Как бы там ни было, шкаф в войну помогал, и помогал солидно. И теперь стремился помочь - время-то и сейчас не безоблачное! Но такую помощь, мистическую, зазеркальную, с голодушной эйфории принять ещё как-то можно, а на трезвую современную голову - боязно. Согласитесь, на хлеб-масло сейчас у каждого найдётся, и брать их через зеркало - большие крайности. Тем более что семьи, имеющие средства на съём квартиры, отнюдь не бедные. В итоге обоюдное недопонимание вышло: квартиранты в испуге удирали, а шкаф всё время обижался. Ладно бы, его просто боялись… Но зачем же потрошить?! Зачем брать отвёртки и разбирать на части?!
Пришлось их всех, этих любопытствующих хамов, разогнать, причём самыми недозволенными, запрещёнными в спорте методами. Последний "удар в пах", в буквальном смысле слова, получил жилец в семейниках, попытавшийся с бодуна выковырять зеркало из рамы. Из зеркала вылезла волосатая рука, примерно такая же, как и у него самого, и с такой же отвёрткой, из-за чего тот решил, что это его отражение. Но отражение не сильно слушалось и не шибко повторяло движения пьянчуги: фантом нанёс удар прямо по труселям, аккурат по их центральной части.
Теперь ясно, почему ни одна из квартировавших в последнее время семей не могла долго выдерживать пятикомнатных хором на Лиговке, хотя Ляля с них со всех брала по-божески, в силу своего мягкого характера.
К моменту, когда Мася уселся в той квартире поговорить с привратницей "за жизнь", жизнь артефакта уже давно текла по-старому: чинно, благородно, без приключений. С того самого ноябрьского дня - снежного, но солнечного, до нынешней осени, до теперешнего жёлто-золотистого сентября. Солнечные блики, украдкой пробиравшиеся сквозь двери комнат в прихожую, несли старому шкафу приветы от современной жизни - по-прежнему неласковой, но чертовски интересной.
Что касаемо интереса, шифоньер был и сам себе развлекуха, то бишь, в этом плане вполне самодостаточен. В нём всегда такое происходило, что никакая внешняя фантазия не могла соперничать с его собственной. Ну, а теперь, когда комичная старуха вертелась перед ним, словно перед дворцовым трельяжем… Мася захотел помочь ей в этих танцах. И глянуть в зеркало, поглубже…
- Тебе интересно, почему неважно одетая старуха так долго любуется своим отражением? Небось, считаешь меня сумасшедшей?
- Да что вы! И в мыслях не было! - промямлил Мася, подойдя к ней и взяв за локоток… Как бы приглашая на танец, хотя танцевать сроду не пробовал, видел только, как другие танцуют.
- А чего шею-то тянешь? Заинтересовался зеркалом? Чувствуешь, что за ним - шикарный мир?
- Я слышал, что за зеркалом есть антимир - точная копия нашего…
- Ещё чего! Будь так - я бы вообще спилась, а тут, как видишь, цежу умеренно, что в моём возрасте приветствуется… Хорошие сорта вина и коньяка расширяют и даже чистят сосуды!
Она сделала несколько глотков сосудорасширяющего, а затем, схватив Масю за талию, будто он девушка, стала кружить его в вальсе. И музыка откуда-то взялась! Опять гипноз, не иначе…
Гипноз усилился, когда пришлось ещё и выпить. Нет, не из бабкиной фляжки, а из какого-то зелёного флакончика, маленького, как для детской игрушечной кухни. Таких флакончиков полно в хозяйстве Лялиной Кристины. Согласно метрике - "Кристины Юрьевны Лялиной".
Кружась в гипнотическом танце, Мася думал в первую очередь, как бы не отдавить бабке ноги, её раздолбанные чапчики, и уж потом - куда его несло. Одновременно обо всём думать не получалось. И это хорошо! К концу танца обнаружилось, что оба танцора перемахнули за черту, обозначавшую вход в болотное зазеркалье. Добровольно, не выпивши, будучи в трезвом рассудке, через зеркало даже бутерброд не возьмёшь, руку побоишься просунуть, а не то, что целиком, всем телом, лезть в эти глубины…
Очнулся Мася внезапно: бабка разжала клешни, и он едва не грохнулся на пол. Так и случилось бы, если бы кто-то сильный и по-мужски уверенный не подхватил его сзади. Оглянувшись, маленький гость увидел водителя грузовика. Шустёр, однако, старухин драйвер! Как это он успел раньше них в шкаф заскочить, да ещё и совершенно незаметно? Ах, да, они же на кухне чай долго пили…
Что самое смешное, шофёр успел переодеться, побриться, и надушиться! Новые одёжки водителя грузовика, напомаженная причёсочка, а также потрясающий запах одеколона делали из него графа или актёра кино. Уже и бородавка на щеке смотрелась не уродливо, а симпатично: с той бородавкой, подмалёванной как родинка, он напоминал Роберта де Ниро.
- Это тут у вас чего? Театр, о котором вы рассказывали? - не нашёл ничего лучшего спросить Мася с перепугу.
- Ага!
