Никаких экипажных фонарей у мостовых извозчиков и лихачей не было. Они имелись только на некоторых частных экипажах и каретах.
Стоянки извозчиков обычно бывали на перекрестках, в переулках при выезде на большую улицу. На главных улицах стоянка запрещалась полицией. Во время стоянки извозчики обычно разнуздывали лошадей и одевали им на морды торбы с овсом. Часто, увидев хорошо одетого прохожего, извозчик немедленно обращался к нему: "Свезем, барин?". Если прохожий изъявлял согласие, следовал торг: "Куда прикажете?" и, получив ответ, извозчик назначал цену. Пассажир называл свою, примерно вполовину меньше запрашиваемой. После взаимных уступок, часто сопровождающихся со стороны извозчика фразой: "А сено почем? А овес нынче почем?" ездок усаживался, торба быстро снималась с лошадиной морды, извозчик залезал на козлы, удобно усаживался - и раздавалось смачное чмоканье, сопровождаемое: "Н-но! Поехали!"
Стоянка легковых извозчиков у Брянского вокзала (нач. ХХ в.)
Если в цене не сходились и пассажир проявлял упорство, извозчик с сожалением смотрел ему вслед и часто, не выдержав, восклицал: "Ну, уж пожалте, поедем!" Это не мешало извозчику во всех случаях по приезде и расплате просить "подкинуть малость": на плохую дорогу, дороговизну, на водку и по причине любой другой дорожной сложности.
При хорошей лошади и лучшей пролетке проезд стоил дороже.
Стоянки лихачей были в определенных местах - на Страстной (Пушкинской) площади, у ресторанов и в других местах скопления богатых клиентов, так как проезд на лихаче стоил в несколько раз дороже.
Ломовой транспорт также был одноконным, кроме фирменного. Перевозка мебели с упаковкой и грузчиками осуществлялась фирмой Ступина, имевшей также склад для временного хранения мебели. Эта фирма имела специальные длинные крытые фургоны с надписью на наружных стенках: "Перевозка мебели, пианино Ступин (инициалы не помню), адрес и номер телефона". Фургоны имели высокие козлы для кучера и грузчика и были запряжены парой здоровенных битюгов. Была еще фирма, специализировавшаяся на продаже и доставке древесного и каменного угля, "Яков Рацер". У нее также были тяжелые большие повозки с парной упряжкой, с козлами и даже с ручным тормозом, действующим своими колодками на железные шины задних колес.
Ломовые извозчики на Варварке у Средних рядов (конец XIX в.)
У всех прочих ломовых извозчиков полки (телеги) были без козел и без бортов, подрессоренные, на колесах с железными шинами, зимой на полозьях, расположенных под полком. Высота полка была около одного метра. Под полком вдоль краев было много крючков для увязки груза веревкой и всегда болталось ведро для водопоя лошади.
Форменной одежды у ломовых извозчиков не было. Одеты были - кто как. Летом, обычно, на голове суконный черный или темно-синий картуз, спереди холщовый фартук, меховые рукавицы, мехом вовнутрь.
Стоянки ломовых извозчиков были в определенных местах, обычно у базарных площадей и вокзалов. При появлении потребителя все извозчики налетали на него с криками: "Давай подвезем!" и, после нещадного торга, нанимался тот, кто соглашался на минимальную цену под брань всех остальных. Если соглашались двое или больше, тут же тянули жребий из шапки, а вытянувший жребий получал дополнительную дозу брани. Вообще, московские ломовые извозчики отличались таким "лексиконом", что поговорка: "Ругается, как ломовой извозчик" была общеупотребительной.
Сыпучие грузы и мусор перевозили на специальных телегах с опрокидными полуцилиндрическими кузовами - колымажках. Длинномерные - на раздвижках. Ассенизационные телеги имели длинные деревянные бочки, транспортируемые обычно в ночное время обозом.
Кроме описанного легкового транспорта, многие богатые люди имели "собственные выезды". Это были хорошие одноконные экипажи, редко парные, с хорошо одетым кучером, часто с двумя свечными фонарями, помещавшимися по бокам козел.
Кареты были редкостью. Они обычно брались на прокат у специальных фирм для свадеб, похорон или других особо торжественных событий. Упряжка кареты была парной, на голове у кучера - цилиндр. Снаружи все кареты черные. Внутри кареты обивались цветным, а иногда и белым шелком или плюшем. Сидений внутри кареты было два, напротив друг друга, всего на 4 человека, но могло ехать и шесть человек. Одна из разновидностей карет, так называемая "ландо", отличалась тем, что верх ее мог складываться так, что она превращалась в открытый четырехместный экипаж.
Иногда можно было увидеть на улицах Москвы тяжелую, на железных шинах карету, запряженную четверкой лошадей. Это везли на какой-нибудь молебен одну из особо знаменитых икон.
Тройки в городе были редкостью, их можно было видеть на масленичном катании, да на Ленинградском шоссе по дороге к "Яру".
Движение на главных улицах было очень интенсивным. По Тверской, Петровке, через Кремль и по некоторым другим улицам ломовой транспорт не допускался. Легковые извозчики ехали плотно друг за другом и нередко над головой пассажира, сидящего в санках, раздавался храп бегущей сзади лошади.
Скорость движения на ровных местах была мелкой рысью, примерно 8-10 км в час, а у лихачей и извозчиков с хорошими лошадьми в 1,5–2 раза выше.
Ломовой транспорт с грузом передвигался только шагом, причем извозчик следовал рядом с полком, держал вожжи в руках и нещадно ругал и понукал лошадь, а в трудных местах огревал ее вожжами. Если полок или сани где-нибудь застревали, он бил ее нещадно по самым чувствительным местам, иногда по морде.
Существовал еще один вид транспорта - похоронный, делившийся на разряды. Первому разряду соответствовал катафалк с балдахином, поддерживаемым 4-мя узорными колонками, с драпировками, галунами, бахромой, с резными украшениями. Цвет катафалка белый или черный - в зависимости от религии покойного. Упряжка - 6 лошадей по 3 пары. Одеты лошади были с головы до копыт в белый или черный балахон с прорезанными круглыми глазницами и выпущенными наружу ушами, между которыми торчал султан. Каждую лошадь вел под уздцы сопровождающий, облаченный в белую или черную ливрею до самых пят и в высокий цилиндр с маленьким плюмажем сбоку. В голове такой похоронной процессии (при православном обряде похорон) ехала маленькая одноконная одноосная повозка - кабриолет с еловыми ветками, которые разбрасывал по дороге сопровождающий служитель.