Том сел на весла и повел лодку мимо больших валунов. Солнце сияло сквозь листву, и было очень тихо.
- Мой родной город послал меня в Нью-Йорк, чтобы я стала моделью!
- И что же тебе помешало? Ведь не Роджер?
Похоже, у Тома неплохая интуиция…
- А почему ты не веришь, что я могла бросить головокружительную карьеру модели ради того, чтобы поставить на ноги любимого человека?
- Ты с такой радостью рассказываешь о своей работе сиделкой… Ты любишь ухаживать за больными. Но в твоем рассказе нет никакого интереса к самому Роджеру. Значит, тебе просто больше нравится быть сиделкой, чем моделью.
Она рассмеялась, оперлась спиной о резиновый бортик и свесила вниз руку.
- Ты прав! Многие девочки мечтают о блестящей карьере модели, но я ненавидела модельный бизнес. И потом мне все время казалось, что я становлюсь все страшнее и страшнее.
Том перестал грести и посмотрел на нее. Мэдисон понравилось его выражение лица.
Оно говорило, что она просто не может быть некрасивой.
- Быть моделью - это наука, - добавила она. - Наверное, слишком сложная для меня.
- А разве быть сиделкой - не наука?
Он снова был прав. Мэдисон вздохнула и замолчала, начиная сердиться.
- Да, Роджер - придурок, и ты его не любишь и никогда не любила, - жестко продолжал Том. - Но ты вся светишься, рассказывая о том, как лечила его. Ты вернулась к нему, потому что хотела этого. Мы все делаем то, что хотим. Тогда почему ты не захотела стать моделью?
- А ты настырный, - сказала она и на мгновение отвела взгляд. - Ну ладно… Дело в том, что мне очень нравилось быть самой красивой девушкой у себя в городе. Мне нравилось, когда люди останавливались поговорить со мной, и нравилось притворяться, будто я не знаю, почему они останавливаются.
Она пыталась понять, как он воспринял ее признание. Мэдисон не привыкла говорить о своей красоте. Она старательно отработала скромную улыбку для тех случаев, когда кто-нибудь говорил ей, что она красива. Ей нравилось притворяться, будто она никогда раньше ничего не слышала о своей внешности.
- Но в Нью-Йорке таких, как я - пруд пруди. Там я перестала быть чем-то особенным.
- Неправда, - спокойно сказал Том. - Я живу в Нью-Йорке, и мне не каждый день встречаются такие красивые девушки.
- Но они все равно есть. Они рано встают и поздно ложатся. А днем их третируют, заставляют подняться, сесть, взглянуть и… сделать все, что только можно придумать, - она поморщилась, - и еще критикуют. Как раз этого мое самолюбие не смогло вынести.
Том какое то время греб молча. Потом спросил:
- А за что тебя можно критиковать?
- У меня один глаз немного меньше другого. И слишком толстый зад.
Том хмыкнул.
- Ты совершенство! Если у тебя есть какие то изъяны, то они есть и у девиц с журнальных обложек.
Мэдисон улыбнулась.
- Ну, конечно, есть! И они учатся их скрывать. Здорово помогает освещение. Когда свет поставлен грамотно…
Мэдисон не закончила фразу. Том вновь угадал: она не стала моделью потому, что не захотела, а вовсе не ради Роджера.
- А почему ты пошел в медицину?
- Когда мне было девять лет, на моих глазах утонула моя двоюродная сестра. И я захотел научиться сохранять людям жизнь.
Мэдисон помолчала.
- До травмы Роджера у меня на глазах умирала моя мать. Долгие четыре года…
Течения почти не было, и вода сверкала на солнце.
- Ты ухаживала за матерью вместо того, чтобы учиться в колледже?
Мэдисон удивленно покачала головой.
- Я начинаю подозревать, что ты ясновидящий.
Он усмехнулся.
- Просто читаю детективы. Мне нравится наблюдать за людьми. Я люблю по крупицам собирать факты, складывать их воедино и смотреть, что получилось.
- Да? И когда ты увидел меня впервые, то решил, что я собираюсь выудить у тебя деньги. Или шантажировать твою сестру.
Том склонил голову набок.
- Меня сбила с толку твоя красота. А что еще ты хочешь узнать обо мне? Я ведь классный парень! Много где побывал и много повидал.
- В мединституте? Я думала, там студенты круглые сутки учатся!
- Мне тридцать один, так что я не всю жизнь просидел за партой.
Для Мэдисон, которой было двадцать три года, его возраст казался почти старостью, по крайней мере, очень солидным.
- Я была только в Монтане и Нью-Йорке. Но я бы очень хотела поехать в Тибет. В Перу. В Марокко. На какой-нибудь тропический остров. В Австралию. На Галапагосы, чтобы увидеть черепах.
Том улыбнулся.
- Я расскажу тебе об этих странах.
- Ты был там? - спросила она с недоверием.
