* * *
Они нашли машину Димы почти сразу - там было все, его телефон, ее телефон, сумка. Он оставил все возле аэропорта прежде, чем улететь в неизвестном направлении. Тогда, было совершенно не до того, чтоб мчаться следом, но Ярослав поклялся себе, что бывший друг за все ответит.
Эту карточку он нашел в сумке, рядом с электрошокером. Что это - долго объяснять не надо было. И осознание того, что теперь он может потерять уже двоих самых дорогих людей тогда практически заставило отчаяться. Потом, он успел уже об этом фото забыть, а теперь нашел его тут, в комнате, его, наверное, тоже привез Артем.
- Может чаю? - Саша вырвала его из раздумий тихим окликом. За последние несколько дней, она осунулась. Из-за того, что много плакала, глаза часто были красными, руки попеременно дрожали или она заламывала пальцы, не в состоянии толком это контролировать. Вот и сейчас она стояла в дверном проеме, пряча взгляд, переминаясь с ноги на ногу. Волосы стянуты в косу, мешковатый свитер опускается практически до колен, а из-под него видны обычные потертые джинсы и босые ноги, не дающие девушке стоять спокойно.
- Я хочу поговорить, Саша, - Яр подошел к столу, положил на него снимок, а потом снова повернулся к ней.
- О чем? - она металась между желание скрыться снова на кухне и остаться тут. Ее беспокоил такой его серьезный взгляд, сердце участило ритм, когда она поняла, что именно Самарский держит в руках. Как-то так случилось, что о ребенке они так и не поговорили. Было немного не до того, а вдруг… Вдруг он только теперь скажет, что ребенок ему не нужен?
- О нас. Мне кажется, пора наконец-то поговорить о нас.
Вздохнув, Саша приняла решение - сделала шаг в комнату. Так будет лучше. Лучше решить все сейчас раз и навсегда. Он понял ее без слов. Проследил за тем, как она подходит к кровати, садится на самый краешек, тут же скомкав покрывало побелевшими пальцами. Она нервничала, он тоже. Только в отличие от нее, причина была немного другая.
- Как нам жить дальше, Саша? - он развернулся к ней, заглядывая в лицо. Сам Яр ответа на этот вопрос не знал, но услышать ее - боялся жутко.
- Я хочу уехать. Не знаю еще куда, но тут оставаться не могу. Буду учиться, устроюсь на работу, буду жить как все.
- А я?
- А ты займешься бизнесом, у тебя впереди напряженный год, ты должен построить микрорайон. Должен расширяться, развиваться, выходить на новые рынки, снова побеждать,
- Саша грустно улыбнулась. Ведь все так и началось - с его желания побеждать. Сначала - ее отца, потом - ее саму.
- Думаешь это так просто? - не сдержавшись, он сделал шаг в ее сторону. Руки девушки сжали ткань покрывала еще сильней.
- Да. Это просто. Ты сделал много для меня, я тебе за это благодарна, ты спас мне жизнь. Я никогда этого не забуду, но я не хочу, чтобы ты из жалости оставался рядом… Мне это не нужно.
Оставшееся расстояние, он преодолел еще в два шага, склонился к ее лицу, так, что возможности отвести взгляд, у Саши больше не было.
- Из жалости? Оставался рядом из жалости? - чего сейчас больше в его голосе - непонимания или отчаянья, Саша оценить не успела, по одной простой причине. Секунда, и случилось то, чего она не смогла бы представить даже в бреду. О чем никогда не мечтала и что меньше всего ожидала.
Самарский Ярослав Анатольевич - жестокий с конкурентами и врагами, справедливый по отношению к подчиненным, безапелляционный во всем, касающемся его интересов. Самарский Ярослав Анатольевич - худший враг ее отца, беспринципный похититель, готовый на все, ради получения желаемого. Самарский Ярослав Анатольевич - самый умный, самый сильный, самый лучший в мире мужчина… упал к ее ногам.
- Из жалости Саша? - девушка почувствовала, как на колени опускаются его руки, сжимают до боли, а глаза, в которые ей впервые приходилось смотреть сверху, не дают возможности отвести взгляд, как бы ни хотелось. - Ты думаешь, из жалости?! Я люблю тебя, дурочка! Я люблю тебя Саша! Я люблю тебя больше жизни! Я люблю тебя больше, чем это возможно. Я люблю тебя настолько, что у меня не хватает сил больше чувствовать ничего! Ни к кому и ни к чему! Прости меня за то, что я был таким дураком. Прости, что начал эту игру тогда, прости, что не понял сразу, прости, что запер, держал силой, но я сделал бы так же! Если бы знал, во что все превратится, сделал бы так же! И уже не дал бы сбежать!
- Ярослав, - сердце пропустило удар, Саше показалось, что она снова разучилась дышать, она попыталась перебить мужчину, хотела ответить, но он не дал ей.
- Я эгоист, я хочу видеть тебя рядом с собой. Я хочу постоянно знать, что ты со мной, что ты моя. Я хочу видеть тебя первой, проснувшись, хочу засыпать, чувствуя тебя рядом. Я не мог тебя потерять! Я не мог позволить тебе умереть! Помнишь, ты когда-то говорила, что я должен заниматься своей жизнью, просила дать тебе время, чтобы разобраться во всем? Саша, ты - моя жизнь. Ты и только ты. С тобой я живу. В тебе я живу. Солнце, понимаешь?
