Несмотря на то, что это ощущалось ложью, ее голос - единственное, что почти всегда заставляло меня верить.
Логан
На самом деле, я никогда не праздновал свой день рождения до тех пор, пока два года назад не встретил Алиссу. Келлан всегда водил меня на ужин, и я любил это. Он очень старался напоминать мне, что я был не одинок в этом мире, но Алисса каждый год в мой день рождения шла еще дальше. Два года назад мы ездили в Чикаго, чтобы посмотреть документальный фильм о Чарли Чаплине в старом театре, потом она повела меня в модный ресторан, для которого я не был одет. Для ее стиля жизни модные рестораны были нормой, но для меня даже простой обед был не всегда доступен. Когда она заметила мое смущение, мы ушли и гуляли по улицам Чикаго, поедая хот-доги и стоя перед гигантской фасолькой. (Прим.: Клауд Гейт Чикаго / Cloud Gate ("Облачные врата") - большая скульптура для общественного обозрения, которая была впервые представлена на открытии Миллениум-парка в 2004 году. Вскоре она стала одной из самых фотографируемых достопримечательностей города, "зеркальной фасолькой" и сейчас является наиболее известным символом Чикаго).
Это был первый лучший день в моей жизни.
Год назад был фестиваль фильмов в верхнем Висконсине, и она оплатила для нас домик, где мы остановились. Мы все выходные вместе смотрели каждый фильм, а потом сидели допоздна, обсуждая, какие фильмы нас вдохновили, а какие были сняты людьми, которые, кажется, перебрали "кислоты".
Это был второй лучший день в моей жизни.
Но сегодня все было по-другому. Сегодня мой восемнадцатый день рождения, уже больше одиннадцати вечера, и Алисса впервые мне не позвонила.
Я сидел в своей спальне, смотря на DVD фильм про Джеки Робинсон и слушая, как мама, спотыкаясь, бродит по квартире. Возле меня лежала куча счетов, и я чувствовал, как внутренности стягиваются в тугой узел от страха не заплатить аренду. Если мы не сможем оплатить аренду, отец больше не позволит нам жить здесь. И если я попрошу у него помощи, уверен, что платить придется маме.
Я залез под кровать и вытащил конверт, проверяя деньги, которые копил. От слов на конверте меня затошнило.
Сбережения на колледж.
Что за шутка.
Я пересчитал деньги. Пятьсот пятьдесят два доллара. Я копил их последние два года - с тех пор, как Алисса убедила меня, что когда-нибудь у меня это получится. Я потратил много времени, думая, что в один прекрасный день я накоплю достаточно, поступлю в колледж, построю хорошую карьеру и куплю дом для нас с мамой.
И нам никогда ни в чем не придется полагаться на отца - дом был бы наш и только наш. А еще он был бы чистым. Никаких наркотиков, только счастье. Мама плакала бы только от счастья, а не потому, что он бил ее.
Вернулась бы трезвая мама - та, которая всегда подтыкала мне одеяло, когда я был маленьким. Та, которая всегда пела и танцевала. Та, которая всегда улыбалась мне.
Прошло так много времени с тех пор, как я видел ее такой, но часть меня цеплялась за надежду, что однажды она вернется. Она должна вернуться ко мне.
Я вздохнул, достав немного денег из сбережений на колледж, чтобы оплатить счет за электричество.
Триста двадцать три доллара остались.
И только из-за этого мечта стала казаться немного дальше.
Взяв карандаш, я начал рисовать на счете за электричество. Рисование и просмотр документальных фильмов были моими главными способами сбежать от реальности. А еще странная кудрявая девчонка, которая улыбалась и много говорила, появлялась в моей голове. Алисса занимала мои мысли больше, чем должна была. И это было странно, потому что обычно мне было наплевать на людей и на то, что они думали обо мне.
Забота о других людях легко сведет меня с ума, а мой разум и так уже достаточно разрушен любовью к ненормальной матери.
- Нет! - услышал я крик из гостиной. - Нет, Рики, я не это имела в виду, - заплакала она.
Мой живот скрутило.
Отец был здесь.
Я оттолкнулся от матраса и поспешил туда. Отец был крепким и сильным, у него было больше седых волос, чем черных, он больше хмурился, чем улыбался, больше ненавидел, чем любил. Он всегда одевался в костюмы. Действительно дорого выглядящие костюмы, с галстуками и туфлями из крокодиловой кожи. Каждый из соседей знал, что, проходя мимо него, нужно держать голову опущенной, потому что даже взглянуть ему в глаза могло быть опасно. На улицах его боялись больше всех, а я ненавидел его до глубины души. Я ненавидел в нем все, но больше всего то, что у меня были его глаза.
Всякий раз, глядя на него, я видел частичку себя.
Мама дрожала в углу, держась за щеку, на которой был отпечаток его ладони. Я наблюдал, как он подходил, чтобы ударить ее снова, и шагнул в его направлении, принимая удар на свое лицо.
- Оставь ее, - сказал я, пытаясь вести себя так, будто пощечина не горела.
