Вот и все, подумала Лиз. Угасла последняя искра надежды. Ничего не изменится - надеяться на что-то с ее стороны полная глупость! Она вскинула вверх подбородок и расправила плечи. Пусть она проявила слабость и позволила ему временно одержать над ней верх, но она по-прежнему властна над своим сердцем.
- Утром я выпишу вам квитанцию за комнату и дам ключ. Я встаю в шесть. - Она взяла двадцатидолларовый банкнот, оставленный на рабочем столе, и вышла.
Глава 4
Присяжные внимательно смотрели на него. Джонас видел двенадцать неподвижных лиц и двенадцать пар ничего не выражающих глаз. Он стоял перед ними в маленьком, слабо освещенном зале суда, и слышал эхо собственного голоса. В руках он сжимал толстенные своды законов - пыльные и такие тяжелые, что ныли плечи. Почему-то он не мог их положить - это он знал точно. По вискам и по спине у него катился пот; он пылко произносил заключительную речь, в которой требовал оправдания своего клиента. Вопрос касался жизни и смерти, он говорил убедительно и страстно, но присяжные оставались невозмутимыми, равнодушными. Толстые тома выскальзывали из рук, как ни старался он удержать их. Потом до его слуха донесся вердикт - по маленькому залу вновь раскатилось эхо:
Виновен. Виновен. Виновен.
Разбитый, оставшийся ни с чем, он повернулся к своему подзащитному. Тот встал и, вскинув голову, посмотрел ему в глаза. Джонас увидел словно свое отражение. Кто там? Неужели он сам? Нет, Джерри... В порыве отчаяния Джонас метнулся к месту судьи. Там, на возвышении, сидела Лиз в черной судейской мантии - отчужденная, далекая. Она медленно покачала головой и смерила его грустным взглядом:
- Я не могу вам помочь.
Потом Лиз начала медленно таять. Он потянулся схватить ее за руку, но пальцы прошли сквозь нее. Она вся растаяла, остались лишь черные печальные глаза. А потом и глаза исчезли, и брат его исчез, и Джонас остался один на один с присяжными. Двенадцать равнодушных лиц надменно улыбались ему.
Джонас лежал без движения; сердце бешено колотилось. Открыв глаза, он увидел на полке целое скопление самых разных кукол. Танцовщица фламенко вскинула над головой кастаньеты. Принцесса держала в руках хрустальную туфельку. Пышно разодетая Барби раскинулась в розовой машине с откидной крышей и махала ему рукой.
Шумно выдохнув, Джонас провел рукой по лицу и сел. Заснуть здесь так же трудно, как в разгар шумной вечеринки, решил он. Ничего удивительного, что снилась ему всякая чушь. Вся комната завалена игрушками: от привычного плюшевого мишки до странного создания, похожего на синюю тряпку для пыли с глазами.
Зажмурившись, Джонас подумал: надо срочно выпить кофе. Кофе его взбодрит. Стараясь не смотреть на сотни улыбающихся кукольных личик, он оделся. Что делать дальше, он понятия не имел. Когда он застегивал рубашку, запрыгала монетка-медальон на цепочке. Птицы на улице уже щебетали вовсю. Дома, в Филадельфии, его разбудил бы шум машин - большой город просыпается рано. А здесь все другое... Под окном рос куст, на котором, словно расталкивая друг друга, теснились крупные фиолетовые цветы. Здесь не встретить старых вязов, аккуратных вечнозеленых живых изгородей и сетчатых заборов. А в том, что ему предстоит сделать, не поможет ни один свод законов. Ему не на что опереться; он не знает ни одного прецедента. Придется идти наугад и шагать вслепую.
Едва он вышел из комнаты, ноздри уловили аромат кофе. Лиз, одетая в футболку и коротенькие шорты, похожие на нижнюю часть бикини, хлопотала на кухне. И хотя Джонас не принадлежал к числу мужчин, которые с утра настроены на подвиги, любоваться длинными загорелыми ногами было приятно.
Кофе на плите. - Лиз, не оборачиваясь, намазывала маслом тост. - В холодильнике есть яйца. Когда Веры нет дома, я сухих завтраков не покупаю.
Для меня и яйца сойдут, - проворчал Джонас, направляясь к кофейнику.
Берите все, что хотите, главное - не забывайте пополнять запасы. - Она включила радио, чтобы послушать прогноз погоды. - Мне выходить через полчаса; если хотите, чтобы я подвезла вас к отелю, поторапливайтесь.
Первый глоток горячего кофе стал для него живительным нектаром.
-Моя машина в Сан-Мигеле.
Лиз села за стол и раскрыла свой ежедневник.
-Если хотите, я высажу вас у отеля "Президент" или любого другого отеля на пляже, а дальше поедете на такси.
Джонас отпил еще кофе и посмотрел на нее во все глаза. Вчерашняя бледность еще не прошла; на ее фоне особенно четко выделялись синяки на шее. Судя по черным кругам под глазами, Лиз спала не лучше, чем он. Допив первую чашку, Джонас налил себе вторую.
-А выходной взять не хотите?
Лиз впервые за утро взглянула ему в лицо.
-Нет, - просто ответила она и тут же снова уткнулась в свой ежедневник.
