Случись с Мартином такое десять лет назад, он не раздумывая позвонил бы одной из своих подружек. Если бы это произошло уже после свадьбы - отправился бы домой, надеясь, что Джулия будет в хорошем настроении. Даже два месяца назад он отправился бы в массажный салон или трахнул одну из благоволивших к нему посетительниц оздоровительного центра. Но с той поры Мартин сильно изменился. Он теперь приобщился к святости и руководствовался стереотипами о целибате - хотя сам Бабба не раз говорил, что просветленный человек абсолютно свободен.
"Но если Роберт может скитаться в поисках мужского члена, то почему бы мне не раздобыть себе п…?" - пытался подбодрить себя Мартин.
В конце концов он решил выбрать компромиссный вариант. Он раскрыл последний номер "Виллидж Войс" на странице "Объявления", которая содержала массу приглашений на лекции, в клубы, на экскурсии, дискуссии и прочее, и прочее. Пробежав глазами газетную страницу, он остановил свой выбор на объявлении, которое вроде бы ничем не отличалось от сотен себе подобных. Оно гласило, что некое Гуманистическое сообщество организует в унитарианской церкви, что на Сентрал-Парк Вест, встречу с раввином, который прочтет лекцию на тему: "Брак: Розы и Шипы".
"Гуманисты, унитарии и евреи, - подумал Мартин. - Подходящее меню для человека, решившего разнообразить свою индуистскую диету". И впервые за многие месяцы посмеялся собственным мыслям.
К вечеру, когда Мартин отправился на метро на встречу с раввином, сексуальная энергия уже бурлила в нем вовсю. Все женщины казались сладкоголосыми сиренами, заманивающими мужчин на верную гибель.
"Может, мне удастся подцепить на лекции какую-нибудь даму, - думал Мартин, подходя к церкви, - и тогда сегодня ночью я устрою настоящий ураган меж ее ног".
У входа в церковь Мартина приветствовал молодой активист-унитарий. Он протянул Мартину руку и произнес:
- Добро пожаловать! Меня зовут Джим. Надеюсь, вам у нас понравится.
Мартин пожал его руку и собирался что-то промямлить в ответ, но унитарий уже спешил навстречу следующему посетителю - толстому дядьке лет пятидесяти пяти, от которого воняло сырым пергаментом.
Мартин заплатил за вход и вошел под своды церкви - большую залу, уставленную почему-то не скамьями, а стульями, и с небольшим возвышением в дальнем конце, отдаленно напоминающим алтарь. В своем стремлении опростить церковь унитарии зашли столь далеко, что распятие выглядело бы здесь так же неуместно, как водитель тягача в баре для лесбиянок.
Мартин приуныл. "Похоже, здесь собираются неудачники-одиночки, - понял он. - Довольных жизнью людей сюда и на аркане не затащишь".
Но потом, приглядевшись к собравшимся, Мартин вновь приободрился, ибо заметил в толпе несколько прехорошеньких женщин.
Мартин послонялся по церкви несколько минут, а потом появился все тот же молодой активист и попросил у присутствующих минуточку внимания. Отпустив несколько дежурных шуточек, он объявил, что по окончании беседы всех ждет угощенье - кофе с печеньем, а затем призвал всех поприветствовать раввина.
Раввин материализовался из-за простенка, возле которого стоял унитарий. Он оказался очень маленького роста, с коротко остриженными волосами и бородкой. Одет раввин был в коричневые брюки и оранжевую водолазку. Казалось, что он окончил ту же семинарию, что и унитарий. (На самом деле они познакомились на одном из экуменических симпозиумов, участники которого пришли к единодушному выводу, что Бог является огромной помехой для религии.)
- Есть ли среди присутствующих люди, не состоящие в браке? - спросил раввин, обращаясь к публике.
Поднялись вверх три руки. Одним из холостяков оказался активист.
- Кто из состоящих в браке живет со своим партнером? - задал раввин второй вопрос.
Ни один из семидесяти присутствующих не поднял руку. Люди начали озираться - сначала растерянно, а потом понимающе улыбаясь. Все они в одной лодке.
- Похоже, у нас тут больше шипов, чем роз, - не без юмора заметил раввин, и в зале послышался смех.
С этого момента все пошло как по маслу. Раввин оказался прирожденным затейником. Пожалуй он с равным успехом мог бы подвизаться и в шоу-бизнесе, ежели бы не посвятил себя религии. Великолепно манипулируя аудиторией, он перемежал грусть с весельем, смех со слезами, ссылался на свой собственный опыт и опыт своих друзей, чем сразу же завоевал доверие слушателей. В зале вдруг стало светлее от прояснившихся лиц, с людей спала напряженность, и всех охватил тот благоговейный трепет, который и является сутью подлинного религиозного чувства. Мартин стал сравнивать раввина с Баббой и решил, что главное различие между ними - культурного свойства. Раввин - обычный американский парень, простой смертный. Бабба же большую часть своей жизни провел в джунглях и, конечно, уровень его сознания совсем иной. Однако и тот, и другой достигают одного и того же эффекта, а значит, дело не в культурном уровне, а в чем-то другом.
