- Но Леди слишком бурно протестует? (прим.: цитата из пьесы Шекспира "Гамлет") - Отец Стернс прищурился, и Грейс поняла, что съежилась под этим напряженным взглядом.
- Нет, я просто говорю правду. Я люблю Нору. Она моя близкая подруга, и, учитывая, что я спала с кем-то еще до той ночи Закари с вашей Норой, думаю, мы квиты и даже более чем. И Нора была полностью права на ваш счет.
- Да?
- Она сказала не показывать перед вами страха. Сказала, что вы играете с ним как кот с игрушкой из кошачьей мяты.
Комнату наполнил смех, теплый, густой и мужественный. Он заставил каждый нерв в теле Грейс вытянуться в струну и отсалютовать.
Затем смех утих, и отец Стернс снова закрыл глаза. Он опять откинул голову назад на кровать. Казалось, он молился.
- Простите меня, Грейс, - извинился он. - Я пытаюсь не... - он замолчал, будто старался подобрать нужное слово, - проявлять эту сторону себя с людьми не желающими или не ожидающими ее. Боюсь, иногда она просто выходит из-под контроля.
Грейс подползла к нему немного ближе, и теперь их ноги были в дюйме друг от друга. Она протянула руку и положила ее на его бедро, чуть выше колена. Она не была уверена, что подтолкнуло ее сделать это, разве что она проделывала то же самое с Закари, когда ему была нужна поддержка и комфорт.
- Женщину, которую вы любили почти двадцать лет, похитили. Вас накачали наркотиками и пристегнули к кровати. Вы католический священник, и, если все узнают об этом, ваша репутация и карьера будут разрушены. Пожалуйста... - Грейс сжала его ногу и ощутила твердые, как сталь мышцы. - Пожалуйста, не извиняйтесь передо мной. Бог знает, я никак не могу помочь в этой ужасной ситуации. Если, по крайней мере, я могу выслушать, тогда, пожалуйста, применяйте ко мне все, что потребуется.
Отец Стернс изогнул бровь, и Грейс ощутила, как тени в комнате расступаются к углам и прижимаются к стене.
- Я не это имела в виду, - сказала она, убирая руку с его ноги.
- Уверены?
- Вы ужасны. Серьезно, - сказала она, пытаясь смехом подавить волнение. - Я собираюсь снять с вас наручники, но скажу, что буду сожалеть об этом.
- Еще как.
- Как можно сконцентрироваться рядом с вами будучи... вами? – поддела она, потянулась за кровать и нашла ключ. - Вы, должно быть, наслаждаетесь, пугая женщин.
- Мужчин тоже. Спросите у вашего мужа
- Ох, он рассказывал мне.
- Я должен извиниться перед ним. Когда мы встретились, я чувствовал себя излишне собственнически. Элеонор никогда не приводила чужаков в наш мир. Я знал, что он был особенным для нее, раз она показала ему эту свою сторону. Я выплеснул свое раздражение на Закари.
- Не извиняйтесь. Он раздробил эго стольких писателей, что я сбилась со счета. Вы отплатили ему той же монетой.
- Вы не сочувствуете мужскому эго, верно?
- Конечно, нет. Я жена. Я даже рада, что вы немного его припугнули.
- Вы не кажетесь напуганной.
- Уверяю вас, я напугана. Но Нора предупреждала о том, насколько вы пугающий. И я подготовилась.
Он улыбнулся искренней улыбкой, лишенной лукавства или притворства.
- Элеонор даже и близко не боится меня.
- С трудом в это верится. - Грейс встала на колени и потянулась за спину отца Стернса. Вот она, взрослая женщина, которая была в браке двенадцать лет, и чувствовала себя неловко, словно школьница рядом с тайной любовью.
- Уверяю вас, это правда. Я давно понял, что лучше будет возвести высокую стену между собой и остальным миром. Она и Кингсли - единственные люди, которых я встретил, и которые просто игнорируют эту стену, словно ее и вовсе не существует.
Грейс возилась, чтобы найти замочную скважину. Она нащупала ее кончиком пальца и вставила ключ.
- Кингсли и Нора игнорировали вашу стену. Я должна спросить... какая ждет награда тех, кто пройдет через вашу стену? Или наказание?
- И награда, и наказание.
- Это как?
Отец Стернс повернул голову к ней и наручники расстегнулись. В этот момент их лица были так близко друг к другу, если бы она наклонилась на дюйм вперед, они бы поцеловались.
- Я трахаю их.
Грейс села на пятки, и ключ выпал у нее из рук.
Отец Стернс завел руки вперед и снял наручники. Он массировал запястья, и Грейс заметила фиолетовые синяки, выглядывающие из-под черных манжетов его сутаны. Даже под действием наркотиков он был готов драться.
- Спасибо, Грейс. - Отец Стернс поднялся на ноги. – Мне больше не хочется убить Кингсли. Не больше, чем обычно.