Значит, они вернулись к чисто деловым отношениям - только дела, и границу переходить нельзя.
Лиз, вы разве не понимаете, что вам нужно отдохнуть?
У меня много дел. Если не хотите есть наспех и давиться, скорее жарьте себе яичницу. Сковородка в шкафчике рядом с плитой.
Джонас довольно долго молча смотрел на нее. Потом, беззаботно пожав плечами, он приступил к приготовлению завтрака. Лиз не поднимала головы до тех пор, пока не убедилась, что он повернулся к ней спиной.
Вчера вечером она поставила себя в глупое положение. То, что она разрыдалась при нем, не самое страшное: кажется, он принял ее срыв как нечто само собой разумеющееся. Она не могла простить себе другого: как трепетала в его объятиях - покорная, полная желания и надежды. И его она тоже прощать не собирается.
Из-за Джонаса Шарпа она вспомнила о чувствах, которые упорно глушила в себе целых десять лет. Она очень разволновалась. Из-за него она снова хотела быть с мужчиной; она почувствовала влечение к нему. Не вырвалась, не отделалась от него с той легкостью, с какой отделывалась от многих незадачливых ухажеров. Он снова заставил ее почувствовать себя женщиной - а потом сам оттолкнул ее от себя.
Отныне они будут общаться только по делу. До тех пор пока Джонас живет у нее, они поддерживают сугубо деловые отношения. Деньги, которые он платит за комнату, она отложит. Скоро накопится достаточно, чтобы внести первый платеж за аквабайки.
Джонас сел за стол; от тарелки с яичницей поднимался пар.
-Ключ! - Лиз подтолкнула к нему по столешнице ключ. - А вот и расписка за первую неделю арендной платы.
Джонас не глядя сунул расписку в карман.
И часто вы сдаете комнату жильцам?
Нечасто. Сейчас мне нужно купить кое-что новое для дайвинг-центра. - Лиз вымыла тарелку и налила себе еще кофе. Она вздрогнула, когда по радио объявили точное время - оказывается, она забыла выключить приемник. Она опережает график на десять минут, но, если будет вставать пораньше, им не придется завтракать вместе. - А вы часто селитесь не в отеле, а у незнакомых людей?
Джонас попробовал яичницу и сокрушенно вздохнул. Шеф-поваром ему явно не стать!
-Нет, но ведь мы с вами больше не незнакомые люди.
Лиз метнула на него быстрый взгляд. Ее жилец явно не выспался - и еще не брился. Щетина добавляет ему обаяния... Ей захотелось предложить ему бритву, но, подумав, она решила, что не стоит. В конце концов, какое ей дело?
-Мы с вами совсем не знаем друг друга.
Джонас продолжал молча есть; Лиз решила, что он с ней согласился. Проглотив кусок, он заговорил:
-Я изучал право в университете Нотр-Дам, в Индиане, начинал работать в Бостоне, в конторе "Нирам и Баркер", а пять лет назад получил лицензию на собственную практику в Филадельфии. - Он подсолил яичницу, надеясь, что вкус его стряпни немного улучшится. - Специализируюсь на уголовном праве. Я не женат и живу один - у меня квартира в многоквартирном доме. Но есть и дом, - добавил он. - Старинный особняк в викторианском стиле в поселке Чеддс-Форд недалеко от Филадельфии. Сей час в нем ремонт.
Лиз захотелось расспросить его о доме - большой ли он, высокие ли там потолки и есть ли в доме дорогие деревянные полы? А окна какие - наверное, тоже высокие, со средником? Есть ли сад, где по шпалерам вьются розы? Но она отошла к раковине и стала мыть чашку.
-Все равно мы с вами совершенно чужие люди.
-Чужие или нет, а беда у нас общая.
Чашка выскользнула у нее из рук и, громко звякнув, упала на дно раковины. Лиз молча подобрала ее, сполоснула и поставила в сушилку. Чашка треснула, но сейчас это ее почти не занимало.
-У вас десять минут, - напомнила она.
Неожиданно он крепко схватил ее за руку по ниже плеча.
-Элизабет, у нас с вами действительно общая беда, - спокойно и серьезно повторил он.
Лиз подумала: его можно возненавидеть только за один спокойный голос!
Ничего подобного. Вы хотите отомстить за смерть брата. А я... зарабатываю себе на жизнь.
Вы считаете, все решилось бы тихо-мирно, вернись я в Филадельфию?
Да! - Лиз дернулась, но он ее не выпустил. Врать она не любила и потому невольно вспыхнула.
Я сразу понял, что вы, Лиз, - женщина умная. Не знаю, от кого и почему вы прячетесь на этом райском островке, но соображаете вы неплохо, очень неплохо. Мы с вами оба прекрасно понимаем: то, что случилось с вами вчера, произошло бы все равно, нахожусь я здесь или нет.
-Ладно. - Она перестала вырываться. - Вчерашнее произошло не из-за вас, а из-за Джерри. Ну и что это меняет в моем положении?
Не выпуская ее руки, Джонас медленно встал.
-Пока неизвестные считают, будто вы в курсе дел Джерри, они от вас не отстанут. Вы в центре их внимания. Пока вы в центре внимания, я буду рядом с вами, потому что вы, прямо или косвенно, наведете меня на след убийцы Джерри.