руке Бориса и глядя на него самым серьезным взглядом, - ты ведь знаешь это, не так ли?
Он улыбнулся. Чтобы не улыбаться слишком часто, он поднес ее руку к своим губам и поцеловал ее.
- Да, я знаю, - пробормотал он.
- Тогда скажи мне… ты думаешь, у меня есть талант?
Борис нахмурился и на мгновение посмотрел в сторону. Говорить с актерами с их нарциссизмом бесполезно; это имело смысл лишь на съемочной площадке.
- У каждого есть талант, - сказал он. - Весь вопрос в том, как его использовать, - он сумел вовремя остановиться. - Использование таланта правильным образом, в правильное время и до необходимого предела. Ты знаешь, что я имею в виду. - Казалось, она его не слышала.
Анжела спокойно кивнула, опуская глаза, затем подняла их.
- Пожалуйста, скажи мне кое-что, - сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало бодро. - Какой из моих фильмов тебе понравился больше всех… нет, я не это имела в виду, я хотела спросить, какой, ты думаешь… ну, показал, что я смогла бы… - Она умолкла, глядя на него умоляющими глазами, - ты знаешь, что я имею в виду?
- Видишь ли, на самом деле не важно, какой из них я считаю лучшим, - дело в том, какой из них ты считаешь лучшим, тот, в котором, как ты чувствуешь, ты больше всего выложилась.
- О, пожалуйста, Борис, - молила она, сжимая его руку, - пожалуйста, скажи мне одну… одну роль, одну сцену…
- М-м, давай посмотрим, давай посмотрим… - Он поднял глаза, будто пытаясь вспомнить, и постепенно до нее дошло, что он не может вспомнить ни одного из ее фильмов, которые ему понравились.
- О, Боже, - сказала она с безнадежностью, - разве ничего не было? Но должна была быть хоть одна сцена… одна реплика…
- Ну, м-м, дело в том, видишь ли…
Она закрыла лицо руками.
- О, нет, - сказала она, - ты никогда даже и не видел… О, нет…
- Не глупи, конечно же я видел тебя.
- В каком? - спросила она.
- Я видел тебя в анонсах по телевидению.
- В анонсах чего?
- Ну, давай разберемся…
Она расстроилась.
- Ты не видел! Ты не видел ничего из того, что я когда-либо делала. - Затем она пришла в глубокое возмущение. - Будь добр, признайся, пожалуйста, почему я здесь? Потому что считается, что у меня такая хорошая задница? В этом причина? - Она начала горько рыдать.
Борис сжал ее плечо, наступило время проявить твердость.
- Прекрати сейчас же, Анжела, ты ведешь себя как ребенок! Мне не обязательно было видеть тебя на экране, я уверен, что ты точно создана для этого фильма! Я не хочу обсуждать, что я видел из твоих работ, потому что знаю, твой потенциал никогда не был реализован, ты к нему даже не приблизилась. Тебе просто нужно быть уверенной во мне, о'кей? - Он отдал ей свой платок.
Она промокнула глаза и сквозь слезы улыбнулась ему.
- Извини меня, это было глупо. - Она опять сжала его руку. - Простишь меня?
- Вот, - сказал он, наполняя ее бокал. - Выпей немного бренди.
Она присоединилась к нему, когда он поднимал свой бокал.
- За… "Лики любви".
Они выпили и некоторое время молчали. Борис смотрел на нее, но его мысли витали далеко.
- Ты знаешь, почему студия не смогла изменить мой образ? - спросила она. - Даже несмотря на то, что я перестала сниматься в этих пляжных картинах в бикини и начала делать прекрасные роли в духе Дорис Дей? И по-прежнему осталась секс-символом? И не только осталась, но стала еще хуже? Знаешь, почему?
- Почему?
- Потому что, - продолжала она, не без определенной горечи, задумчиво глядя в свой бокал, - каждому мужчине в этой стране нравится думать, что он Большой Неукратимый Бабник, трахающий Золотистый Лютик, вот почему.