Спасаясь от друзей эсеров, в мае 1919 года, когда на Украине была установлена Советская власть, Блюмкин, как мы уже говорили, явился в Киевскую ЧК к своему корешу Мартину Яновичу Лацису.
С Блюмкина были сняты показания и он - ну как тут снова не вспомнить слов Бабеля о верных в дружбе и смерти, товарищах-чекистах, каких нет нигде в мире! - 16 мая 1919 года, "учитывая добровольную явку и подробное объяснение обстоятельств убийства германского посла", был амнистирован Президиумом ВЦИК.
Тюремное наказание убийце германского посла заменили на "искупление в боях по защите революции".
9
Искупал свою вину Блюмкин чекистом и по-чекистски.
Нет никакого сомнения, что он честно залил свою вину кровью расстрелянных им в подвалах ВЧК контрреволюционеров, среди которых было немало и его бывших товарищей по партии эсеров.
Есть свидетельства, что, когда в 1920 году в Крыму по распоряжению Л. Троцкого и Г. Пятакова были расстреляны десятки тысяч пленных врангелевских офицеров, в организации этой беспрецедентной по жестокости акции наряду с Бела Куном и Розой Самуиловной Землячкой (Залкинд) участвовал и Яков Григорьевич Блюмкин.
Столь ревностное отношение к чекистским обязанностям смягчили даже сердце Железного Феликса.
Вскоре по рекомендации Ф. Э. Дзержинского решением Орготдела ЦК РКП(б) Яков Григорьевич Блюмкин стал членом партии большевиков и был командирован в Северный Иран.
Там, выдавая себя за приятеля Троцкого и Дзержинского, он стал членом ЦК Компартии Ирана и разработал план провозглашения в северных провинциях Гилянской Советской Республики.
По окончании Гражданской войны Блюмкин учился в Военной академии, пока нарком Л. Д. Троцкий не забрал его в свой комиссариат.
"У кондуктора, у чернорабочего, у любого советского служащего есть восьмичасовой рабочий день, охраняемый Кодексом труда… - писал тогда Блюмкин. - У Л. Троцкого этого дня нет. Его рабочий день переваливает за восемь часов и может быть в разгаре еще и ночью… На столе Троцкого военная тактика гениального чудака и балагура Суворова познала книжное соседство с тактикой Маркса, чтобы прихотливым образом соединиться в голове одного человека".
Насчет Маркса и Суворова, соединившихся в Троцком, не слабо сказано.
Троцким Блюмкин восхищался.
Троцкому он служил с той верностью и преданностью, которой не дождались от него ни эсеры, ни коммунисты.
Этого своего хозяина Яков Григорьевич не предавал до самой смерти, хотя в октябре 1923 года Дзержинский снова переманил Блюмкина в ИНО (иностранный отдел ГПУ).
Какое-то время Блюмкин работал в Москве, а в 1925 году оказался советским резидентом на Тибете. Здесь вместе с Николаем Рерихом он искал в недоступных районах Гималаев легендарную Шамбалу.
Работая резидентом, Блюмкин не растерял ни наглости, ни апломба. Некоторые рассказы о его куражах выглядят еще более фантастичными, чем рассказы об экспедиции в Шамбалу.
Напившись на новогоднем банкете ЦК Монгольской народной рабочей партии, Блюмкин заставил монголов произносить тосты за Одессу-маму и кончил тем, что заблевал портрет Ленина, установленный в центре банкетного зала.
Но нисколько не смутился при этом.
- Прости меня, дорогой Ильич, - сказал он, обращаясь к портрету. - Но ведь я провожу твои идеи в жизнь. Я не виноват, виновата обстановка.
Потом под именем персидского купца Якуба Султана-заде Блюмкина перебросили на Ближний Восток, где, создавая агентуру в Египте и Саудовской Аравии, он торговал хасидскими раритетами.
Коммерсантом Блюмкин оказался вполне удачливым, и Москва готова была доверить ему продажу сокровищ из хранилища Эрмитажа, но тут Яков Григорьевич, этот профессиональный оборотень, проявил столь несвойственную ему принципиальность и сразу погорел на этом.
