Бедная Маргаритка покраснела, пугливо заморгала, стушевалась и робко стала пробираться к своему столу.
- Комариха! - заорал на весь класс Борька. - Ты что, у нас Е, да?
Он сказал одну только букву "Е", но весь класс все понял и дружно загоготал. И тогда Нина подошла к нему и снова, как когда-то в первом классе, вцепилась в его роскошные вихры. И больно потянула к полу. Борис перекосился от боли.
- Шурупыч, отпусти!
Руками он пытался отбиться от нее, но боль мешала сделать это по-настоящему, в полную силу. Закадычный Борькин друг Ленька метнулся на выручку, но Филипп Беляникин и Олег Митрошин разом мгновенно перегородили ему путь-дорогу. Нина знала, что они в нее влюблены.
Маргаритка смотрела на Нину преданными благодарными глазами. И тут вошла Надежда Сергеевна.
- Что у вас здесь происходит? - строго спросила она. - Нина, отпусти его!
- А он! - исступленно закричала Рита и подлетела к учительнице. - А он, знаете, он меня одной буквой обозвал!
- Буквой обозвал?! - закричал Ленька. - Но ведь человека нельзя обозвать одной буквой! Дура ты! Надо, как минимум, три.
Надежда Сергеевна вздохнула:
- Нина, да отпусти же его!
- Ни за что! - пыхтя от усердия, сказала Нина. - Пусть сначала извинится! Он назвал ее еврейкой! Он антисемит! Это позор!
И весь класс дружно застыл от изумления. Борька имел в виду совсем другое, матерное слово. И все всё поняли, кроме Нины.
- Комариха, прости! - провыл Борька. - А ты, Шурупыч, по жизни дура неотесанная! Вечно ты со своими шурупами! Я совсем не то имел в виду… Другое слово на "е"…
- Борис, какая гадость! - поморщилась Надежда Сергеевна и погладила Нину по голове. - Отпусти его, неземная ты девочка…
Так и повелось.
Насчет слова Нина выяснила все позже. Точнее, ее моментально просветила все та же ушлая и пронырливая Марьяшка. Со временем история с буквой почти забылась, а прозвище осталось.
- Ты мата не знаешь! - хохотал Борька.
Увидев на заборе английское слово fuck, Нина тоже очень удивилась:
- Что это за "фук"?
Шагающий рядом Борис опять расхохотался:
- Неотесанная!
- У вас изумительная дочка! - говорила учительница Тамаре Дмитриевне и вздыхала. Своих детей у нее все еще не было.
Борька продолжал на уроках задумчиво переплетать Нинины косы.
- Борис! - сердилась Надежда Сергеевна.
- Пардон… - отрешенно отзывался он, целиком погруженный в свое занятие.
На литературе в старших классах Борис начал все чаще и чаще устраивать небольшие провокации. Нина удивлялась.
Как-то Надежда Сергеевна, обожавшая Пушкина, сказала, что ориентироваться надо на золотой век русской поэзии - вот тогда никто ляпов и ошибок в версификации не допускал, все было строго выверено. Вершина, классика!
- Но тогда писал не только Пушкин, но и, скажем, Барков, - лениво заметил Борька.
- Ну да… И что же из этого? - тотчас нахмурилась Надежда. - Барков - непрограммный материал!
- Боб, расскажи о не программе! - тотчас влез Ленька.
Борис ухмыльнулся:
- К столу не выйти? Я лучше с места. Ну да, непрограммный Барков… Ха! Отметим: у него есть неточности в рифме? Нет! Да, писал он матерщиной и про вещи соответствующие, но при этом хоть раз ошибся по части ритма и рифмы? Ни разу! Вот тебе и вот… Значит, в точности подходит и соответствует вашему определению золотого века русской поэзии. И вы, как литератор, должны были ответить нам, а не шугаться от ужаса в кусты!
Нина усиленно задергала Бориса за рукав. Надежда Сергеевна стояла вся красная и кусала губы.
В другой раз она предложила классу подготовить обозрения по литературным журналам.
- Выберите каждый что хочет: "Новый мир", "Юность", "Наш современник", "Октябрь"…
- А можно "Колобок"? - спросил Борис. Естественно, поднялся хохот. Нина вновь сердито потянула Борьку за рукав.
- Надежда Сергеевна, а пусть Борис возьмет что хочет! Ну, к примеру, тот же "Колобок", "Мурзилку" и "Веселые картинки", и подготовит обозрение "Современные журналы для детей"!
- Опять ты со своими шурупами… - проворчал Борис.
Ему нравилось всячески дразнить и раздражать учительницу. Он стал упорно заявляться в класс в куртке, а Надежда Сергеевна его каждый раз за это ругала. В ответ он тотчас послушно сбрасывал куртку. И опять на следующий день являлся в ней.
Когда он в очередной раз вызывающе вплыл в класс в верхней одежде, Надежда озверела:
- Борис, сколько можно повторять одно и то же! Ты опять в куртке!
