Засим он вручал им кинжалы и посылал убивать. Чтобы втереться в доверие к будущим жертвам, фидаинам дозволялось для виду даже менять веру. Поступая в телохранители государя, обреченного "Старцем Горы" на физическое уничтожение, они, после многолетней верной службы дослужившись до самых высоких должностей и нередко войдя в число приближенных, пользовавшихся полным доверием "предназначенного к ликвидации объекта", получив соответствующий сигнал, в нужный момент убивали своего подопечного, не боясь при этом смерти - ведь, успев вкусить еще в этой, земной, жизни "загробное блаженство", фидаины нисколько не сомневались в том, что рай за гробом, молитвами "Горного Старца", им обеспечен.
О том, насколько слепо ассасины, проникшие в Палестину практически одновременно с первыми крестоносцами и укрепившиеся в сирийских горах, повиновались своим начальникам, наглядно демонстрирует следующий исторический анекдот эпохи Крестовых походов.
Генрих, граф Шампанский и король Иерусалимский, посетил однажды "Горного Старца" в одной из его крепостей, где на каждой башне нее охрану ассасин в белом одеянии. "Государь, - обратился "Горный Старец" к королю Иерусалимскому, - я готов побиться об заклад, что ваши люди ни за что не сделают для вас того, что мои люди охотно сделают для меня". Произнеся эти слова, шейх подал знак рукой, и тотчас же двое из несших караул на башнях фидаинов в белых одеяниях бросились вниз и разбились насмерть о камни у основания крепости. Войдя в крепость, король Иерусалимский обратил внимание на торчавшее из стены железное острие. "Я покажу вам, Государь, как здесь исполняют мою волю, - сказал "Горный Старец". По его знаку несколько ассасинов один за другим бросились на это острие и погибли на глазах короля крестоносцев, который, наконец (хотя этот лихой рубака, уж конечно, пс был слабонервной барышней и в своей жизни насмотрелся всякого!), не выдержав этого зрелища, попросил "Горного Старца" прекратить дальнейшие "опыты".
Но, как говорится, "пришли несущие смерть Чингисхана сыны и прекратили вес эти ассасинские безобразия"…
Татаро-монголы взяли штурмом (а по некоторым сведениям - измором) главную карматскую крепость Аламут ("Орлиное гнездо"), Ассасинов, под предлогом переписи, согнали в кучу и всех перерезали. Говорят, что при этом погибли тысячи ассасинов. Сына последнего шейха ассасинов ("Горного Старца"), Рукн-эд-Дина (пришедшего к власти, перешагнув через труп родного отца), держали в Ставке хана Хулагу, пока монголы, силой или хитростью, не завладели остальными ассасинскими твердынями в Иране, Ираке и Сирии, а затем отправили в ставку Великого хана монголо-татар, но по дороге убили (согласно некоторым источникам, Рукн-эд-Дин все-таки был доставлен в каанскую Ставку, однако Великий хан Мешу не пожелал его принять, и отцеубийцу-ассасина убили уже на обратном пути).
Следующей целью монгольских завоевателей была столица аббасидских халифов - сказочно богатый город Багдад (название которого означает, в переводе с персидского языка, "Богом данный" или "Дар Бога"), К описываемому времени халифы багдадские практически угратили над всякую реальную власть, кроме духовной, над мусульманским миром, выполняя сначала при сельджукских султанах и азербайджанских атабсках, а позднее - при египетских султанах, роль, сравнимую с ролью средневековых японских Микадо-Тэнно при "сегунах" - носителях реальной власти.
Тем не менее халиф багдадский Мустасим (подобно папе римскому в Италии) по-прежнему владел своей собственной территорией, защищать которую от татаро-монголов (к священной войне - "джихаду" или "газавату", - с которыми, как с нечестивыми "Яджуджами и Маджуджами", то есть демоническими "Гогами и Магогами" - предшественниками наступления конца света, он призвал всех правоверных мусульман) и от поддерживавших татаро-монголов вспомогательных христианских (армянских и грузинских) военных контингентов - даже послом к халифу хан Хулагу направил не монгола и не татарина, а своего союзника - армянского князя! - не решился встать во главе своего собственного войска, попавшего в искусно расставленную татаро-монголами ловушку и практически уничтоженного до последнего человека.
Сам аббасидский халиф - "Тень Бога на Земле", не осмелившийся выйти на бой с врагами ислама (к войне с которыми неустанно призывал своих правоверных подданных), был, по приказу хана Хулагу, по одной версии, зашит в мешок и забит до смерти палками; но другой версии - плотно завернут в ковер и затоптан до смерти монгольскими лошадьми; по третьей - привязан к хвостам четырех диких коней и разорван ими на части; по четвертой - брошен живым в огромную полую башню, доверху заполненную пеплом, в котором задохнулся; по пятой (приведенной в книге венецианского купца и путешественника Марко Поло, много лет служившего каану монголов Хубилаю в далеком Китае и объездившего все татаро-монгольские владения - о нем у нас еще будет подробно рассказано далее), заточен ханом Хулагу в своей собственной сокровищнице, богатства которой пожалел потратить на наемное войско, достаточное для отражения монгольского нашествия, и уморен голодом среди бесчисленных сокровищ - и все это лишь для того, "чтобы не проливать публично кровь владыки правоверных"!
