Девушка закрыла лицо руками, опустив фотографию на покрывало. Никогда она еще не чувствовала себя настолько одиноко. В огромной квартире, тонущей в звуках, в шумном городе-миллионнике, на шестимиллиардной планете, в бесконечном космосе. Вокруг жизнь, всех вместе и каждого по отдельности, и все эти жизни сплетаются в единственный сценарий, связуются, образовывая одну огромную задумку, а Саше сейчас казалось, что ее маленький, незначительный пазл собственной жизни из этой задумки выпал. Она ненавидела жалеть саму себя, легче было посыпать голову пеплом, но сейчас, себя было правда жалко. Закусив губу, она попыталась сделать ровный вдох. Саша так и не смогла смириться с кончиной отца, боялась возвращаться к тому дню мыслями, изо всех сил пыталась заставить себя забыть об этом, а теперь, смиряться приходится с еще одним упавшим на плечи небом.
Оторвав руки от лица, Саша снова схватила фотографию. Ей почему-то вдруг захотелось сделать именно то, что когда-то приказывал отец. Бумага легко поддалась пальцам, послышался звук рвущегося листа. Легче не стало. Сев на кровать, скрестив ноги, Саша рвала бедное фото надвое, потом сложила в четыре, и снова разорвала, потом еще, и еще. Она даже не смогла бы объяснить, зачем это делает, просто сейчас, хотелось поступать именно так, а еще, хотелось крушить, бить, ломать, кричать и плакать.
За спиной снова раздался звук звонка. И снова Саша не удостоила его никаким вниманием, слишком была занята.
- Почему вы не подумали о том, как я буду… одна? Как вы могли не подумать?! - когда-то Саша думала, что так ведут себя дети, не способные принять ухода близких, но сейчас даже стыдно не было, ни за себя, ни за свое детское поведение. Они бросили ее. Оба.
Сейчас, Саше было совершенно наплевать на то, насколько эгоистично это звучит. Думала она именно об этом - отец никогда не отказывался от риска, размышляя, что будет с ней, когда его не станет. В конце концов, именно это его и погубило. А мать… Она перестала думать о ней намного раньше, еще тогда, хлопнув дверью.
Смахнув кусочки фотографии на пол, Саша обессилено упала на подушку, закрывая глаза. Как бы она хотела сейчас забыться, провалиться в сон, куда реальность не доберется.
* * *
Через суетную дрему, Саша слышала, как где-то далеко-далеко щелкает замок, слышала тихие шаги, как методично уменьшается количества шума по всей квартире, клацают выключатели. Ей стоило бы испугаться, стоило бы вскочить, схватить нож, кочергу, да что угодно, чтобы защищать свою собственность, да и себя саму от нагрянувшего грабителя, но сил не было даже глаза разлепить.
Свернувшись клубком, она лежала уже несколько часов, безрезультатно пытаясь заставить себя спать. Просто спать, а не в сотый раз прокручивать в голове те жалкие воспоминания, которые остались у нее со времен глубокого детства.
Погрузив квартиру в тишину, "вор" остановился в дверном проеме. Саша его не видела, лежала, отвернувшись к окну, но слышала шаги, да и взгляд чувствовала.
Послышалось несколько шорохов, и снова тишина, а потом уже в миллионный раз зазвонил телефон.
- Просто хотел проверить…
Надеяться, что трубку она не берет потому, что просто не слышит, было бы слишком нереально. Так же, впрочем, как и надеяться, что она дождется его возвращения в комнате, в которой Ярослав ее оставил прежде, чем вернуться к гостям.
Она опять сделала все по своему, опять ускользнула, пропустила сотню звонков и столько же сообщений. И как бы Ярослав не понимал, что Саша сейчас скорей всего хотела бы побыть наедине с собой, слишком хорошо помнил, как она переживала смерть отца, чтобы позволить повториться подобному сейчас.
Даже на лестничной площадке были слышны звуки, доносящиеся из квартиры, а оказавшись внутри, практически закладывало уши. Но ее, кажется, это совершенно не волновало. Саша даже не пошевелилась, когда он вошел. Не подала признаков жизни, когда Яр обошел кровать, наклонился, чтобы поднять валяющиеся на полу глянцевые кусочки, заглянул в лицо, чуть насупленное, как от зубной или головной боли.
- Солнце, - мужчина окликнул ее, даже толком не зная, какой реакции ожидать.
Она не открыла глаз, только сморщилась чуть сильней, а потом повернулась, снова оказавшись к нему спиной.
Яр расценил это как явное нежелание видеть сейчас его рядом с собой, и навязываться не собирался. Нет, он бы не ушел, оставив ее в таком состоянии, просто ждал бы столько, сколько нужно, здесь, в прихожей или у подъезда, пока она сама попросит о помощи, поддержке, в которой, он знал точно, она нуждается.
Долго ждать не пришлось, он успел сделать только один шаг в сторону от кровати, когда его руку схватили тонкие пальцы.
