Пока она, усталая, лежала в его объятиях, тишина медленно обрела голос. Из камина донеслось потрескивание горящих дров, зашуршали накрахмаленные простыни, дыхание Алексея зашелестело в ее волосах.
Безумие закончилось, но сон еще не пришел. Его рука теперь исследовала контур ее лица - неторопливое, легкое, точно прикосновение перышка, движение. Всего несколько минут назад эта самая рука была такой сильной и требовательной. Ей было приятно нежное путешествие пальцев по ее телу, и в ответ на него по ее коже бежали мурашки. Медленная ласка, шелковое прикосновение. Что оно принесет? Успокоение или новый подъем? Хорошо…
Она подняла голову и посмотрела в его серо-голубые затуманенные глаза. Исследование ее тела, начатое руками, продолжили губы. Их теплота и влажность были еще приятнее. Она чувствовала его нежные поцелуи на впадинке под ребрами. Губы его пересекли ее судорожно вздрагивающий от ожидания живот. Целенаправленное непреклонное движение, пробуждающее ее от полусна-полузабытья, прерывающееся дыхание, чуткое, завораживающее, невыразимо сладкое…
Мысли замельтешили в ее голове стайкой испуганных птиц. Не мог же он… О боже, мог! Он любил ее. Его любовь была абсолютной, безоглядной. Никакие другие доказательства были не нужны, и нет в мире большего счастья. Комната погрузилась во тьму, мир словно замер.
Она парила, как невесомая пушинка, купаясь в чувствах, не в силах выразить свой восторг словами. Не существовало таких слов, которыми можно было бы рассказать ему, что она в тот миг ощущала. Есть такие материи, которые портятся от звука слов - неуместных, приземленных, - такие, которые лучше оставить невысказанными. И сейчас ее священный внутренний мир пребывал именно в таком состоянии.
Алексей, должно быть, чувствовал то же. То, как он любил ее, было его способом сказать, что она теперь его жена. Иначе быть не могло.
В задумчивой неге она наблюдала, как он подпоясался кушаком и наклонился к ней с улыбкой.
- Наденька, любимая, я к сегодняшнему вечеру приготовился: шампанское, камин… - Он помолчал немного, а потом подошел к огню и забросил в него еще одно березовое полено. Затем вернулся к кровати и осторожно откинул одеяло. - Вставай, голубка, давай посидим у огня. Теперь шампанское покажется нам еще слаще. Отпразднуем нашу встречу.
Надя медленно оделась и подошла к камину. Сев рядом с Алексеем на диванчик, потягивая из хрустального кубка шипучий напиток, она стала смотреть на языки пламени, облизывающие поленья, и сравнила их со своими мыслями. Как скоро (от этого вопроса сердце радостно заколотилось), как скоро она будет сидеть вот так же с обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки? Часы на каминной полке ударили одиннадцать раз. Надя любила эти часы: маленький бронзовый всадник сверху, римские цифры на белом циферблате, мелодичный бой. Девушка обвела взглядом комнату и вздохнула. Она любила все, что находилось здесь. Комната была оформлена с таким безупречным вкусом, что ей ничего не хотелось бы поменять. Неожиданно всплыла тревожная мысль: если мать Алексея захочет обустроить для молодоженов новую, большую спальню, ей, Наде, придется настаивать, чтобы им оставили эту комнату. Она повернулась к Алексею и положила голову ему на грудь.
- Любимый, я надеюсь, твоя мама не захочет дать нам другую спальню. С этой комнатой у нас связано столько воспоминаний!
Надя почувствовала, что он напрягся, но ответа не последовало. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
- Алеша, я что-то не то сказала?
На его лице появилась боль, и сердце Нади сжалось. Она не понимала, чем могла ранить его. Всматриваясь в его черты, она заметила нечто новое: выражение крайнего удивления. Чему он удивился? Потом медленно появилось и стало расти подозрение. Отказываясь верить в свою ужасную догадку, она покачала головой. Ее горло сжалось, и от этого стало трудно дышать. Тепло камина должно было согревать ее, но ледяной холод пронзил кончики пальцев. Она вжалась в противоположный угол дивана, продолжая смотреть на любимого и качать головой, тяжело дыша и стиснув губы.
Алексей подался к ней и взял обе ее руки. Надя попыталась их освободить, но он не отпускал.
- Наденька, любовь моя, как же это ужасно! О господи, как же я позволил этому случиться? Я думал, ты понимаешь, что это невозможно! Мне казалось, ты… Ты так хорошо знаешь жизнь, и я полагал, ты понимаешь, что наши отношения прекрасны, но… не в браке.
Надя жалобно прошептала:
- Так ты не хочешь на мне жениться?
Алексей порывисто обнял ее.
- Я совсем не это хотел сказать! Если бы ты знала, как мне этого хочется! Но, дорогая, мы все связаны законами общества, в котором живем. Я должен жениться и произвести наследников рода, но я не могу жениться на той, которую люблю.
- Почему?
