Лидия поняла, что ей хотелось услышать его голос. Но короткий ответ почти ничего ей не сказал. Интонация была нейтральной и корректной. Показалось или у него в самом деле легкий иностранный акцент?
- Думаю, он хороший шеф. Он так добр к своим старым теткам.
- Да, мадам.
Серьезная, корректная интонация никак не вязалась с холодным, упорным, почти наглым взглядом голубых глаз. Лидия внезапно рассердилась. Она его не допрашивала - просто хотела, чтобы он заговорил. Но он явно не собирался разговаривать, да к тому же они почти уже доехали до вокзала.
Спустя несколько секунд Жюль припарковал машину и выскочил из кабины.
- До вашего поезда осталось семь минут, мадам.
- Благодарю вас, Жюль. Я пройду на платформу. Не ждите поезда. До свидания.
Он стоял очень прямо. Глаза его были устремлены на какую-то точку позади ее головы. Прямо ей в глаза он смотрел только в зеркале. Трудно было воспринимать его как реального человека - скорее некий образ, отраженный в стекле.
До него, подумала Лидия, ей дела еще меньше, чем до мисс Уилберфорс и той страшной старой женщины в постели. Она обрадовалась, увидев, что машина уехала.
Если бы поезд не опаздывал на десять минут, ей никогда не пришла бы в голову совершенно безумная идея. Однако, пока она беспокойно ожидала поезда на залитой солнцем платформе, вдыхая сельские ароматы деревьев, опушенных первой листвой, и лугов, устланных толстым ковром трав, у нее было время проанализировать свой визит в "Гринхилл" и поразмышлять о том, сколь неудовлетворительные результаты он дал.
Арманд не отходил от нее ни на шаг, если не считать ее кратковременного пребывания в ванной комнате, а позднее - того момента, когда мисс Уилберфорс повела ее наверх познакомиться с сестрой. Ни одного слуги, кроме садовника, она не видела, между тем в таком ухоженном доме наверняка имеется несколько слуг. Правда, Арманд сказал, что у кухарки выходной, но ведь не кухарка подметает все эти комнаты и полирует мебель. Наверняка за столом мог бы кто-то прислуживать. Просто Арманд хотел, чтобы она встретилась с возможно меньшим числом людей. Он пытался даже помешать ей увидеться с его теткой Бландиной.
В то же самое время он не имел ничего против того, чтобы садовник выполнил роль шофера и отвез ее на вокзал. Конечно, это могло объясняться тем, что ему надо было заняться каким-то другим неотложным делом.
Допустим, но в чем оно заключалось?
По правде сказать, она абсолютно ничего не достигла и отнюдь не могла быть уверена, что так уж хорошо оставлять мисс Уилберфорс, старую, беспомощную женщину, доверчивую и немножечко не в своем уме, в этом совершенно чужом для нее доме. Пусть даже с ее родной сестрой, которая в конце-то концов всю жизнь проявляла к ней враждебное отношение и ограничивалась холодной "филантропией".
Мисс Уилберфорс, очутившаяся у ее порога как какое-то бездомное старое дитя, совершенно ее не касается, - твердо говорила себе Лидия. Но все же почему ей не позволили увидеть другие помещения в доме? Почему не видно было никого из прислуги? Зачем Арманд угостил ее слишком крепким коктейлем? Почему старая дама в постели глазела на нее, как какая-то старая враждебная птица?
По платформе навстречу ей шел носильщик и, повинуясь внезапному порыву, Лидия спросила его, когда отправляется следующий поезд.
- В семь пятнадцать, мисс.
- Благодарю вас, - сказала Лидия и, улыбнувшись, добавила: - Это меня вполне устраивает.
Значит, в ее распоряжении три часа. За это время она может вернуться пешком в "Гринхилл", порыскать в сумерках вокруг дома, а затем вернуться на станцию, к поезду. Очень даже удачно все складывается.
Лидия выпила в деревне чаю. Затем она разыскала почтовое отделение и поболтала с заведующей, словоохотливой старой девой, которая пообещала уделить особое внимание мисс Уилберфорс и проследить за тем, чтобы ее корреспонденция доставлялась по назначению.
- Хорошо, - сказала она, - что в "Гринхилле" снова кто-то живет, а то он долгое время пустовал. Насколько можно судить, у мистера Виллетта большая практика в Лондоне, и ему некогда приезжать сюда, если только в доме не живет какая-нибудь из его тетушек. В этих случаях он приезжает часто. Жалко, что у дома нет хозяйки, но в какой-то мере ее заменяют престарелые тетки. Такой порядок, по-видимому, вполне устраивает мистера Виллетта.
- А садовник у них - из местных? Из деревни? - спросила Лидия.
- Этого я, дорогая, не знаю. Когда мистер Виллетт приезжает, он обычно привозит с собой всю свою прислугу, - конечно, если собирается пробыть достаточно долго. Так что, думаю, и садовник из Лондона.
- А многие из тетушек мистера Виллетта умерли здесь? - как бы между прочим спросила Лидия.