- Останься, - Саша чуть отодвинулась, освобождая больше места, рядом с собой. Она ненавидела, что Яр приходится видеть ее такой - жалкой, слабой, растоптанной, но ей вдруг так захотелось, оказаться в его объятьях, что противиться себе было уже невозможно.
И он понял ее практически без слов, кровать прогнулась под весом, руки обвили талию, шеи коснулся легкий поцелуй.
- Спи.
- Как ты узнал? Что твои родители погибли? - спиной Саша почувствовала, что Яр вдруг напрягся, но как всегда - быстро взял себя в руки.
Она спрашивала не из простого интереса, девушке казалось, что даже это в ней неправильно. Даже горевать она нормально не умеет.
- К нам пришли из милиции. Я подслушал, мне никто не сообщал, какой смысл что-то сообщать ребенку? Просто подслушал их разговор с Глашей.
- И что… - Саша сглотнула, собираясь с силами, чтобы задать следующий вопрос. - Что ты чувствовал?
- Я чувствовал себя брошенным, Саша. Я ненавидел весь мир. Ненавидел и до этого, а после - посчитал всех вокруг своими врагами, кровными. Я думал, что они сделали это специально, разбились специально, чтобы сделать больно мне. Представлял, как где-то далеко, они смотрят на меня и смеются над тем, как я исхожу ненавистью ко всему вокруг. Я свято верил, что это сознательное решение каждого, что мы можем умереть только тогда, когда сами решим это сделать. И это все происходило лишь по одной причине - мне было дико больно.
Было… Он говорил ровно, спокойно, тихо, но Саше почему-то казалось, что болью сквозит из каждого его слова. Было? Повернувшись в кольце рук, она открыла наконец-то глаза.
- А сейчас?
- А сейчас я понимаю, что так сложились обстоятельства. Что люди не выбирают, когда им умирать, что свою обиду на несправедливость жизни и ненависть можно направлять в другое русло.
- И тебе… Когда тут перестанет болеть? - Саша приложила руку к груди, ощущая, как где-то глубоко ноет душа. Ноет, ноет, ноет, непрерывно, не позволяя о себе забыть.
- Ты привыкнешь.
Не перестанет. Просто со временем, внимания на эту боль обращаешь все меньше.
- Я ее даже не знала, - Саша моргнула, прогоняя вновь навернувшиеся слезы. - Я не знала о ней ничего. Она - посторонний для меня человек.
- Она дала тебе жизнь.
- Она меня бросила! - девушка снова резко развернулась, уткнувшись лицом в кучу покрывал.
- Может, она хотела вернуться.
Может. Может, хотела вернуться. Но ведь вот в чем проблема - если бы хотела - что мешало вернуться?
- Что ей помешало, Ярослав? Она могла вернуться. Она должна была вернуться. Она не должна была уходить! Тогда они были бы живы! Оба!
- Ты их не вернешь, - и это он тоже когда-то проходил. Поиск альтернативных путей, точки отсчета, с которой все началось, все полетело в тартар.
Может, утро, когда он отказался ехать с родителями в город, или вечер, когда смертельно обиделся на устроенную отцом взбучку, или еще много-много раньше, или наоборот позже. Он потратил на такие рассуждения чертовски много времени, а теперь был уверен в одном - они не помогают.
- Откуда ты знаешь его? Шутова?
- Долгая история.
- Ты говорил о нем еще там, в доме. Я помню, - это было еще в те далекие времена, когда один только вид Самарского вызывал в ней панику.
- Он плохой человек, Саша. От него стоит держаться подальше.
Сегодня Ярослав принял для себя одно важное решение - игры, придуманные Кущиным, им не нужны. Саше они не под силу, а сам он не сможет сдерживаться вечно, не сможет использовать ее как инструмент, не посвящая во все, а посвящать… С нее хватит боли.
- Я должна узнать. Я хочу узнать у него все, что он знает, о маме. Никто больше мне не поможет, - сегодня, она смалодушничала, не смогла вернуться в зал, но это не значит, что не рискнет снова. Снова встретиться с этим странным человеком, задать интересующие вопросы. Пусть для этого ей тоже придется собирать силы очень долго, но сделать это она просто обязана.
- Он опасен, Саша.
- Почему? - странный, неприятный, теперь ассоциирующийся с жуткими словами, но он не казался Саше опасным.
- На то есть причины.
- Какие?
- Не сейчас, солнце, спи, - он снова отказывается отвечать на вопрос. Снова это дико раздражает, но продолжать спор сил нет.
Закрыв глаза, Саша поерзала в теплых объятьях, накрыла своими руками Яровы, прижимая чуть плотней к животу. Где-то там, в ней сейчас бьется третье сердце, этого не ощущает она, а значит, бояться, что почувствует он - смысла нет. Но сказать… Сейчас, духу ей бы не хватило.
- Люди имеют право не любить своих детей?
- Люди считают, что имеют право на все.
- А можно полюбить нежеланного ребенка? - Саша на секунду затаила дыхание. Если он скажет "да"… Ведь может, это шанс для них?
Только вот он понял вопрос неправильно.
- Почему ты считаешь, что была нежеланным ребенком?