Будучи в Турции, Блюмкин встретился 16 апреля 1929 года с высланным из Советского Союза Троцким и взялся доставить в СССР его письма…
Якова Григорьевича арестовали на его квартире в Москве, которая находилась напротив того здания, где он убил в восемнадцатом году Мирбаха.
3 ноября 1929 года дело Блюмкина было рассмотрено на судебном заседании ОГПУ. "За повторную измену делу пролетарской революции и Советской власти и за измену революционной чекистской армии" его расстреляли.
"Вчера расстрелян Яков Блюмкин, - со скорбью писал о своем верном сотруднике Лев Давидович Троцкий. - Его нельзя вернуть, но его самоотверженная гибель должна помочь спасти других. Их надо спасти. Надо неустанно будить внимание партии и рабочего класса. Надо научиться и научить не забывать. Надо понять, надо разъяснить другим политический смысл этих термидорианских актов кровавого истребления преданных делу Октября - большевиков. Только таким путем можно помешать планам могильщика Октябрьской революции".
Увы…
Лев Давидович Троцкий забыл, как на V съезде Советов он сам произнес смертный приговор Блюмкину, провозгласив, что всякий, кто попытается "сорвать Брестский мир - будет расстрелян…".
Преданной службой и своей самоотверженной гибелью Блюмкин заслужил прощение Льва Давидовича.
И именно за это и расстреляли тридцатилетнего проходимца - чекиста Симху Янкеля Блюмкина, убившего в 1918 году немецкого посла Вильгельма Мирбаха…
Считается, что тогда, в 1918 году, покушение на графа Мирбаха поставило Ленина на грань разрыва отношений с Германией. Но это не совсем верно… Германия, которая только что начала генеральное наступление немцев на Западном фронте - последняя ее попытка выиграть войну! - просто не могла позволить себе разорвать отношения с советским правительством:
14 июля советскому правительству была, конечно, вручена нота германского правительства с требованием разместить в Москве батальон немецких солдат для охраны германского посольства, но В. И. Ленин категорически отказался выполнить это требование.
Разрыв с Германией в июле 1918 года мог принести Ленину только выгоду.
Тогда, после непродолжительной стрельбы в Москве, заседания съезда Советов возобновились…
Разумеется, уже без левых эсеров.
Хотя часть из них, отрекшуюся от своих прежних руководителей и сформировавшую новую группу под названием "Революционные коммунисты", В. И. Ленин разрешил допустить на съезд.
Вместе с большевиками "Революционные коммунисты" и утвердили новую Конституцию РСФСР.
Глава девятая
ЕКАТЕРИНБУРГСКАЯ ТРАГЕДИЯ
На местах признают только три подписи: Ильича, вашу, да еще немножко мою!
Я. М. Свердлов - Л. Д. Троцкому
Каждый из нас страдает за себя, но есть один Человек, который страдает за всех нас, за всю Россию и страдает безмерно.
А. И. Дубровин
Сегодня нас опять не пустили в церковь. Дураки…
Царевич Алексей
Когда Дзержинского "освободили", он сразу отправился в Кремль.
Владимир Ильич принимать его не стал, и Феликс Эдмундович закатил настоящую истерику в приемной.
- Почему, почему они меня не расстреляли! - выкрикивал он. - Я жалею, что они меня не расстреляли! Это было бы полезно для революции!
Успокоил Дзержинского Яков Михайлович Свердлов.
- Нет, дорогой Феликс! - сказал он. - Хорошо, очень хорошо, что они тебя не расстреляли. Ты еще немало поработаешь на пользу революции.
- Я уже заявление, Яков, в газету отдал! - сказал Дзержинский.
- Какое заявление?
- Что ухожу из ЧК, пока расследование идет…
- Пускай печатают… - махнул рукой Свердлов.
8 июля заявление Дзержинского было опубликовано в "Правде"…
"Ввиду того, что я являюсь, несомненно, одним из главных свидетелей по делу об убийстве германского посланника графа Мирбаха, я не считаю для себя возможным оставаться больше во Всероссийской Чрезвычайной Комиссии в качестве ее председателя, равно, как и вообще принимать какое-либо участие в Комиссии. Я прошу Совет Народных Комиссаров освободить меня от работы в Комиссии".