Действительно, сдвинуть нынешнюю застоявшуюся машину можно только при помощи какого-то особого двигателя. Вопрос в том - а кто будет этим двигателем управлять? Если речь идет о когорте вождей, пусть даже и сплоченных вокруг фигуры "инновационного правителя", то нас ожидает возникновение новой, еще более ужасной олигархии.
И здесь самое время вспомнить опыт сталинской модернизации. Иосифа Сталина довольно-таки часто сравнивают с Иваном Грозным, что во многом оправдано. И Грозный, и Сталин преследовали одну и ту же цель - обуздать олигархов и консолидировать нацию. Но в плане работы со структурами они действовали зеркально противоположным образом. Иван Грозный создал опричнину для борьбы с олигархами, а Сталин имел дело с выродившейся опричниной - коммунистической партией большевиков.
Ленинская партия, вне всякого сомнения, создавалась по опричным лекалам (не случайно слово "партия" происходит от латинского "pars"- "часть"). Конечно, в случае с большевиками имела место быть бессознательная пародия на опричнину, введенную православным Государем. Но технологии использовались именно опричные. Партия большевиков (по Сталину - "орден меченосцев", по Троцкому - "орден самураев") была сообществом воинов-аскетов, сплоченных железной дисциплиной и обособленных от остальной "земщины". Даже в "старые добрые" времена застоя "член партии" воспринимался как представитель некоего полусекретного ордена, верность которому хранилась и на символическом уровне. (Так, за пропажу партбилета из КПСС исключали автоматически).
Был у этой орденской партии и свой вождь-основатель - Ленин, пользующийся огромным, иногда непререкаемым авторитетом. Но вот парадокс - сверхпопулярный вождь позиционировал себя как "первый среди равных". Своих соратников он воспринимал в качестве вождей - таких же, как он, но обладающих чуть меньшим пониманием происходящего. Вот почему Ленин мог вполне спокойно взаимодействовать с такими разными и враждебно настроенными друг к другу людьми, как Сталин, Троцкий, Бухарин, Зиновьев и т. д. Будучи "первым среди равных", Ильич обеспечивал "чуть менее равным" возможность самостоятельно действовать в рамках своих структур - лишь бы эти самые структуры были жестко заострены против внешней "земщины". Внутренние разногласия, таким образом, выносились вовне, что и выливалось в жесткое противостояние не только с врагами, но и просто с "несознательными", "попутчиками" и т. д.
Долго, однако, такая модель действовать не могла, ибо она была основана на вражде между меньшинством и большинством. Сам же Ленин санкционировал начало "новой экономической политики" (нэп), которая примирила большевиков с крестьянской стихией. Ну а потом из жизни ушел и сам Ленин, который мог как-то уравновешивать своих амбициозных соратников. И вот тогда произошел стремительный распад новоявленной опричнины на множество почти суверенных вотчин. На местах возникли могущественные краевые парторганизации (Западно-Сибирская, Центрально-Черноземная, Средне-Волжская и др.), бывшие не менее "крутыми", чем компартии союзных республик.
Существовали и ведомственные вотчины - наркоматы, которые постоянно норовили выйти из-под контроля ЦК и правительства. Особой вотчиной был НКВД, чей глава Ягода не боялся противопоставлять себя Сталину и вел свою политическую игру с "остатками" бухаринской оппозиции. А ведь Чека изначально считалась "вооруженным отрядом партии".
Сталин боролся с этими вотчинами, опираясь на центральные структуры - возглавляемый им Секретариат ЦК, Комитет партийного контроля при ЦК и аппарат Совета народных комиссаров (глава СНК - В. М. Молотов). Столкновение структур и группировок привело к т. н. "Большому террору", в ходе которого "вооруженный отряд партии" хорошенько проехался по региональным и ведомственным "боярам", да и по себе самому. (Характерно, что в 1936 году Сталин поставил во главе НКВД секретаря ЦК и председателя КПК Ежова, который сменил профессионального чекиста Ягоду. Однако новый нарком очень скоро попал под влияние вотчинного духа, что только способствовало усилению репрессий. В конце своей карьеры Ежов стал "прослушивать" кабинет Сталина и готовить "дела" на лиц из его ближайшего окружения.) В результате Сталин сумел упрочить положение партийного центра, разукрупнил наркоматы, усилил институт заместителей правительств и создал особые координационные структуры вроде Бюро Совнаркома (СНК). А в 1941 году он осуществил свою заветную мечту, став председателем СНК.
Однако в 50-е годы, после смерти вождя, партийно-ведомственная олигархия "разоблачила" культ личности и провозгласила возврат к ленинским нормам партийной жизни (т. е. к коллегиальности). Тем самым она отвоевала свои позиции, что, в конечном итоге, и привело к распаду СССР. Сталин смог потеснить олигархов, но ему не по силам было устранить саму олигархию.