- Да. С чего начнем?
Она на минуту задумалась.
- С Австралии.
И до конца дня Мэдисон слушала рассказы Тома. Она не заметила, как сильно у нее болят ноги. Но когда солнце село, Том подвел лодку к берегу для ночлега, и Мэдисон ступила на землю, ступни пронзила острая боль.
Том заметил, что она сморщилась и хромает. Он усадил Мэдисон на большой плоский камень, положил ее ногу себе на колено и расшнуровал ботинок.
- Я должен был догадаться, что твоя обувка совсем износилась, - хмуро сказал он и показал ей мозоли на большом пальце и на пятке. - Они могут воспалиться! Сын бывшего президента умер оттого, что растер ногу, играя в теннис.
Том опустил ее ногу, расстегнул свой рюкзак и достал аптечку. Мэдисон рассмеялась.
- А как же прогресс здравоохранения? Но Том не улыбнулся. Он смочил стерильный бинт чистой водой и вытер кровь.
- Прогресс прогрессом, но я видел, как в Англии, например, снова лечат пиявками.
И Мэдисон с интересом выслушала его рассказ о том, как врачи используют пиявок, чтобы те высасывали лишнюю кровь из ампутированных пальцев, которые снова пришили к руке.
- А тебе никогда не хотелось заняться медициной? - вдруг спросил Том.
- Стать сиделкой?
- Да нет, врачом, - тихо отозвался он, перебинтовывая ей ногу.
- Мне?! Врачом? - воскликнула Мэдисон таким тоном, что Тому все стало ясно.
Он нахмурился.
- Ты уже занималась речением двух людей. Почему бы не продолжить?
- Да, но один из моих пациентов умер, а другой… Роджер ненавидит меня за то, что я сделала для него. Он заявил, что у меня такие же способности ухаживать за больными, как у садиста.
Том фыркнул.
- Роджер просто тебе завидует.
- Мне? - снова удивилась Мэдисон.
- Конечно. От него исходит зависть, как вонь от рыбы, пролежавшей неделю на солнце. Роджер прекрасно знает, что ты умнее его, да к тому же красивее и добрее. Как он может вообще сравнивать себя с тобой?
- Со мной, - повторила Мэдисон, - с крутой девицей из Монтаны.
Том ничего не ответил и не извинился за то, что назвал ее так еще до того, как увидел. Он продолжал бинтовать ей ноги, и Мэдисон подумала, что он делает это слишком долго. Но пусть так держит ее ногу - или прикасается к ней - хоть всю жизнь.
Скоро стемнело. Они были совсем одни, а вокруг вздымались высокие скалы, и рядом текла река.
Мэдисон пристально смотрела на него. А если он сделает первый шаг? Ну, например, проведет рукой по ее бедру?
Том внезапно выпустил из рук ее ногу и поднялся.
- У нас два спальных мешка и одна палатка. Если мы ляжем спать в одной, так сказать, комнате, ты будешь посягать на мою добродетель?
Мэдисон хитро прищурилась.
- Смотря какого цвета у тебя белье!
- Красного, - быстро сказал он.
- Тогда нет, можешь быть спокоен.
- Извини, я перепутал. Черного! Мэдисон улыбнулась.
- Все равно нет.
- А если зеленого? - с надеждой спросил Том.
- Оставь свое белье в покое! Скажи лучше, что ты подашь мне на ужин? Я такая голодная! Могу съесть целую лошадь!
- А а, вот теперь я, наконец, вспомнил! У меня белье цвета пони. Знаешь, такое белое, с коричневыми пятнами. Я похож в нем на лошадь. Ужасно похож!
Мэдисон расхохоталась.
- Отстань! Давай все-таки поедим! И где бы мне… ну… сам понимаешь…
- Я провожу тебя, - подмигнул он.
- А как же насчет "никакого романа"?
- Я сказал это до того, как ты мне сильно понравилась, - сказал Том.
Он смотрел на нее с широкой улыбкой. Глаза стали круглыми - вовсе не узкие щели - морщинки между бровями разгладились, а губы казались очень мягкими…
- Уверена, у тебя было много женщин во время твоих путешествий. Стоит тебе только перестать хмуриться, как они… - она не договорила.
Мэдисон вдруг поняла: если между ними что-нибудь и произойдет - при большом большом "если", - она ни и коем случае не должна допустить, чтобы это случилось во время нынешнего путешествия. Как бы он ни шутил и ни дразнил ее, инстинкт подсказывал Мэдисон: нарушить условия договора и испортить поход нельзя.
- Ты мне тоже нравишься, - сказала она Тому, как маленькому, и ушла за кусты.
- Люди должны чаще делиться! - прокричал ей вслед Том. - Мир стал бы куда лучше, если бы люди делились друг с другом своими игрушками!
Смех Мэдисон громким эхом отозвался в нависающих над ними скалах.