В городах сидит дружина и бережет их; но когда придет весть, что неприятель приближается, то весь сельский народ бежит в город со всем своим имуществом, чтобы найти себе защиту за стенами, тогда как дружина или пойдет навстречу врагу, или станет отбиваться в городе, отсиживаться в нем. Но в мирное время под стенами города начинает селиться народ: это промышленные, ремесленные люди. Дружина сама не может себе ни оружия выделать, ни платья или обуви сшить, и вот людям, умеющим все это сделать, выгодно жить подле дружины и работать на нее, кормиться от нее. Как скоро явились промыслы, как скоро явились люди, которые занимаются каким-нибудь одним делом, то является и торговля, ибо если кто кует оружие или шьет платье, тому уже некогда землю пахать, хлеб он должен покупать у другого, у сельского жителя, да ему некогда и ехать к земледельцу для покупки хлеба: и вот являются люди, которые тем только и занимаются, что купят у одного да продадут другому, люди торговые, купцы; они разъезжают по разным местам, покупают дешево там, где чего-нибудь много, и продают подороже там, где в этих вещах нуждаются, берут барыш за свой труд и за опасность, которой подвергаются. Им также выгодно иметь свои дома подле городов, главный сбыт у них товаров дружине и промышленным людям, которые сидят, занимаются одним каким-нибудь делом, а все нужное себе покупают; притом у купцов и товар и деньги, им нужно жить там, где побезопаснее. Таким образом, место под стенами города, или крепости, заселяется все больше и больше, садятся тут люди промышленные и торговые, и место потому называется посадом, а жители его - посадскими людьми. Разбогатеют эти посадские люди, захотят и свой посад огородить также стенами, и выходит город двойной; под этими новыми стенами опять селятся новые жители, разбогатеют, огородят и свои жилища стеною, и выйдет город тройной: внутренний город, или главная крепость, где живет князь или вельможа его с дружиною, да около него еще два, где живут промышленные и торговые люди. Так образовалась и Москва: в середине главный город, или крепость, Кремль; подле другой город - Китай, за ним Белый город, который также был прежде обнесен стенами, затем еще земляной город, который имел земляные укрепления.
Как только стали появляться среди наших северных славян князья с дружиною, так и пошло это разделение занятий. Кто был силен и храбр, тот пошел в дружину; у кого были способности на какое-нибудь ремесло, кто был смышлен в торговом деле - пошел в город, посад, промышлять своим делом. В городе стали собираться, таким образом, самые видные люди; тут жизнь пошла сильнее; тут новые, разные люди, новые, разные вещи, новые, разные речи людские, новые разные обычаи; здесь народ способный, деятельный, бывалый, могут порассказать много любопытного, как живется в других странах, у других народов, порассказать, что с ними самими случилось диковинного, посудить и порядить. Город поднимается; тут сила и власть, тут или сам князь, или его вельможа с дружиною, тут лучшие люди, тут и богатство, хотя вначале и небольшое, но все же больше, чем в селе; а село живет по-прежнему, каждый день одно и то же, те же люди, те же предметы, те же однообразные занятия, лучшие люди уходят в город, и сельский народ начинает смотреть на город как на место высшее, главное, от которого он, сельский народ, зависит: оттуда приходят к нему за данью, оттуда идет суд и расправа. Что бы ни случилось, ни представилось важного, и в уме сейчас город. И вот разбросанный, живший прежде отдельными большими семьями или родами народ начал стягиваться около города, привыкать к мысли, что между всеми есть общая связь. Ближний город получил такое важное значение, но ближний город сам зависит от другого, где живет князь, и все города со своими окрестными странами стягиваются около этого главного города, где княжеский престол, или, как тогда называли, стол, откуда пошло и название стольного города, по-нашему - столицы.
