Колонна советских военнопленных направляется в германский тыл. Август 1941 г.
Барон Владимир Каульбарс на допросе в 1944 г. заявил, что в начале войны в "национальную русскую добровольческую армию… для борьбы против большевизма" можно было привлечь 80 % советских военнопленных.
В любом случае разведчики из абвера и СД с первых дней войны включились в работу по вербовке коллаборационистов в лагерях для военнопленных.
И. Дугас и Ф. Черон пишут, что в штатах лагерного персонала имелись офицеры абвера и некоторое время представители СД: "Между офицерами абвера и СД существовало определенное соперничество, но не всегда. Нередко эти два учреждения находились в остро враждебных отношениях".
17 июля 1941 г. Гейдрих подписал оперативный приказ № 8, адресованный командам полиции безопасности и СД "Об отношении к советским военнопленным". Несмотря на то что основной объем документа посвящен механизму экзекуций над политически враждебными категориями советских военнопленных, глава РСХА также требует от своих подчиненных выделять среди русских, находящихся в лагерях, лиц, "заслуживающих доверия… которых поэтому можно будет использовать в операциях по восстановлению оккупированных областей". Здесь же говорится, что "заслуживающих доверия лиц следует вначале привлечь к работе по фильтрации и к исполнению других заданий руководства лагеря… Если они оказываются подходящими для операций по восстановлению в оккупированных областях, то следует отказывать ходатайству об их возвращении на родину только в том случае, если они представляют интерес для контрразведывательной службы". В приложении 2 к этому приказу специально оговаривается, что необходимо находить среди пленных элементы, заслуживающие доверия, "невзирая даже на то, что речь идет о коммунистах".
27 августа и 12 сентября 1941 г. Гейдрих подписал дополнительные директивы, касающиеся основных направлений деятельности команд полиции безопасности и СД в лагерях для военнопленных. В частности, во втором из указанных документов еще раз подчеркивалось, что "задачей оперативных команд полиции безопасности и СД является выявление не только подозрительных элементов, а также и тех надежных элементов вообще, которые могут пригодиться для восстановительной работы в Восточных областях… Я предписываю, чтобы в еженедельных отчетах обращали внимание на пункт "4" (число выявленных лиц, не внушающих подозрения). О военнопленных, не внушающих подозрения, которые перед этим занимали в советско-русском хозяйстве руководящие посты, следует особо указывать на отрасль их работы и последнее место службы".
Шеф Главного управления имперской безопасности Р. Гейдрих
Параллельно с указанными директивами были даны особые указания эсэсовским пропагандистам. В одном из циркуляров, разработанных сотрудниками СД из Седьмого управления РСХА и касающихся употребления слов "русский" и "красноармеец" (Rotarmist), ведомственным специалистам "психологической войны" предписывалось "говорить не о России и русских", а называть военнослужащих РККА "советскими солдатами и красноармейцами".
Первоначально отбор "заслуживающих доверия" военнопленных представители абвера и СД проводили в шталагах и офлагах, сформированных на территории Рейха и Генерал-губернаторства. К концу лета 1941 г. таковых насчитывалось 14 (7 шталагов и 7 офлагов для советских военнопленных). В лагеря для военнопленных на оккупированной территории СССР доступ оперативных команд СД был поначалу запрещен, и там соответствующие задачи выполняли представители абвера. Однако 7 октября 1941 г. этот запрет был снят. 5 мая 1942 г. ОКВ издало распоряжение о проведении проверок лишь в тех лагерях, которые находились восточнее старой германской границы, а 31 июля оперативные команды СД были выведены из лагерей, расположенных в Германии.
Отобранные представителями абвера и СД "заслуживающие доверия лица" размещались отдельно от основной массы военнопленных, а также задействовались в пропагандистской работе и использовались в качестве осведомителей.
В самом начале войны в комиссии по работе в лагерях военнопленных включались и эмигранты (зачастую - в качестве переводчиков). Одним из них был член ОРВС и будущий офицер РННА, полковник Константин Григорьевич Кромиади, с 1922 г. проживавший в Берлине. В своих мемуарах он подробно описывает свое возвращение на Родину в качестве сотрудника одной из комиссий. Кромиади (неизвестно - сознательно или нет?) ошибается с ведомственной принадлежностью лагерей военнопленных. Он почему-то пишет, что последние находились в ведении "Министерства Восточных областей". Как уже отмечалось, лагеря подчинялись соответствующему отделу вермахта. Министерство Розенберга никакого отношения к ним не имело, а комиссии формировались на основании приказов главы РСХА Р. Гейдриха. В них включались сотрудники СД, абвера, представители всевозможных нацистских ведомств и русские эмигранты - в основном, в качестве переводчиков. Именно в такой ипостаси, очевидно, оказался и сам Кромиади.
Здесь же заметим, что Кромиади склонен явно преувеличивать роль Розенберга в формировании оккупационной политики. Бывший редактор оккупационной газеты "За Родину" (Рига), Анатолий Григорьевич Макриди-Стенрос верно замечает, что Розенберга "совершенно незаслуженно считают виновником русских бедствий. Не верьте никому, кто говорит и пишет, что Остминистериум и, в частности, Розенберг сколько-нибудь влияли на русские дела". Кроме того, как следует из повествования Кромиади, работа его комиссии проходила в лагерях на территории Генерал-губернаторства. Какое отношение к оккупированной Польше (ее территория, напомним, была присоединена к Рейху и под юрисдикцию Министерства по делам Востока никогда не подпадала) имел рейхсминистр Розенберг? Об этом, видимо, известно лишь одному Кромиади.
Он отмечает: "Как общее правило, участники комиссий смотрели на свою роль как на начало будущей активной антибольшевистской борьбы, в возникновение которой каждый из нас искренне верил. Работа в лагерях военнопленных казалась нам первым камнем в будущем строительстве, и поэтому мы старались заложить его правильно". Что ж, эти рассуждения, в сущности, ничем не противоречат вышеуказанным приказам Гейдриха…