- Начинай с Никиты Баранова, который раньше всех мне почему-то вспомнился. Он ведь недавно овдовел, детей не нажил, сидит-горюет, спивается… Хоть и не бедный он, а в пристальном внимании нуждается не меньше…
Она поправила чепец, подняла глаза к пыльной люстре.
- Затем Порфирия и Савву Дятловых напиши, оба брата воевали, плечом к плечу, ну, а потом… Впрочем, думаю, вы и без меня управитесь, а я пойду прикажу людям, чтобы готовили для гостя спаленку…
- Весьма признателен! Благодарю за гостеприимство! - воскликнул капитан.
- Да! И баньку не мешало бы истопить! - добавил от себя Сергей Петрович.
- Уж об этом мог бы и не напоминать…
Антонина Фирсовна ушла, а супруг её, напару с гостем, приступили к написанию бумаги.
Вскоре перечень был готов. Хозяин дома отложил в сторону перо, поднял к глазам исписанный лист, дунул на него - для просушки чернил.
- Всего лишь двадцать шесть персон припомнились мне по здравом размышлении. Не мало ли вам будет, гостюшка?
Капитан благодушно кивнул.
- Для первого раза достаточно. Мне теперь, дабы навестить их всех, месяца, не хватит!
- В добрый час! Ах, как же много вы делаете для людей…
Гость снова кивнул.
- Разрешите закурить после трудов праведных?
Хозяин предложил ему коробочку с гавайскими сигарами. На коробочке, сделанной из золочёного серебра, стоял вензель матушки Екатерины, великой просветительницы всея Руси, всеобщей благодетельницы. Капитан не преминул заметить:
- В деревнях великую императрицу ещё чтят, помнят, а вот в городах, особенно в столице, никакого не осталось уважения к её заслугам…
Тут капитан пустился в совершенно неожиданные рассуждения.
- Мало кто знает, как она страдала…
Далее последовал перечень страданий. Речь была не о капризах фаворитов и не во временных неудачах армейцев. И даже не о том, как поначалу юную германскую принцессу плохо приняли во дворе.
- Были моменты, - с заговорщическим видом произнёс капитан, - когда она себя вовсе не царицей ощущала, а беспомощной девочкой. Даже когда все остальные, несведущие люди, кричали ей "виват"…
- Что такое? - весь изогнулся Болотников-старший. - Впервые слышу, чтобы…
Тут была многозначительная пауза, в течение которой хозяин дома, как ни пыжился, не смог он выдавить ни слова из загадочного гостя. Целых пять или более минут тот молчал.
- Ну, говорите же, не томите душу… - взмолился Сергей Петрович наконец.
Капитан судорожно сглотнул, пустил пять-шесть колечек дыма.
- Не знаю, имею ли я право говорить о таком. Одно время я был вхож в общество почитателей памяти императрицы. Там, помимо всего прочего, обсуждались вопросы общения глав государств с потусторонним миром…
- Что вы говорите?! Какое совпадение! - воскликнул Болотников-старший.
Он вскочил, стал метаться по кабинету, роясь в ящиках, заглядывая под кушетки. Найдя жёлтую пачку бумаг, он стряхнул с неё пыль, поднёс прямо к глазам капитана.
- И у меня имеются секреты. Жене своей не доверяю, а вам доверю! Я тоже как-то состоял в одном собрании, там тоже обсуждались судьбы государств…
Болотников-младший, к тому времени уже проснувшийся, прокрался к двери отцовского кабинета. Разговоры о списках не вдохновили его, тем более что жутко хотелось есть. Постояв совсем немного, Пётр Сергеевич пошёл в свой кабинет - наблюдать со второго этажа за слугами, несшими разносолы к столу под яблоней.
- Эвона как мои родители его принимают!
Вскоре на крыльцо вышла мать.
- Приглашаю солидно отобедать! - крикнула она мужчинам, замешкавшимся в коридоре.
Первым из двоих показался капитан. Он сделал смущённое лицо.
- Я ведь уже выпил чаю…
На что ему было отвечено:
- Чай дело пустое! Извольте-ка вкусить болотниковских благ в полной мере!
Будущему графу вновь захотелось удрать. Но сделать это, совершенно себя не обнаружив, оказалось теперь уже непросто. Да и желудок давно не принимал пищи.
- М-да… И когда же мне им являться? Тотчас или повременить, ещё чуток послушать? Пожалуй, выйду сейчас, а то фитюлька их окончательно в свою веру обратит - тогда уж поздно отговаривать будет…
Младший барин вышел через чёрный ход, обогнул кустарники, затем немного постоял за углом особняка. И лишь потом вышел к весело обедавшей компании. В тот момент мать клала в тарелку гостя увесистый кусок рыбы.
- При вашей-то походной жизни когда ещё так сытно откушаете…
Сергей Петрович вторил жёнушке:
- А мы ведь ещё даже толком и не выпили! Беленькой желаете, графинчик на двоих?
Антонина Фирсовна кокетливо хихикнула.
- У тебя всё водка на уме! Спросил бы гостя, не желает ли он рому… Или сигар гавайских…
- И колониальный товар имеется?! - неподдельно изумился капитан.