- Ярослав, - на глаза навернулись слезы, еще недавно сжимавшие простынь руки, опустили на его голову, она не знала, что именно должна сказать, но он и на этот раз продолжил, будто не замечая.
- Тебе есть, за что ненавидеть меня. Я сам ненавижу себя за все, что тебе пришлось пережить. За все страдания, за каждую слезинку, за каждый твой гребаный приступ. Это я в них виноват. И я никогда себе этого не прощу, но умоляю, Саша, не убивай его, - его горячий взгляд опустился на скрытый свитером живот. - Я умоляю, малышка, дай ему шанс. Я помню, что ты тогда сказала. Я помню, что ты не сможешь родить от человека, от которого, есть хоть маленькая вероятность, можешь захотеть уйти, как твоя мать. Но я не он! Я тоже безумен. Тоже, как и он сгораю от любви к тебе, но я не он, Саша! И этот ребенок… он не переживет того, что пришлось пережить тебе! Я уйду, если ты скажешь - я уйду навсегда. Ты не услышишь обо мне, никогда не увидишь, но прошу - не отказывайся от него.
- Ярослав, - и снова, сдерживать слезы сил не было, но только в этот раз, уже по другой причине, слова доходили до нее медленно, сердце учащало ритм, а место, где она думала, души больше нет, зашевелилось, отдавая болью и чем-то другим, очень похожим на… счастье.
- Я люблю тебя, малышка. Люблю тебя больше, чем думал, что способен. Я знаю, что меня любить не за что, я знаю, что ты никогда не сможешь полюбить во мне упрямство, собственничество, я знаю, что тебя бесит моя скрытность, что ты хочешь скорей убить меня, чем видеть рядом с собой, я все это знаю. Я знаю, что должен был вести себя не так, должен был отвечать на вопросы, должен был доверять, должен был давать право выбора, но я…
- Ярослав! - обхватив ладошами щеки мужчины, Саша заставила его снова поднять взгляд на нее. Она слушала достаточно, достаточно для того, чтоб сдерживаться сил не осталось уже и у нее. - Ты редкий дурак, - воспользовавшись замешательством, она опустилась на ковер, рядом с ним, продолжая держать его лицо в своих руках, сделала глубокий вдох, выдох, собираясь с мыслями. Ей так много нужно было ему сказать. - Ты редкий дурак, ты собственник, ты упрямец, ты скрытный, ревнивый, самоуверенный индюк, индюк, не способный слышать других и прислушиваться. Часто, я хочу тебя убить. Своими руками задушить. Ты самоуверенный, ревнивый, жестокий, неисправимый идиот, но Ярослав, я люблю этого идиота… - признание получилось куда тише, чем все речь до… Она впервые говорила это ему в лицо. До сих пор боялась, даже произнеся, все равно боялась, и, не давая ему возможности ответить, продолжила, будто это могло отвлечь от выпаленных слов. - И этого ребенка я люблю! В моей жизни достаточно было ужасов, о которых я даже не подозревала. Достаточно того, что будет сниться мне в кошмарных снах всю жизнь, но он об этом не узнает! Он будет счастлив. Это будет самый счастливый в мире ребенок, Ярослав, потому, что я люблю его отца до безумия, потому, что я люблю его до безумия. Самарский, ты редкий идиот, но боже, как же я тебя люблю! - не давай опомниться, Саша обхватила его за шею, прижимаясь всем телом, накрыла губы, пытаясь вложить в поцелуй все чувства, который наконец-то выразила словами.
Как бы она не пыталась этому противиться, как бы это ни было неправильно, она влюбилась в своего похитителя очень давно. Боялась, ненавидела, пыталась доказать себе, что равнодушна, но этим лишь скрывала то, что знала лишь она - влюбилась. Влюбилась настолько, что променяла бы все на белом свете, на его плен.
Саша чувствовала, что он совершенно окаменел, что руки свисают вдоль туловища, а плотно сжатые губы не дают возможности поцеловать по-настоящему, но предпринять ничего не успела. Услышанное, наконец-то дошло и до него, руки сжали ее в сильных объятьях.
- Малышка, как я люблю тебя, как я люблю вас! - он покрывал поцелуями лицо, чувствуя солоноватый привкус слез, слышал смех… Впервые за много-много дней, слышал ее смех, и не мог остановиться. Самый сладкие в мире губы произнесли слова, о которых он так давно мечтал. Самые красивые в мире глаза смотрели на него сейчас, излучая любовь, о которой знал он, и знала она.
Чуть надавив на плечи Самарского, Саша повалила его на ковер, расстегивая рубашку. Какой же она была дурой тогда, когда думала, что сможет жить без него. Кого пыталась обмануть?
"Ты не даешь мне дышать." Именно это, она когда-то бросила ему в лицо. Неужели тогда она думала, что сможет дышать без него? Что сможет дышать не им?
- Ты уверенна? - Ярослав остановил ее, накрывая руки своими. Он хотел ее, хотел с того момента, как впервые увидел, и не прекращал желать ни на секунду, но теперь, готов был ждать. Ждать столько, сколько ей понадобится. - Если ты не…