Он встал у дверей класса и начал молча деловито снимать куртку.
- Ну вот, так постоянно! И мы все изо дня в день любуемся, как Акселевич раздевается! Прямо-таки стриптиз в классе!
Борис хмыкнул.
- Стриптиз? А музыки нет! - Он подмигнул приятелям.
И те сразу, охотно и дружно, загудели, замурлыкали, запели свадебный марш Мендельсона. Марианна злобно захохотала, Маргаритка потупила глазки, неподвижная Дуся смотрела в упор. Нина ничего не поняла. Но Надежда Сергеевна почему-то залилась отчаянным румянцем и стала не в меру злобной…
Первая неясность в отношениях с любимой учительницей у Нины возникла в девятом классе, когда проходили лирику Лермонтова.
Нина прочитала стихотворение "Благодарность" и задумалась.
За все, за все тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей,
За жар души, растраченный в пустыне,
За все, чем я обманут в жизни был…
Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я еще благодарил.
- А кому посвящено стихотворение? - спросила она на уроке. - Кого поэт благодарит?
Надежда Сергеевна чуточку смутилась:
- А как ты сама думаешь?
- Ну… Любимой женщине, наверное, - пробормотала Нина.
- Вот тебе и вот! - хмыкнул Борька и потянулся к ее косам. - Неотесанная!
- Отстань! - отмахнулась Нина. - После девятилетки в парикмахерский техникум пойдешь?
- Тебя не спрошу! - огрызнулся Борис и испытующе, иезуитски уставился на литераторшу. - Так как же, Надежда Сергеевна? Вопрос можно? Насчет посвящения? А то ведь Нинка не отстанет от вас со своими шурупами…
Нина смутно давно чувствовала, что Акселевич пережил в себе, переварил раннее чувство благоговения и признательности к первой учительнице. Оно у него растворилось, бесследно растаяло по каким-то причинам, неизвестным Нине, но весомым, серьезным. Это она тоже чувствовала. Точно так же начали посмеиваться над Надеждой Сергеевной вслед за Борисом Филипп, Ленька и Олег. А Марьяшка, так та в открытую заявляла:
- У меня эта пафосность и выспренность Надеждиных речей прямо вот здесь сидит! А все потому, что ложь нельзя сказать просто: она всегда требует громких слов. - И Марианна выразительно упирала палец в свои ребра справа, очевидно намекая на печень.
Дети выросли, стали другими, перестали реагировать на эмоциональность, вдохновение и фривольности. Они их больше не подкупали. Детям хотелось чего-то иного, но четко сформулировать и выразить свои желания они пока не умели.
Только Нина никакого внимания на изменения не обращала. Она по-прежнему любила свою учительницу.
Однако от ее вопроса Надежда Сергеевна явно замялась и ответила довольно неохотно:
- К женщине это как-то не подходит… Тебе не кажется?
- Не знаю… Ну да, наверное… А к кому подходит?
Мальчишки наблюдали за Надеждой Сергеевной откровенно насмешливо.
- Видишь ли… - мялась та. - Это благодарность жизни…
- Жизни? - удивилась Нина. - За обманы и предательство? Я не понимаю…
- И не поймешь никогда после таких объяснений! Даже не волновайся! Врать плохо, а плохо врать - ишшо хуже! - издевательски произнес Борька. - Что вы все крутитесь вокруг да около, Надежда Сергеевна? Скажите хоть один раз в жизни правду!
- Акселевич! - в гневе крикнула покрасневшая учительница и ударила ладонью о стол.
- Борис! - умоляюще прошептала Нина и, волнуясь, больно дернула себя за косу. - Перестань! Замолчи! Не надо!
- Ха! Ни слова в простоте не скажет! - юродствовал Борька. - Или вы так боитесь этого слова "Бог"? А впрочем, вам ли его не бояться… Не можете произнести Его имя всуе? А ведь именно Его одного и нужно благодарить за все! И бояться тоже.
За Борисом уже давно установилась прочная слава парня опасного, дерзкого, языкастого, способного на любую неожиданную выходку. Зато незаурядного.
Мальчишки дружно заржали. Надежда Сергеевна, с растекающимися по всему лицу багровыми пятнами, вихрем вылетела из класса.
- Да что с тобой?! - крикнула Нина Борису. - Что ты как с цепи сорвался?! Хочешь всеми силами утвердить свое лидерство?! Чтобы всегда только твое слово было последним?! Ты бы попридержал характер!
Марьяшка хихикнула. Маргаритка пугливо заморгала и потупила глазки. Борька взялся задумчиво переплетать Нинину косу.
- Ишь ты подишь ты… - прошептал он. - Ты у нас, Шурупыч, по жизни такой человек: никогда ничего не знаешь… И вечно всех идеализируешь. Хорошо это или плохо?
Тотчас за его философским вопросом зазвенел звонок.