Тут им всем стали слышны шаги Болотникова-младшего. Гость изумился повторно, снова почти искренне.
- В вашем гостеприимном дому визитёры так и шастают, так и шастают. Не переводятся!
- Полноте, никто у нас особенно тут не бывает, - сказала барыня, - в такой глуши живём, что… Это, вероятно сын наш, Петруша, пожаловал…
Она сделала знак садовнику.
- Принеси ещё блюд!
- Слушаюсь, матушка барыня!
Появление Петра Сергеевича несколько смутило капитана. Но не так уж чтобы очень. Не дрогнув щекой, гость налил себе ещё рому, взглядом обласкал спину Афанасия, удалявшегося с пустой бутылью.
- Послушные у вас крестьяне, Антонина Фирсовна!
- При рачительных хозяевах крестьяне и в работе знают толк, и в поведении… - ответила хозяйка.
- Истину глаголешь, матушка! - поддержал её супруг. Затем он повернулся к капитану:
- Сейчас я вас с сыном своим познакомлю!
Гость бросил нож и вилку, вытащил из-за ворота салфетку, встал из-за стола, снова приосанился.
- Разрешите представиться: штабс-капитан Заступников Фёдор Пафнутьевич!
Младший Болотников презрительно поморщился, а старший, сделав сыну угрожающую мину, снова повернулся к гостю.
- Зачем же вставать? Это лишнее, - сказал он с благостной улыбкой. - Оставайтесь сидеть, прошу вас…
Капитан и тут нашёлся что ответить.
- Нешто забыли? В армии такой порядок: уважаемых людей приветствовать стоя!
- И низших по рангу? Младших по возрасту и без воинского звания? Не слышал такого!
Антонина Фирсовна возмутилась:
- Да что ты, Сергей Петрович, командуешь? Мной всё утро командовал, а теперь вот…
Капитан погладил взглядом и хозяйку, весело пошевелил усами.
- Ничего-ничего… Дело житейское! Семейное…
Он снова сел в плетёное кресло, а барыня-мать посмотрела на сына с теплом и лаской.
- Садись, Петруша, пообедай с нами…
Пётр Сергеевич, ни на кого не глядя, сел за стол.
- Что ж ты гостю-то не представляешься? - вознегодовал отец.
- А мы разве не знакомы? Не далее как вчера вечером имели честь лицезреть друг друга… Правда, издали…
Капитан изобразил восторг, снова почти искренний.
- Ах, да! Припоминаю… Видел я вас давеча у дома друга моего, на лугу… Вы с его дочерью премило выглядите! Премило! Прекрасная пара!
Пётр Сергеевич набычился.
- Есаул Репкин вам друг? Вы ведь лишь сутки назад познакомились…
Отец и мать всё это время недоумённо переглядывались. Однако капитан и тут не оплошал.
- Друг или просто знакомый - мне без разницы. Хочу и ему помочь, верите? Сочтёте за каприз - воля ваша, а только обещал я пристроить его дочь в Петербурге, и обещание своё выполню.
- У господина капитана в Петербурге такие связи, которые тебе вовек не снились! - закудахтала Антонина Фирсовна. - Он и тебя пристроит к хорошему местечку…
- Пристрою, - крякнул капитан. - Преохотнейше пристрою! Ваш сын красавец, чисто бубновый валет! К богатой петербурженке его пристрою…
То была последняя капля.
"Бубновым валетом меня обозвал! - бесился Пётр Сергеевич. - Нет уж, и сегодня дома не останусь, переночую-ка ещё пару ночей где-нибудь. Капитан ведь не железный, погостит-погостит, устанет от пьянства и обжорства. Да и хозяевам надоест…"
Молодой барин, ни с кем не попрощавшись, выскочил из-за стола. Вслед ему послышались упрёки матушки с отцом. А также масляный рык капитана:
- Дело молодое!
Глава 5 У колдуньи
Так и не поевши толком, Пётр Сергеевич помчался на околицу - узнать, что делает Фросенька. Та, по обыкновению, пасла козу недалеко от избы.
Прыжками устремился барин к своей подруге. Доскакав, выпалил с разбега:
- Капитанишка уже и на моих наседает!..
Он традиционно попытался обнять Фросеньку. Та почему-то вырвалась. Резче, чем обычно.
- Будет вам! Лучше расскажите, что именно говорил капитан вашим родителям.
- Ничего нового, почти всё то же, что и твоему обожаемому тятеньке плёл, ну, разве что немножко подлиннее и покрасноречивее - ведь разносолов в нашей избёнке побольше…
- Так он и вас в Петербурге устроит? Хорошо бы…
- Чего же тут хорошего?
- Как это чего? Мы с вами там общаться будем.
- Общаться мы и здесь можем, да только…
- Что?
- Не любишь ты меня! Какой смысл в общении, когда и поцеловаться-то толком нельзя, за каждым поцелуем на чердак надо лезть.
- Вам бы всё целоваться да миловаться, а мне по этикету скоро это будет не положено…
- По этикету? И кто же научил тебя таким словам?
- Тятенька, вестимо…