Пространнее ответить старухе не дали: послышался топот ботинок и туфель, примчалась странная, диковинно выряженная толпа, впереди которой были люди, одетые примерно в том же стиле, что и водитель. Денди и леди! Парами, под ручку! Класс! "Напомаженнный авангард"! Масе тоже захотелось постоять под ручку хоть с одной из этих дамочек, а что? Скоро возраст переходной начнётся, надо же начинать репетировать!
"Напомаженный авангард", леди с кавалерами, устроили приветственную декламацию. К счастью, не очень долгую.
- Если из света слепили конфету, большая цена у конфеты этой!
Старуха, казалось, не слушала их. Она с понурым видом разглядывала свои туфли и бормотала:
- Ну, вот, все нарядные, а я, как всегда, замызгана до крайности… И верхний народ весь, чисто весь замызган… Большевики их замызгали и обесточили! А вместе с ними - и меня…
Так вот, кто замызгал мадам привратницу! И обесточил…
Глава 5. Подписка о неразглашении
Пока Мася смекал, в какую сторону лучше глядеть и на кого отвлекаться, к нему подбежала девушка лет двадцати, одетая как "напомаженные авангардники". Но почему-то вся бесцветная, как на чёрно-белом фото, а также совершенно не надушенная.
- Ты Максим Дворников?
- Не Дворников, а Дверников! - огрызнулся Мася, фамилию которого и в школе постоянно коверкали.
- Не надо злиться, а то дружба у нас с тобой не получится! В конце концов, придётся разводиться, а это неприятно!
Мася обескураженно зашевелил ушами. Этот трюк у него и раньше хорошо получался - в шутку, ради хохмы, а тут непроизвольно вышло.
- Ой, какой ты смешной! И худенький! А мне нравятся плотные мужчины, спортивного телосложения… Хорошо ещё, что ты генетически не коротышка… вроде… Вроде бы, не должен карликом стать!
Мася, и вправду, в свои десять лет был выше всех одноклассников. О нём даже в стенгазете статейку написали, и стишок в ней был: "Не получится в "А"-классе обозвать Максимку Масей…" Хм, если бы школьный поэт ограничился только этим! А то дальше шло: "… Максимальный у него - рост. И больше ничего!" Последнее "И больше ничего" бесило страшно. Вот и сейчас, получив дозу воспоминаний, Фантомася насупился.
- Ну, и идите к мужчинам… Я здесь при чём?
- А при том, что я твоя будущая жена, вернее, сначала - невеста…
- А зовут тебя… вас… как?
- Кристина. Кристина Лялина. Давай сразу на "ты", а?
- Хорошо…
Мася протянул руку для пожатия. Кристина сделала то же самое, но сначала кокетливо обвела взглядом присутствующих и громко прыснула. Все вежливо заулыбались. Через секунду стало ясно, почему им сделалось так весело: рука девушки была неосязаемой.
- Не трогай то, чего пока нет! - гаркнула мадам привратница.
Все остальные перестали улыбаться, застыв в поклоне. Разодетые, густо напомаженные, почти божественно пахнущие личности кланялись старой вонючей нищенке! Ну да, в зазеркалье ведь всё наоборот.
- Торжественная часть окончена, все по местам! - прозвучал ещё более властный голос старухи. Толпа повиновалась.
Когда исчез последний напомаженный субъект, постепенно стала рассасываться дымка - смесь пудры, испарений и прочих видимых флюидов. Взору Фантомаси предстала огромная стена - почти глухая, без окон, с одной-единственной дверью, но зато какой!
Мася много путешествовал по разным местам, с подачи и за счёт дяди Юры, даже за границей успел побывать. Там он видел много-много больших красивых зданий и впечатляющих гостиниц. Да и в Санкт-Петербурге таких зданий хватает. У многих современных зданий главный вход выглядит именно так: огромная стеклянная вертушка, состоящая из двух, трёх или четырёх отсеков. Не более четырёх. Здесь тоже была вертушка, но войти в неё, вот так сходу, оказалось делом невозможным. Первый отсек был напрочь заполнен - битком! Второй тоже выглядел негостеприимно - какие-то люди плотно стояли и понуро смотрели под ноги. С третьим отсеком - та же история. С четвёртым, пятым, шестым… Аналогично! Сколько же их было всего? И не блистая математическим умом, можно было сообразить, что угол, под которым располагались стенки отсеков, не позволял вертушке иметь их больше шести. А вертушка всё двигалась, новые отсеки всё появлялись и появлялись, и ничуть нельзя было сказать, что там сидели люди, виденные ранее, ибо каждая группа по внешнему виду резко отличалась от остальных. Тогда что? Принцип велосипедной цепи, когда лишь часть звеньев соприкасается с зубчатым колесом?
Нарочито медленное вращение стеклянной многоячеистой диковины раздражало, её невидимая часть казалась бесконечной… В хвалёном зазеркалье могло быть и поинтереснее! Глянув на застывшее лицо мадам привратницы, не выпускавшей из рук флягу, Мася понял: ждать придётся долго. Разочарованно промямлил:
- Они что тут у вас, катаются, как на карусели?
- Живут они там, - мрачно буркнула мадам.
- А чего не улыбаются?
- Вот и я о том же!..
Мимо проплыли ещё несколько отсеков, тоже битком набитые.
- И когда же будет пустое, или хотя бы полупустое отделение, ну, чтоб мы могли войти?