Последний особенно был активен и неустанно ратовал за мирные методы разрешения противоречий и за "мягкие" формы экспансии. Глава финансового ведомства был уверен, что любой вооруженный конфликт неизбежно приведет к нежелательным материальным потерям и социальным потрясениям. Для программы хозяйственной модернизации России, тесно завязанной на иностранные займы и внешние денежные рынки, война может стать просто убийственной. В июле - сентябре 1902 г. С.Ю. Витте совершил подробную ознакомительную поездку в Маньчжурию и представил императору обстоятельный доклад. В нем он рекомендовал для сохранения мира сделать уступки Японии в Корее, полагая, что война с Японией стала бы "большим бедствием для России". Но в конечном итоге выбор курса зависел от царя.
Николай II, по натуре человек деликатный и миролюбивый, в вопросах внешней политики был чрезвычайно чувствителен ко всему, что хоть как-то задевало престиж России - страны, величие и благополучие которой он обязан был отстаивать и охранять. Политика мирного сосуществования была близка и понятна Николаю II, она отвечала его внутренним убеждениям и соответствовала ориентирам, унаследованным от императора Александра III. Но время такой политики еще не пришло.
К началу XX в. главным узлом международных противоречий для России стал Дальний Восток и важнейшим направлением - отношения с Японией. Русское правительство осознавало возможность военного столкновения, но не стремилось к нему. В 1902 и 1903 гг. происходили интенсивные переговоры между Петербургом, Токио, Лондоном, Берлином и Парижем, которые ни к чему не привели. Япония добивалась признания своего господства в Корее и требовала от России ухода из Маньчжурии, на что царское правительство, конечно же, пойти не могло, хотя и готово было на некоторые уступки. Становилось все более ясным, что японские правящие круги деятельно готовятся к войне. Россия, в свою очередь, предпринимала некоторые ответные действия, но ее военно-морская программа была рассчитана на годы, в то время как Япония оснастила свои морские силы серией новейших кораблей.
В ночь на 27 января 1904 г. 10 японских эсминцев внезапно атаковали русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура и вывели из строя 2 броненосца и 1 крейсер. На следующий день 6 японских крейсеров и 8 миноносцев напали на крейсер "Варяг" и канонерку "Кореец" в корейском порту Чемульпо. Лишь 28 января Япония объявила войну России. Вероломство Японии вызвало бурю возмущения в России. Положение на Дальнем Востоке постоянно находилось в центре внимания императора, о чем свидетельствуют его краткие дневниковые записи. "Вечером получил известие о прекращении переговоров с Японией и о предстоящем отъезде ее посланника отсюда" (24 января); "Утром у меня состоялось совещание по японскому вопросу; решено не начинать самим… Вернувшись домой, получил от Алексеева телеграмму с известием, что этой ночью японские миноносцы произвели атаку на стоявших на внешнем рейде "Цесаревич", "Ретвизан" и "Палладу" и причинили им пробоины. Это без объявления войны. Господь да будет нам в помощь!" (26 января).
России была навязана война, которой она не хотела, но которая явилась логическим следствием имперской политики. Война продолжалась полтора года и оказалась бесславной для страны. Причины общих неудач и конкретных военных поражений вызывались различными факторами, но к числу главных относились: незавершенность военно-стратегической подготовки вооруженных сил, значительная удаленность театра военных действий от главных центров армии и управления и чрезвычайная ограниченность сети коммуникационных связей. Бесперспективность войны со всей определенностью проявилась уже к концу 1904 г., а после падения 20 декабря 1904 г. крепости Порт-Артур в России уже мало кто верил в благоприятный исход кампании. Первоначальный патриотический подъем сменился унынием и раздражением. Эта ситуация способствовала усилению антиправительственной агитации и критических настроений. Оппозиционный тон стал характерен для русской легальной печати, что же касается немалого числа нелегальных изданий, то там вообще не стеснялись в выражениях и беспощадно клеймили царя и "его сатрапов".
Власть находилась в состоянии оцепенения; никто не мог предположить, что война, которая по всем предварительным предположениям должна была быть непродолжительной, затянулась так надолго и оказалась столь неудачной. Император долго не соглашался признать дальневосточный провал, считая, что это лишь временные неудачи и что России надлежит мобилизовать свои усилия для удара по Японии и восстановления престижа армии и страны. Он несомненно хотел мира, но мира почетного, такого, который могла обеспечить только сильная геополитическая позиция, а она была серьезно поколеблена военными неудачами. К концу весны 1905 г. стало очевидным, что изменение военной ситуации возможно лишь в отдаленном будущем, а в ближайшей перспективе надлежит незамедлительно приступить к мирному разрешению возникшего конфликта. К этому вынуждали не только соображения военно-стратегического характера, но, в еще большей степени, осложнения внутренней ситуации в России.