Все это, разумеется, сделалось не вдруг, а мало-помалу: скоро сказка сказывается, а не скоро дело делается. Но все это начало делаться в Восточной Европе, когда здесь начало русским духом пахнуть, когда здесь началась Русь, когда здесь утвердился князь с дружиною и начал строить города. Братья Рюрика скоро умерли, и он владел один из Новгорода, и владел уже широко, потому что один вельможа его сидел в Ростове, а другой в Полоцке. Рюрик, умирая, передал княжение Олегу, своему родственнику, поручив ему сына своего Игоря, который был еще ребенком. Во время Рюрикова еще княжения толпа варягов пробралась на юг, вниз по Днепру, и засела у славян, называвшихся полянами, в городке Киеве; начальниками этих варягов были два брата - Аскольд и Дир. Но варяги не могли спокойно сидеть в Киеве, на Днепре: их тянуло от Днепра в Черное море, к Царьграду. На двухстах больших лодках Аскольд и Дир пошли на греков и осадили Константинополь; но встала буря и разнесла их лодки; Аскольд и Дир, впрочем, спаслись и возвратились домой, в Киев. Но княжили они не долго: с севера, из Новгорода, шел на них князь Олег с большим войском: были у него и варяги, и славяне, и финны: все храбрецы, которым хотелось повоевать, постранствовать, посмотреть чужие, дальние страны, обогатиться добычею, вещами дорогими, диковинными и поселиться потом в стране лучшей, на благодатном юге, - все собрались около храброго князя. Олег пошел со своим войском на юг; пошел, т, е. лучше сказать - поплыл, потому что и после, много веков спустя, единственный удобный путь по Руси был реками, потому что леса, озера, болота наполняли страну и делали ее непроходимою; умножается народ, увеличивается пашня и луг, уменьшается лес, который поддерживает сырость, и страна становится суше. А что было 1000 лет тому назад, когда там, где теперь московские улицы, жили бобры? Но где болезнь, там Бог посылает лекарства: нигде нет таких больших рек, как на Руси; посмотрите на карту, как все эти реки переплелись своими притоками: где начинается одна река, течет в одну сторону и впадает в большую реку или озеро, там подле ее истока начинается другая, течет в другую сторону и впадает в другую большую реку, и, таким образом, легко было плавать по всем этим обширным пространствам России; при этом не надобно забывать, что когда лесов было больше, сырости было больше, то рек было больше, и реки были многоводнее и судоходнее: теперь есть реки длинные, но почти пересохшие, а в старину они были многоводные и судоходные, потому что в берегах их отрывают остатки больших судов.
Князь Олег плыл из Новгорода; Новгород находится на реке Волхов, которая вытекает из озера Ильмень, а в это озеро с юга впадает большая река Ловать; из Ловати в Днепр прямо попасть нельзя, надобно было лодки вытаскивать на берег и везти их или тащить несколько сухим путем, нужно было их волочить, отсюда эти пространства между реками и называются волоками или волочками; так называются и некоторые города, стоявшие на таких волоках, или водоразделах: Волок-Ламский, или Волоколамск, Вышний Волочек. Войско Олега, перебравшись с лодками в Днепр, плыло свободно. По всему Днепру до Киева Олег встретил два крепких места, или города, куда местные жители могли собираться и обороняться: Смоленск у славян, которые назывались кривичами, да Любеч у славян, которые назывались северянами: Олег взял и Смоленск и Любеч и посадил там своих вельмож с отрядами дружины. Наконец Олег подплыл к горам Киевским: войску своему он велел спрятаться в лодках и послал сказать Аскольду и Диру: "Мы купцы, идем в Грецию от Олега и Игоря: придите повидаться с нами". Аскольд и Дир, ничего не подозревая, пришли. Тут воины повыскакивали из лодок, и Олег вышел с Игорем и сказал Аскольду и Диру: "Вы не князья, не княжеского рода, а я княжеского рода и вот сын Рюриков". Аскольда и Дира убили, Олег сел княжить в Киеве и сказал: "Это будет мать русским городам". С этих пор князья стали жить на юге, и стольным городом, столицею сделался Киев.
В соседстве со славянами-полянами, жившими около Киева, жили на западе другие славяне, называвшиеся древлянами (в нынешней Волынской губернии). Олег пошел на них войною и заставил платить дань; потом пошел в другую сторону, на восток, где теперь Черниговская губерния и где тогда жили северяне. Северяне эти уже платили дань козарам. Олег наложил на них дань легкую, а козарам давать дань запретил; он говорил северянам: "Я неприятель козарам, а с вами у меня нет ничего". Олег послал и на реку Сожь спросить живших там родимичей: "Кому даете дань?" Те отвечали: "Козарам". Олег сказал им: "Не давайте козарам, а давайте лучше мне", и родимичи согласились.
Таким образом, эти славяне, вместо того чтоб давать дань козарам, жившим на Дону и Волге, стали давать дань русскому князю, жившему на Днепре, в Киеве. Но разница состояла не в том только, что дань сперва шла на Дон, а теперь на Днепр; разница была большая. Козары, как все эти кочевые и полукочевые народы, придут, возьмут дань и уйдут к себе далеко в степи и знать больше ничего не хотят; славяне, заплативши поневоле дань, чтоб только их не били и не грабили, остаются по-прежнему жить розно, дико, бедно, по-прежнему оттого остаются слабы; придут другие враги, никто их не защитит, а самим собраться - дело непривычное, да и около кого или чего собраться? Но с русскими князьями - другое дело. Олег, как скоро пришел на юг, сел в Киеве, так сейчас же начал строить города; он берет дань и раздает ее дружине; дружина сидит в городах и защищает их, защищает все окрестное народонаселение, которому есть теперь около чего собраться, которое теперь начинает жить вместе с народом, рассеянным от Ладожского озера и озера Неро (подле которого Ростов) до Киева; все знают одного князя, князя русского, живущего в Киеве, к нему в дружину собираются храбрецы, богатыри, в его города идут жить люди, которые хотят промышлять каким-нибудь ремеслом или торговлею.