Открытый демократический политический фасад самым серьёзным образом затрудняет, если вообще не делает невозможным нормальное функционирование капиталистической системы, т.е. реализацию классовых интересов верхушки за счёт основной массы населения и в ущерб ей, поддержание власти и привилегий этой верхушки. Поэтому нормальное функционирование здесь политико-экономической системы требует создания закрытого властного контура, тени, завесы ― того, в чем не было столь острой потребности до капитализма. Требует тем сильнее и жёстче, чем демократичнее выглядит фасад, который именно по причине своей демократичности и открытости должен быть лишён реальной власти или, она, по крайней мере, должна быть сведена к минимуму. Это и есть ещё одна задача КС, рост и усиление которых прямо пропорциональны внешней демократизации буржуазных обществ, тогда как соотношение сил между ними носит обратно-пропорциональный характер, представляя собой игру с нулевой суммой в пользу КС. Повторю: данный аспект развития КС не является результатом злого умысла, а обусловлен противоречием между внешней логикой развития политических институтов как общенациональных и реальными классовыми (в том числе мирового уровня) интересами господствующего класса. И в данном случае КС ― средство снятия острого противоречия, неведомого иным, чем капиталистическое, обществам.
По мере публичного "огосударствления" населения, превращения его в граждан как формальных агентов публичной политики пропорционально возрастала роль тайной, закулисной политики, тайной власти, причём не только внегосударственной ― масонской и иных тайных обществ, но и самого государства. Последнее в условиях разрастания публичной сферы и роста значения гражданского общества уводило в тень, за кулисы наиболее важные аспекты, стороны и направления своей деятельности, реальную власть и её главные механизмы. И чем большая часть населения получала избирательные права, чем публичнее становилась политика, чем ― внешне ― демократичнее общество, тем большая часть ― особенно в XX в. ― реальной власти уводилась в тень, действовала конспиративно, в качестве заговора, сращиваясь с закрытыми структурами. Иными словами, заговор есть обратная, "тёмная", "теневая" сторона демократии и публичности, по сути ― тёмная/теневая сторона Модерна в его североатлантическом ядре.
В этом плане можно сказать, что конспирология есть анализ одной из важнейших, если не самой важной ― тёмной стороны Модерна, компенсация того, чем не занимается наука об обществе Модерна. В равной степени сами КС ― это компенсаторная реакция капсистемы на своё вынужденное историческими обстоятельствами отклонение от своей природы. Посредством подобных организаций в интересах верхушки капиталистического класса снимались важнейшие противоречия системы, включая базовое ― между экономической целостностью/капиталом и государственно-политической фрагментарностью/государством, между социальным временем и социальным пространством (с глобализацией эта борьба времени и пространства закончилась победой времени, но цена этой победы ― исчерпанность капитализма и обусловленная этим задача его демонтажа его же хозяевами). Снималось за пределами видимости данного общества как типа и как реальности для того, чтобы другое противоречие ― между трудом и капиталом ― не привело к взрыву, т.е. решение одного противоречия диктовалось необходимостью решения другого. И наоборот.
"Окончательным решением" указанного противоречия по задумке "хозяев мировой игры" (О. Маркеев) должно стать нечто вроде мирового правительства. К созданию последнего верхушка капкласса устремилась с XIX в.: в конце XIX в. задача создания мирового правительства была поставлена на повестку дня, а весь XX в. эту "повестку" пытались исчерпать. Забегая вперёд, отмечу, что каждый раз на пути решения этой задачи хозяевами Запада, т.е. "хозяевами мировой игры", вставала Россия ― сначала царская, а затем советская; в этом ― одна из причин "горячей любви" к России и к нам, русским, хозяев капсистемы, особенно британцев (подр. см. ниже).