- Пожалуйста, святой Отец. - Голос Грейс дрогнул, но Отец Стернс был достаточно вежлив, чтобы не придавать этому значения. Возможно, он наигрался с ее разумом на сегодня. Жаль. Хотя она уже скучала по этому. По крайней мере, это на несколько минут отвлекло ее от поглощающего ужаса.
Он протянул ей руку, она приняла ее с большим удовольствием, чем ей хотелось бы признать.
- Вы можете называть меня Сорен. Я бы этого хотел.
- Конечно... Сорен. Вас так Нора всегда называет. Говорит, что не может назвать вас "Отец Стернс", не захохотав, - ответила она, вставая на ноги. Она поправила свою одежду, которая помялась от сидения на полу. – Сорен - это датское имя, верно? Что оно обозначает?
- Значит "суровый". Хорошее имя для меня, напоминаю я себе.
- Позвольте не согласиться. Не думаю, что вы такой строгий, каким позволяете другим думать о себе.
- Осторожнее, Грейс... за стеной опасно.
Тон его голоса дразнил, но она услышала настоящее предупреждение, предупреждение, к которому она решила прислушаться.
- И что теперь? - спросила она, решив, что будет лучше сменить тему. - Что мы должны делать?
- Единственное, что мы можем - это ждать. Неделю она играла с нами в игры. Отправляла фотографии, вламывалась в дома, моей сестры, Элеонор... Она украла файл из офиса Кингсли. Эта женщина хочет вести игры разума с нами. Элеонор останется жива до тех пор, пока Мари-Лаура наслаждается игрой.
- С ней все будет хорошо. С Норой, - сказала Грейс, больше для себя, чем для него. - Если и есть на свете женщина, которая может пройти через это, так это Нора. Не так ли?
- Она сильная, умная и хитрая. Она хорошо обучена. Если придется защищать себя, она сможет. Она знает, как причинять боль людям, и делает это мастерски. Будучи подростком, она попала в несколько драк, но взрослой она не причиняла никому вреда без их согласия. Теперь ей придется. - Он замолчал, и Грейс наблюдала, как его большие ладони сжались в кулаки, затем его пальцы снова расслабились. - Я бы отдал все, что угодно, чтобы спасти ее от этого.
Она взяла его руку в свою и на мгновение сжала ее.
- Я знаю. Я бы все отдала на свете, чтобы услышать новости... хоть что-нибудь. Чего Мари-Лаура ждет?
- Не знаю. Но определенно она знает, что тишина и ожидание - худшие из пыток.
- Но и им приходит конец. Уже сутки прошли. Что-то должно было...
Звук тяжелых шагов в коридоре прервал предложение Сорена. Она услышала, как открываются и захлопываются двери. Они с Сореном вышли в коридор. Мужчина, проводивший ее к кабинету Кингсли, Гриффин, вздохнул от облегчения, увидев его.
- Сорен, - сказал мужчина, едва не задыхаясь от паники. - Тебя спрашивает девушка.
- Девушка?
- Она внизу в холле.
Он посмотрел на Грейс, и она поняла, что произошло. Наконец-то. Мари-Лаура начала игру.
- Она назвала свое имя? - спросил Сорен, пока они шли по коридору, Грейс следовала за ним.
- Нет. Но ей на вид восемнадцать, она блондинка, у нее странный акцент, и она чертовски роскошная. У тебя есть дочь, о которой ты никому не говорили?
- Нет, - ответил Сорен, его походка ускорилась. - Но у меня есть племянница.
Глава 10
Пешка
Лайла притянула колени к груди, сидя на диване, и дрожала. Почему здесь так холодно? Было ли холодно? Где-то у нее над головой один мужчина говорил с другим. Хотя она говорила на английском почти так же хорошо, как и на родном датском, она не понимала ни слова. Она слышала статичный белый шум, и, не отрывая взгляда, смотрела на дверь.
- Как тебя зовут? - спросил мягкий мужской голос на английском. - Ты можешь назвать свое имя?
Наконец, слова пробились сквозь оцепенение.
- Лайла, - прошептала она.
- Лайла. Красивое имя. Я Уес.
- Привет, Уес.
Она моргнула и посмотрела на него. Ее глаза, наконец, сфокусировались, и она увидела человека, который внес ее в дом. До этого он всего лишь был силуэтом высокого мужчины. Теперь она увидела его. У него были светлые взлохмаченные волосы и теплые карие глаза, его с легкостью можно было назвать самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Мужчиной? Может, нет. Он выглядел ненамного старше ее. Девятнадцать? Может, двадцать.
- Ты ранена?
Она покачала головой.
- Не думаю.
- У тебя кровь на лице. Похоже, будто ты поцарапалась о бетон. Мы промоем рану, если ты не против.
- Хорошо.
Он говорил с такой спокойной уверенностью, что Лайла сразу же доверилась ему, даже если он говорил лишь о ерундовом порезе на ее лице.
Он взял ее за руку, и она прижалась к ней, желая получить успокоение от незнакомца. Хотя он не казался ей незнакомцем. Он не спрашивал у нее, что с ней произошло, как она сюда попала. Каким-то образом он все знал. Он был причастен к этому. Они были частью этого.
- Лайла?