Закончив свою проповедь, раввин начал отвечать на вопросы присутствующих. Прошло уже почти два часа с начала собрания, и когда какая-то женщина задала очередной вопрос, раввин уведомил публику, что этот вопрос последний. Он ответит на него, а затем достопочтенная публика может наброситься аки саранча на питье и еду. Мартин оглянулся, чтобы посмотреть на женщину, задающую вопрос, и увидев ее, вдруг испытал смутное беспокойство, причину которого определить не смог. И потому тут же забыл о женщине.
Публика бросилась к столам со снедью и питьем, а Мартин стал озираться по сторонам, с любопытством разглядывая толпу. Метрах в пяти от себя он увидел вдруг женщину, которая с самого начала приковала к себе его внимание. Она явно была самой привлекательной из всех присутствующих дам. Среднего роста, в черном обтягивающем платье, плотно облегавшем восхитительную попку и в туфлях на шпильке, подчеркивавших точеные лодыжки. Коротко стриженные волосы отливали медью.
Мартин отпил глоточек кофе, откусил кусочек пирожного и стал потихоньку пробираться поближе к женщине. Та стояла спиной к нему и беседовала о чем-то с пожилым господином, который явно имел на нее те же виды, что и Мартин.
В Мартине вдруг проснулся дух соперничества, он ощутил себя мальчишкой на танцевальном вечере, который собрался отбить подружку у старшеклассника. Приблизившись к беседующей паре на три-четыре шага, Мартин остановился, огляделся по сторонам и лишь потом сделал следующий шаг, прикидываясь, будто его просто сносит толпой. Но пожилой мужчина уловил скрытый смысл его перемещения и сначала было разгневался, но, увидев своего соперника вблизи, тут же приуныл. Поняв, что шансов у него нет никаких, пожилой господин занервничал и начал комкать слова. Мартин опять остановился, чтобы дать господину возможность ретироваться. Тот еще несколько раз бросал на Мартина укоризненные взгляды поверх плеча женщины, а потом откланялся.
"Она великолепна", - отметил про себя Мартин, вплотную приблизившись к незнакомке. Им вдруг овладело непреодолимое желание обнять женщину сзади, прижаться к ее ягодицам, обхватить ладонями ее груди.
Женщина по реакции ретировавшегося собеседника поняла, что за ее спиной что-то происходит, и оглянулась посмотреть, в чем дело. Мартин не посмел сразу взглянуть ей в лицо, но никак не мог отвести взгляда от ее полных грудей.
Отступать было некуда. Преодолевая застенчивость, - ибо Мартин знал, что не силен в словах, - он, наконец, взглянул в глаза незнакомке.
- Привет! - поздоровался Мартин.
Женщина ничего не ответила, бесстрастно разглядывая его холодными глазами. Мартин совершенно смешался и поспешно опустил взгляд. "Неудача", - подумал он, но незнакомка влекла его к себе так непреодолимо, что он решил все-таки попытать счастья.
- Интересная лекция, не правда ли? - сказал Мартин, не поднимая глаз от дымящейся чашки кофе.
- Мартин… - неожиданно произнесла незнакомка. Голос ее был ровным, спокойным, но все же чувствовалось в нем еле заметное раздражение.
"Откуда ей известно мое имя?" - удивился Мартин. И подумал в тот короткий миг, пока поднимал свой взгляд: "Может, она - одна из бывших моих учениц?" - теша себя надеждой, что в этом случае задача его, быть может, немного облегчится.
За это же короткое мгновение он успел придать своему лицу приличествующее выражение, и, улыбаясь, посмотрел незнакомке прямо в глаза. Он готов.
Прошло, наверное, секунд пять, прежде чем Мартин узнал стоявшую перед ним красавицу.
"О Господи, это же моя жена!" Он хотел назвать ее по имени, но у него отвисла челюсть.
- Ох, Мартин… - повторила Джулия. Она смотрела на него так, как смотрит мать на сынишку, который третий раз за день залез в лужу: в этом взгляде читались материнская любовь, терпеливость и легкая досада.
- Джулия… - вымолвил, наконец, Мартин.
- Вижу, ты помнишь, как меня зовут, - сардонически усмехнулась Джулия, - хоть и забыл, как я выгляжу.
- Ты так похудела… - пробормотал Мартин.
- На семь килограммов. Постриглась вот, покрасила волосы… - Она смерила мужа оценивающим взглядом: - Ну, как поживаешь?
Мартин не знал, что ответить. Перед ним стоит Джулия. Вот она - можно дотронуться рукой. Мартин вдруг впервые понял, что такое эротическая сторона брака. Ведь эта роскошная женщина - его жена.