Итак, создание КС, наднациональных структур мирового управления и согласования ― императив для верхушки капиталистического класса, включая операторов мирового рынка, которые стали "капиталистами против своей воли" (Р. Лахман). Однако готовых к употреблению, "естественных" капиталистических организаций наднационального уровня у буржуазии и капитализирующейся аристократии XVIII в., когда эта потребность и задача уже вполне осознавались, не было и не могло быть. Хорошо евреям, которые жили "в порах" современного мира как финикийцы ― "в порах древнего мира" (К. Маркс) и могли в своих интересах в качестве наднациональной использовать родственную, семейную систему, как это сделали Ротшильды на рубеже XVIII―XIX вв., и таким образом решить проблему организации наднационального уровня. Отсюда отмеченная многими исследователями, начиная с Карла Маркса и Вернера Зомбарта, тесная связь еврейства и капитализма, синхронность их подъёма с начала XVI в., резко ускорившаяся в XIX в.. Поэтому, естественно, буржуазия и капиталистически ориентированная аристократия использовала прежде всего те организации, которые были в наличии, например масонские. Последние начинали выполнять новые функции, в том числе для выяснения династических отношений в новых условиях ― мировой борьбы за рынки, а также служа средством борьбы с государством (уже антифеодальным, но еще не буржуазным, а "старопорядковым"), причём не только для буржуазии, но и для других групп.
Вот это "для других групп" заслуживает повышенного внимания, особенно с точки зрения анализа генезиса КС ― вместе с капитализмом, ведь это две стороны одной медали. Выше говорилось о том, что КС снимают базовое противоречие капитализма и в этом их функция. Но сказано и о том, что у капиталистического класса готовых структур для выполнения этой функции не было и они приспосабливали под это уже существовавшие, в частности, масонские, служившие интересам далеко не только и даже не столько буржуазии, сколько других групп, хотя и связанных с мировым рынком функционально. Старые структуры обрели новое содержание, модифицировавшее их: старые ключи стали отпирать новые замки. Однако в то же время и это содержание испытало на себе мощное воздействие прошлого, тем более что организовавшие эти структуры группы в значительной степени вошли в состав нового капиталистического класса ― речь в основном идёт о британском капиталистическом классе, хотя и не только о нём.
Дело в том, что на месте разрушившегося и разрушенного в XIV―XV вв. феодализма в Западной Европе возник так называемый Старый Порядок (Ancien regime ― словосочетание, запущенное в оборот во Франции в 1789 г., чтобы оттенить новизну революции и обличить в качестве негатива то, что её вожди стремились уничтожить, и то, что на самом деле было намного гуманнее их режима), просуществовавший более двух веков. Это уже постфеодальный, но ещё не капиталистический строй. По сути Старый Порядок ― это антифеодальная машина, заинтересованная в мировой торговле, но вовсе не готовая допускать в первые ряды буржуазию. Короли в Старом Порядке превратились в монархов ("монархическая революция" XVII в.), а феодалы ― в аристократию, главным образом придворную (этот процесс хорошо описан Норбертом Элиасом).
Жизнь старопорядковой аристократии была, конечно же, более комфортной, чем жизнь феодальной знати, однако их политико-экономическая "сделочная позиция" по отношению к крепчавшему государству, к монархии ухудшилась. Кроме того, они утратили феодальную организацию и вынуждены были довольствоваться теми оргформами, которые предлагало/навязывало им государство. Поэтому ещё до того как буржуазия начала активно использовать оставшиеся от прошлого структуры, этим озаботились экс-сеньоры ― уже не феодалы, но ещё не буржуазия, а землевладельцы и торговцы, связанные с мировым рынком, но ещё не подчинённые капиталистическим укладом. Напомню: собственник, будь то крупный или мелкий, превращается в буржуа, а его собственность ― в буржуазную только тогда, когда капиталистический уклад ставит под контроль совокупный процесс общественного производства в целом, т.е. становится способом производства. Пока этого не произошло, мы имеем дело с операторами рынка ― национального, регионального, мирового, с "капиталистами против своей воли", но не с буржуазией. Африканский князёк, регулярно поставляющий рабов на мировой рынок, функционально является капиталистом (как и директор в СССР времен перестройки, получивший в 1988 г. право выхода на мировой рынок), но ни в коем случае не буржуа.
К активному поиску постфеодальных форм, способных противостоять монархии (как конкретной, так и вообще), подталкивали ту же английскую аристократию и обстоятельства. В конце XVII в. в Англии произошла династическая революция, за ней последовала борьба Стюартов и Ганноверской династии, сыгравшая значительную роль в оживлении масонства и в последующем превращении КС в третьего ― наряду с капиталом и государством ― субъекта капсистемы, достроившего её до целостности, а в XIX в. превратившего государство в функцию капитала на мировом уровне. Сам капитал при этом, однако, регулировался КС и в то же время подталкивал их развитие. Последние выполняли капиталистическую функцию и выступали в качестве балансира капсистемы, но вовсе не являлись стопроцентно капиталистическими или тем более буржуазными по происхождению.