Если новая опричнина будет создаваться по орденско-партийным технологиям, то ее ждет та же судьба. И не важно, насколько "правильные" люди составят костяк "ордена меченосцев". Коллективность и коллегиальность порождают структурность, а структура - страшная вещь, которая способна перемолоть самых лучших. Когда же некая структура выстраивается "над государством" (М. Калашников), то она неизбежно узурпирует государственные функции и вносит помехи в деятельность госаппарата.
Царь Иван Грозный вовремя распустил опричнину, которая выполнила поставленные перед ней задачи. Не сделай он этого, и Русь получила бы олигархию пострашнее "удельно-боярской". (Собственно, опричные функционеры уже начали "свою игру".) Но Грозный был самодержавным Царем, поэтому он сумел ликвидировать опричную структуру в самом начале олигархического перерождения. Никакой выдвиженец (от партии, "класса" или "нации") не смог бы этого сделать, будь он хоть трижды "великим фюрером" и четырежды "вождем всех времен и народов". Власть партийной группы всегда сильнее власти ее вождя. Причем партийный вождь не может демонтировать партию, ибо в этом случае он потеряет свою легитимность.
Терминология может быть использована разная, и вместо слова "партия" могут предложить совсем другие слова. Например - "орден" или - "сплоченное сообщество" (М. Калашников). Даже и "царя" могут поставить во главе этой новой организации. Но его власть будет властью выдвиженца, который выражает интересы элитарного множества. А множество - это всегда часть. И чем больше власти у этой части, тем большие проблемы ожидают государство в будущем. На каком-то этапе возможны впечатляющие успехи, но затем, неизбежно и неотвратимо, придет новый, олигархический застой, растянутый на много десятилетий вперед.
Но как же избежать перерождения? Для этого необходимо свести структурность новой опричнины к минимуму.
Вообще, по самой логике вещей, опричнина должна быть полной противоположностью земщине, которая представляет собой совокупность различных социальных, политических и хозяйственных структур. Она есть производная от власти Государя, который превышает все структуры и персонифицирует абстрактное множество в единственности своей личности. Отсюда важнейшее требование - связи внутри опричнины и вовне ее должны быть как можно менее формальными. Новая опричнина - это не партия, не орден и даже не клуб. Это сетевое сообщество немногих самоотверженных людей, принципиально не претендующих на власть, но всецело преданных Государю. В этом - разительное отличие от любой, даже самой верноподданной аристократии. Последняя всегда стремится к собственной субъектности, к власти в рамках определенной структуры. (А это часто ведет к стремлению захватить власть над всеми структурами и свергнуть Царя.) У опричнины же должен быть один-единственный субъект - Государь. Отрекаясь от своей коллективной, социальной субъектности, опричник обретает себя в новом, высшем субъекте. Тем самым он идет путем социально-политического монашества.
Кем будет новый опричник? Образ его можно нарисовать уже сегодня.
Новый опричник - это Друг Царя. Тут можно вспомнить Григория Распутина - человека потрясающей духовной мощи, зрившего в корень многих важнейших политических, точнее даже - сверхполитических проблем. Он был Другом Государя, и его "влияние" на Царя было влиянием близкого, духовно родственного человека. Таковым должно быть и влияние новых опричников - никак не институализированное, но основанное на глубинном сродстве душ.
Новый опричник - это еще и Советник Царя, обсуждающий вместе с Государем самые важные, самые тонкие и самые больные проблемы. Его уровень превышает уровень обычного эксперта, который является специалистом в какой-то одной области. В отличие от него, опричник как бы связует все области национального бытия, обобщая запросы и движения всех социальных, профессиональных и региональных групп.
Кроме того, новый опричник - Гроза Царева. В самых тяжелых ситуациях Царь призывает своих верных Друзей с тем, чтобы они вмешались и навели порядок. Такое вмешательство подобно молнии, ярко и мгновенно бьющей с царских небес на социальную землю (земщину). В таких случаях опричник (один или несколько) наделен самыми серьезными полномочиями, которые отнимаются после решения проблем. Власть опричника - огромна, но сиюминутна - и никак не постоянна, и ничем не формализована.
Именно такое сообщество (стоящее рядом с Государем, но не над государством) должно возникнуть еще до начала общенациональных преобразований. Оно будет осуществлять опосредованное руководство разными социальными, политическими, хозяйственными и культурными группами, сплетая их в разнообразную Сеть. После победы эта Сеть станет телом Советской Монархии. Главой же ее будет Царь, а душой - верная опричнина.