- Тебя это не касается, Логан, - сказал он. - Убирайся. Твоя мать должна мне денег.
- У меня будут они, клянусь. Мне просто нужно время. На этой неделе у меня собеседование в продуктовом магазине, который находится вниз по улице, - солгала она. Мама не работала годами, но каким-то образом всегда бывала на каких-то загадочных собеседованиях, за которыми ничего не следовало.
- Я думал, что она уже вернула тебе деньги, - сказал я. - Она отдавала тебе двести долларов в прошлые выходные.
- И она взяла триста баксов два дня назад.
- Почему ты даешь ей деньги? Ты же знаешь, что она не сможет вернуть их.
Он схватил меня за руку, впиваясь пальцами в кожу, заставив меня вздрогнуть. Мое тело дернулось, когда он потянул меня в другую часть комнаты и навис надо мной.
- Кем ты, блядь, себя возомнил, чтобы так со мной разговаривать, а?
- Я просто думал…
Он отвесил мне тяжелый подзатыльник.
- А ты не думай. Это разговор между мной и твоей матерью. Не вмешивайся, - он снова ударил меня, сильнее. Его кулак встретился с моим глазом, и я застонал от боли. Отец снова направился в ее сторону, а я, как идиот, шагнул и снова встал перед ним.
- Ты хочешь умереть, Логан?
- Я дам деньги, - сказал я, пытаясь выпрямиться и казаться выше, хотя он, находясь рядом, всегда заставлял меня чувствовать себя крошечным. - Секунду, - я поспешил в спальню, залез под матрас и вытащил сбережения на колледж. Пока отсчитывал деньги, чувствовал, как заплывал мой глаз.
Двадцать три доллара осталось.
- Вот, - сказал я, засовывая деньги отцу в руку. Он прищурился, прежде чем начал пересчитывать их. Он что-то бормотал себе под нос, но мне было все равно. Пускай только уйдет - этого будет для меня достаточно.
Он засунул деньги в задний карман.
- Вы оба должны знать, как вам повезло, что у вас есть я. Но не думайте, что я продолжу платить аренду, как раньше.
"Мы не нуждаемся в тебе", - хотел сказать я. - "Уходи и никогда не возвращайся", - мечтал я закричать. Но держал рот на замке.
Он направился к маме, и я видел, как она вздрогнула, когда он погладил ее по щеке.
- Ты же знаешь, что я люблю тебя, да, Джули? - спросил он.
Она медленно кивнула.
- Я знаю.
- И что я просто хочу для нас счастья. Не так ли?
Она кивнула медленнее.
- Да.
Он наклонился и поцеловал ее в губы, а я захотел, чтобы он сгорел в огне. Я хотел смотреть, как он горел бы и кричал от боли за то, что использовал маму, так сильно унижал и плевал в ее душу.
Но еще мне хотелось накричать на маму, потому что она, определенно, отвечала на его поцелуй. Когда они отстранились, она смотрела на него так, словно он был ее Богом, хотя в действительности он был Сатаной в дорогом костюме.
- Логан, - сказал он, подойдя к двери, чтобы уйти. - Если тебе нужна настоящая работа - настоящая мужская работа - я уверен, что всегда смогу принять тебя в семейный бизнес. Эти копейки никуда тебя не приведут.
- Меня это не интересует.
Мой ответ растянул зловещую улыбку на своих губах. Каждый раз я давал ему один и тот же ответ, но каждый раз он улыбался, как будто знал какой-то секрет и держал меня в неведении. Когда он покинул квартиру, я тяжело вздохнул.
- Что с тобой такое?! - закричала мама, бросаясь на меня и толкая в грудь. В растерянности я схватил ее худые запястья. Она продолжала кричать. - Ты пытаешься все для меня испортить?
- Я просто остановил его, когда он бил тебя!
- Ты не знаешь, о чем говоришь. На самом деле он не собирался сделать мне больно.
- Ты сумасшедшая. Он сделал тебе больно.
- Отпусти меня, - заскулила она, пытаясь освободить руки из моего захвата. Я отпустил ее. Через секунду она подняла руку и ударила меня - сильно. - Больше никогда не вмешивайся в мою жизнь. Ты слышал меня?
- Да, - пробормотал я.
Строго глядя, она ткнула пальцем мне в лицо.
- Ты. Слышал. Меня?! - снова спросила она.
- Да! - заорал я. - Я слышал тебя.
Но я врал прямо ей в лицо, потому что, если бы опять увидел руки отца рядом с ней, то снова заступился бы. Я бы дрался за нее. Я был бы ее голосом, даже если это значило бы потерять свой собственный. Потому что знал - он делал ее немой. Он гасил ее внутренний огонь.
Мам, вернись ко мне.
Когда я потерял ее? Она ушла навсегда?
Если бы у меня была машина времени, я вернул бы все назад и исправил совершенные ею ошибки, заставившие пойти по этому пути. Я бы направил ее влево вместо того, чтобы идти направо. Я бы умолял ее никогда не начинать курить. Я бы напомнил ей, что она красивая, даже если мужчины говорили другое. Я бы вылечил ее сердце, которое было так больно разбито.