- Умерли?! Что вы, дорогая! Вовсе нет. С чего вы это взяли?! Насколько мне известно, ни одна не умерла, а я здесь живу давно - на Троицу могу отметить одиннадцатую годовщину. Раз уж мы об этом заговорили, по-моему, в "Гринхилле" вообще не было ни одного случая смерти, по крайней мере при мистере Виллетте. До него, правда, умирали - я имею в виду предыдущего хозяина дома, вот тогда-то мистер Виллетт и купил этот дом. Бог ты мой, старые дамы гостят здесь, а потом возвращаются к себе домой - по крайней мере я всегда так думала.
- Разве что у них нет собственного дома, - заметила Лидия. - В этом случае им пришлось бы остаться? Чтобы умереть здесь?
- Ну что ж, наверное. Но такое может быть только плодом болезненной фантазии, - вы согласны?
К этому времени - после чая и беседы с почтмейстершей - начали опускаться ранние сумерки. Лидия покинула деревню и быстрым шагом направилась по узкой деревенской дороге к дому, покинутому ею некоторое время назад.
Большие ворота все еще были открыты. Она зашагала по подъездной дорожке, держась как можно ближе к кустарнику, чтобы при необходимости было где спрятаться. Эта тактика оказалась чрезвычайно благоразумной, так как на последнем повороте дороги внезапно послышался шум движущейся машины, и у Лидии еле хватило времени броситься за куст рододендрона, как появился большой "ягуар". Он медленно пробирался по узкой дорожке.
Внутри машины горел яркий свет, и поэтому Лидия могла совершенно отчетливо разглядеть, кто в ней находится.
За рулем был Арманд Виллетт, а рядом с ним сидел Жюль - садовник. Двое мужчин о чем-то серьезно разговаривали. Арманд слегка наклонил голову в сторону Жюля. Лидия заметила, что Жюль одет так, словно собирается в город: на нем темный костюм, волосы гладко причесаны. Высокомерная посадка головы, замеченная Лидией ранее, теперь еще больше бросалась в глаза.
Когда автомобиль скрылся из вида, Лидия почувствовала, что ее трясет. Как неожиданно он появился! Она еле успела спрятаться. Однако сейчас, к счастью, путь свободен и можно сколь угодно близко подойти к дому, не натолкнувшись на работающего в саду Жюля или на Арманда.
Хотя было еще довольно светло, в большом доме зажегся свет. Освещены были окна гостиной и еще два наверху, в комнатах, расположенных недалеко одна от другой. Одна, решила Лидия, - это комната мисс Уилберфорс, а другая - Бландины.
Но нет. Она ошиблась. Держась в тени кустов, она приблизилась к дому и… увидела женскую фигуру, движущуюся в гостиной. Женщина была высокая и передвигалась медленно, но властно.
Кто же это? Кухарка? В этаком вот длинном темном халате? Или кто-нибудь из служанок, которых она ранее не видела?
Лидия подавила чуть вырвавшийся возглас удивления. Это была Бландина. Сомнений быть не могло, ибо у нее на глазах женщина подошла к окну и выглянула наружу. Это ее длинный нос и пронизывающие черные глаза. С минуту она стояла совершенно неподвижно, Седые волосы аккуратно уложены на затылке. Лицо мрачно-задумчивое.
Потом она резко подняла сильную костлявую руку - эти руки еще так недавно Лидия видела бессильно лежащими поверх одеяла - и задернула шторы. Свет остался внутри дома, и Бландина, уже не находившаяся на смертном одре, тоже оказалась там, внутри, там, где светло.
А Лидия находилась снаружи, в темноте.
XII
Когда она прошла барьер, Филип схватил ее за руку.
- Бога ради! Что случилось? Почему вы не приехали предыдущим поездом?
- Филип! Неужели вы три часа здесь прождали?!
Она впервые увидела его по-настоящему сердитым. От гнева лицо его было непривычно оживленным - оно буквально светилось. Усталость, смутная тревога, недоумение, - все это разом оставило ее. В эту минуту не существовало ничего, кроме его руки, до боли сильно сжавшей ее плечо, и его глаз, потемневших от негодования и напряжения, свирепо глядевших на нее.
Пожалуй, впервые после того как Аврора ушла от него, он производил впечатление по-настоящему живого человека. Ее охватило такое волнующее ощущение счастья, что трудно было выдерживать надлежащую интонацию и каяться за свое импульсивное, непродуманное поведение.
- Я не потратил три часа просто на ожидание, - нетерпеливо сказал он. - Я уходил, а потом вернулся. Я действительно думал, что вы могли опоздать на предыдущий поезд, но я представлял себе и другие варианты.
- Какие? - с интересом спросила Лидия. - Что Арманд меня где-то запер или что-нибудь в этом роде? Он не посмел бы это сделать, зная, что вы будете меня ждать. Ну в общем, он не хотел ничего такого. Уверяю вас. Он хотел как можно скорее от меня отделаться.
- Почему?
- Не знаю. Может, потому что Бландина вовсе не так больна, как прикидывалась. Как только Арманд уехал, она тут же начала расхаживать по дому. Я вам по дороге расскажу. С вашей стороны очень мило меня встретить.
- Вы этого не заслуживаете.
- Я знаю. Я становлюсь такой же легкомысленной, как Аврора.