Это был не его голос. Это произнес какой-то незнакомый, чужой человек. И то, что он говорил ей, не имело смысла. Только лицо напоминало о нем, страдальческое, искаженное болью лицо, как будто это он, а не она, был ранен в самое сердце. Всего пару минут назад его любовь была такой всепоглощающей, и нервы Нади все еще дрожали от экстаза, сохранившегося в каждой клеточке ее тела, от удовольствия, которое не отпускало ее даже сейчас.
- Наденька, любимая моя, единственная, я ведь думал, ты понимаешь, какие перед нами стоят препятствия, и принимаешь это положение.
- Ты имеешь в виду наши тайные свидания? То, что ты прятал меня от своих родителей?
Вместо ответа он попытался обнять ее, но она отшатнулась и продолжила:
- О да, я не могла не замечать этого! - Голос ее задрожал. - А я-то думала, это потому, что я тогда еще училась и ты хотел дождаться, кода я окончу гимназию.
Алексей вздрогнул.
- Я должен был догадаться. Ты же такая идеалистка! Конечно, ты все неправильно восприняла.
- Нет. Я не идеалистка. Я наивная и слепая дура. Даже сейчас я не понимаю, почему ты не можешь жениться на мне.
- Дорогая, я пытаюсь объяснить. Я должен жениться на дочери одного крупного чиновника. Его род занимает видное место при дворе.
Сдерживая слезы, Надя произнесла:
- А я всего лишь… Я что, необразованная горничная или крестьянка, которой ты будешь стыдиться, да? Но я ведь могу поддержать беседу с кем угодно!
- Наденька, ты не понимаешь. Я должен жениться на девушке из родовитой семьи, на дворянке.
В ее глазах все померкло. Только бы не упасть в обморок! Она сильная! Всегда была сильной. Надя встала и, пошатнувшись, взялась за спинку стула.
- Я поняла. Я просто родилась не в той семье - вот что ты хочешь сказать. А что, позволь узнать, случилось бы, если бы ты женился на мне?
- Этот мезальянс погубил бы мою карьеру. От меня отвернулась бы семья.
Надя стала медленно собирать свои вещи.
- В таком случае у меня нет причин оставаться здесь дольше. Мне пора, ваше сиятельство.
Алексей преградил ей путь.
- Прошу, выслушай меня! Я собирался рассказать тебе о своих планах сегодня, до того… - Он вспыхнул, и взгляд его метнулся к кровати. - До того как потерял голову. Голубка, я собирался рассказать, как много ты для меня значишь, как сильно я хочу, чтобы наша любовь никогда не заканчивалась. Я нашел чудесный домик неподалеку, где мы можем свободно встречаться. Мы могли бы обставить его по твоему вкусу. Я хотел убедиться, что ты понимаешь: наши отношения на всю жизнь.
Надю охватило нестерпимое желание ударить Алексея, причинить ему физическую боль. Пьедестал, который она для него воздвигла, рухнул, и теперь перед ней был другой человек. Теперь она не могла поверить в то, что происходило с ней совсем недавно. Разве этого она хотела - стать частью того полусвета, где женщина обречена жить в тени мужчины? Где женщина является даже не частью этой жизни, а лишь ее отражением! Для таких женщин есть название, и только страстная сила ее любви могла скрыть это название за маской приличия.
- На самом деле ты хочешь сказать, - Надя сдерживала дрожь в голосе, - что, пока ты будешь жить с другой женщиной, я буду твоей содержанкой. - Она проглотила слезы. - Вы ошиблись во мне, граф Алексей.
Она не принадлежала к его кругу, она не была вхожа во дворец, и он хотел, чтобы она приняла это. Ей вдруг захотелось плакать, умолять его жениться на ней, но какая-то внутренняя сила помогла ей сохранить достоинство во время этого недостойного разговора.
- Как ты мог? - прошептала она.
- Голубка моя, не отталкивай меня. Меньше всего на свете мне хотелось оскорбить тебя. Я никогда не сделал бы этого целенаправленно, ты должна это знать. Я люблю тебя. Слышишь? Люблю, и ты нужна мне. Наша жизнь может быть такой прекрасной, такой беззаботной и счастливой! Нам не нужен царский двор. Как только закончится эта проклятая война, я повезу тебя в Париж, в Лондон, в Рим!
- Выходит, я совсем тебя не знала. Или ты меня. Ты думаешь, что можешь купить меня такими обещаниями? Мне никогда не хотелось придворной жизни. Мне всегда хотелось только лишь… - Она захлебнулась слезами, прочистила горло и закончила: - Я хотела лишь любить тебя и быть твоей женой.
Кровь застучала у нее в висках, в ушах зазвенело. Она перестала слышать, что говорит Алексей, но видела его. Гордый красавец аристократ встал перед ней на колени. Понимая, что не вынесет его прикосновения, она стала пятиться к двери и, когда нащупала ручку, остановилась.
- Алексей, тебе не хватает мужества пойти наперекор обществу, но и меня ты боишься бросить. Поэтому я сделаю это сама.
Граф протянул к ней руки:
- Умоляю, не уходи!
В сердце Нади словно впилась игла.
- Нельзя иметь и то и другое! - крикнула она и выбежала из комнаты, из дворца в морозную ночь.