В 1261 году султан Египта Бейбарс (поднявшийся на вершину власти выходец из среды воинов не арабского происхождения, известных в Стране пирамид под именем "мамелюков") пригласил единственного уцелевшего после разорения Багдада монголами Аббасида - дядю (по другой версии - не дядю, а брата, или самозванца, выдававшего себя за такового) убитого монголо-татарами халифа Мустасима - к себе в Каир, где и провозгласил его халифом всех правоверных. С тех пор мамелюкские султаны Египта рассматривали присутствие в египетской столице Каире (Аль-Кахире) аббасидских халифов как гарантию законноети своей собственной власти. После разгрома мамелюков и завоевания Египта турками-османами в 1517 году последний аббасидский халиф был вывезен в Стамбул (так турки называли Константинополь), где и отказался от своего халифского титула в пользу турецкого султана Селима I, считавшегося с тех пор (по крайней мере, формально) не только светским, но и духовным владыкой почти всех мусульман мира (придерживающихся суннитского толка ислама). Его власть не признавали только шииты, считавшие своим главой персидского шаха, да уцелевшие измаилиты, считавшие (да и по сей день продолжающие считать) таковым Ага-Хапа, потомка последнего "Горного Старца".
Взятие столицы багдадских халифов татаро-монголами вселило страх в сердца всех мусульман тогдашнего мира (кроме разве что измаилитов и других шиитов) и радость - в сердца азиатских христиан. Торжествуя, они неустанно восхваляли падение "Второго Вавилона" (так христиане называли Багдад, в отличие от "Первого Вавилона", то есть Каира), и даже величали монголо-татарского хана Хулагу (превратившего дворец казненного им халифа в резиденцию католикоса-патриарха несториан) "Вторым Константином", отомстившим врагам Христовым за унижения и слезы христиан. Следует заметить, что к описываемому времени татаро-монголы уже захватили два крупнейших города тогдашней "ойкумены", принадлежавшие мусульманам и не уступавшие по размеру и богатству самому Константинополю - Самарканд и Бухару. Теперь, после падения Багдада, в руках мусульман остались только три сравнимых по размеру и богатству города - Дамаск (в Сирии), Каир (в Египте) и Кордова (в Испании). Все эти города входили в "первую пятерку" мегаполисов, известных тогдашнему христианскому миру, в то время как крупнейшие города "франкской" ("латинской") Европы - Париж, Венеция и даже Первый (Ветхий) Рим на Тибре! - значительно уступали им во всех отношениях, входа, по мнению Л. Н. Гумилева, разве что в "третью десятку"…
Первым среди государств, расположенных на восточном побережья Средиземного моря, в полной мере осознало важность вторжения татаро-монголов на Передний Восток (Левант) для борьбы с исламом Армянское христианское царство (королевство), расположенное в Киликии, давно тесно связанное с левантийскими государствами крестоносцев. Царь Хетум (Гетум) Армянский по собственной инициативе отправился с богатыми дарами ко двору каана монголов Мишу. Хетум получил от Менгухана ярлык (жалованную грамоту), утвердивший его во владении Киликийским королевством и одновременно провозгласивший его главным представителем христиан всей Западной Азии. Наряду с гарантией неприкосновенности жизни и имущества населения Киликийского царства армянскому царю были выданы монголами тарханные (охранные) грамоты для церквей и монастырей, освобождавшие их от уплаты налогов и податей. В результате татаро-монгольских "желтых крестоносцев" благословил на Крестовый поход против мусульман не только несторианский патриарх-католикос, но и другой католикос - патриарх армян-монофизитов.
Попытка армяно-киликийского царя Хетума заключить союз с татаро-монголами, с целью окончательного предотвращения исламской угрозы христианским государствам Переднего Востока, нашла положительный отклик у всех тамошних христиан. Зять царя Хетума, князь Боэмунд Антиохийский, первым из правителей "франкских" государств присоединился к армяно-монгольскому военному союзу. Оба христианских государя со своими войсками (а также православные грузинские воинские контингенты) влились в ряды татаро-монгольской армии вторжения и приняли участие в походе хана Хулагу на мусульман. В качестве награды за верность татаро-монголы возвратили Боэмунду Антиохийскому целый ряд отнятых у него прежде сарацинами городов и замков, в том числе Латакию (Лаодикею), со времен султана Саладина находившуюся под властью мусульман.