В мае 1905 г. Николай II принял посредничество президента США Т. Рузвельта по заключению мира. Министр иностранных дел граф В.Н. Ламздорф начал формировать группу российских представителей, в которую должны были войти известные дипломаты и политики во главе с председателем Комитета министров С.Ю. Витте (1903–1905). Когда же 11 июня 1905 г. список попал к императору, он сделал пометку "только не Витте". Однако желающих войти в состав делегации, которая должна была отстаивать и защищать интересы проигравшей стороны, было мало. Многие под тем или иным предлогом уклонились от участия, и 29 июня царь подписал указ о назначении С.Ю. Витте первым уполномоченным. Получив соответствующие инструкции от государя, С.Ю. Витте 6 июля 1905 г. вместе с группой экспертов по дальневосточным делам выехал в США, в город Портсмут, где намечались переговоры.
Ситуация для российской стороны осложнялась не только военно-стратегическими поражениями на Дальнем Востоке, но и отсутствием предварительно выработанных условий возможного соглашения с Японией. Глава делегации лишь получил указание ни в коем случае не соглашаться ни на какие формы выплаты контрибуции, которую никогда в истории Россия не платила, и не уступать "ни пяди русской земли", хотя к тому времени Япония и оккупировала уже южную часть острова Сахалин. Япония заняла первоначально в Портсмуте жесткую позицию, потребовав в ультимативной форме от России полного ухода из Кореи и Маньчжурии, передачи российского дальневосточного флота, выплаты контрибуции и согласия на аннексию Сахалина.
Русской делегации удалось в итоге добиться почти невозможного: удачного завершения трудных переговоров с благоприятным результатом. В этом огромная заслуга Сергея Юльевича Витте.
Переговоры несколько раз были на грани срыва, и только благодаря усилиям главы русской делегации удалось достичь положительного результата: 23 августа стороны заключили соглашение. В соответствии с ним Россия уступала Японии арендные права на территории в Южной Маньчжурии, половину Сахалина, признавала Корею сферой японских интересов. Стороны обязались вывести войска из Маньчжурии, использовать железнодорожные линии исключительно в коммерческих интересах и не препятствовать свободе мореплавания и торговли. Портсмутские договоренности стали несомненным успехом России, ее дипломатии. Они во многом походили на соглашение равноправных партнеров, а не на договор, заключенный после неудачной войны.
В Россию С.Ю. Витте вернулся 15 сентября и сразу же был приглашен к царю. Здесь сановник узнал, что в ознаменование заслуг ему пожалован титул графа. Новоиспеченного "сиятельства" не было в России менее трех месяцев, но как здесь все изменилось! Политическое положение было чрезвычайно напряженным: отовсюду звучали негодующие голоса, каждый день сообщалось о забастовках, митингах, погромах, мятежах. Вторая половина 1905 г. - время наивысшего подъема того, что одни называли первой русской революцией, а другие - хаосом и анархией.
Отсчет хронологии этого "политического землетрясения" ведется от воскресенья 9 января 1905 г., когда в Петербурге состоялось многотысячное шествие рабочих к Зимнему дворцу, закончившееся трагически. Тот день получил название "Кровавого воскресенья" и навсегда остался в летописи отечества днем скорби. О его событиях написано множество книг, опубликовано огромное количество материалов, но до сих пор не все произошедшее тогда поддается простому и однозначному объяснению. В центре драмы оказался уроженец Полтавской губернии священник Г.А. Гапон (1870–1906) - личность, во многих отношениях темная. Обладая даром слова и убеждения, он занял заметное место в рабочей среде Петербурга, организовав и возглавив в 1904 г. вполне легальную общественную организацию "Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга".
Эта организация, как и ряд подобных, появившихся в России в первые годы XX в., пользовалась расположением властей и ее деятельность первоначально протекала под покровительством департамента полиции. Это был период "полицейского социализма". Его возникновение неразрывно связано с именем полковника С.В. Зубатова, возглавлявшего в 1896–1902 гг. Московское охранное отделение, а затем занявшего в центральном аппарате Министерства внутренних дел пост начальника Особого отдела. В молодости он увлекался революционными идеями, но затем разочаровался в них и стал убежденным сторонником самодержавия, считая, что гибель монархии станет гибелью России. "Те, кто идут против монархии в России, - наставлял С.В. Зубатов, - идут против России; с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть".