Нелестно отзывались "народные мстители" о питании военнослужащих в Осинторфе. Калинин писал, что "надежды тех, которые пошли в "РНА" с целью "как следует пожрать", не оправдались. Кормили "добровольцев" плохо: выдавали в день всего по триста - пятьсот граммов хлеба, один раз горячую пищу, а на завтрак и ужин - жидкий кофе или чай". Заметим здесь, что советские партизаны в указанный период едва ли питались лучше…
Из воспоминаний Кромиади, напротив, следует, что бывших военнопленных кормили хорошо; по указанию Геттинг-Зеебурга, было налажено снабжение продуктами, а их выдача производилась в Орше, где располагались армейские склады. Задержки с поступлением продуктов происходили из-за партизанских налетов на колонны тылового обеспечения или подрывов железнодорожных составов с провизией. Проводились и реквизиции скота, овощей и зерна у деревенского населения, но иногда мирные жители отдавали все сами по распоряжению бургомистров.
Для офицеров, признает Калинин, устанавливали улучшенное питание, однако, чем оно отличалось от солдатского, не сообщает. В целом же снабжение соединения "Граукопф" продовольствием находилось на вполне приемлемом уровне, позволявшем выполнять служебно-боевые задачи.
Денежное довольствие рядового и офицерского состава, по словам П. В. Каштанова, не превышало 300 рублей. Выплаты производились три раза в месяц по 100 рублей. Продуктовых и промтоварных магазинов в Осинторфе не было. С определенной периодичностью в гарнизоны поселка завозились табак и сигареты, и солдаты покупали их на свои деньги.
В партизанских документах рассказывается и о практике дисциплинарных взысканий в РННА. "Народные мстители" передавали в БШПД, что за проступки военнослужащих подвергали "избиению розгами перед строем". Калинин пишет, что бойцов РННА "вдоволь угощали кулаками. Недовольных избивали до потери сознания, пороли перед строем. Нередки были случаи расстрелов".
Кромиади, наоборот, высказывается о вполне нормальном состоянии дисциплины в подразделениях. Ни о каких телесных наказаниях он речи не ведет. Зато в его мемуарах встречается информация о существовании на территории одного из поселков гарнизонной гауптвахты. Причем, подчеркивает Кромиади, "обзавестись ею" пришлось "после одной провокации со стороны большевистской агентуры".
Думается, вопросы дисциплинарной практики не всегда разрешались в Осинторфе нравоучительными беседами. Случаи рукоприкладства со стороны командного состава никак нельзя исключать. В то же время нельзя отрицать и того, что поведение военнослужащих могло носить вызывающий характер, и самым негативным образом отражаться на морально-психологическом климате всего соединения, почему в целях принуждения смутьянов к повиновению - в качестве исключения - применялись архаичные методы физического воздействия. Вместе с тем эти методы свидетельствуют о попытках штаба РННА внедрить в соединении систему традиционных правил взаимоотношений между офицерами и солдатами, которые, находясь на разных ступенях воинской иерархии, строго соблюдают субординацию и пребывают на своих, четко обозначенных для них местах.
Но подобное умонастроение в командной среде существовало только до тех пор, пока в РННА находилась группа эмигрантов. После смены руководства "Граукопфа" неизбежно должны были произойти перемены в отношениях между командирами и подчиненными.
Заключение солдат на гауптвахту, расстрелы военнослужащих, уличенных в нелояльности, относятся к периоду, который охватывает собой семь месяцев - с августа 1942 г. до конца февраля 1943 г. Именно в это время происходили наиболее крупные переходы к партизанам. Нельзя исключать и того, что определенное количество солдат и офицеров, считавшихся ненадежными с точки зрения осведомителей, могли быть возвращены в лагеря, в частности - в осинторфский дулаг, созданный весной 1942 г.
Словом, система дисциплинарных взысканий в РННА была обычной для военного времени и включала в себя весь арсенал средств для поддержания порядка в подразделениях. Некое своеобразие в нее привнесли эмигранты, чьи действия, мало отличавшиеся гибкостью, накладывали на практику наказаний свои особенные черты, что послужило одной из причин того, что солдаты стали уходить к партизанам.
Здесь уместно также кратко коснуться вопроса об отношении РННА с местным населением и партизанами. Следует отметить, что тыловое командование группы армий "Центр" предпринимало попытки расположить население к оккупантам. В приказе М. фон Шенкендорфа от 3 августа 1942 г., в частности, указывалось на позитивный эффект от "дружественных акций", когда гражданских лиц не истребляли, а проверяли. "Мы не ведем войну против населения, - подчеркивал в приказе генерал, - тем более, если оно в своем большинстве охотно проявляет готовность к сотрудничеству. Мы не боремся против русского, который хочет честно работать с нами, только из-за того, что он был членом коммунистической партии. Обязанностью каждого должна быть готовность привлечь к сотрудничеству с нами русское население, ибо в этом заключается первейшая предпосылка к осуществлению нашей задачи…"
Стараясь поддерживать ровные отношения с местным населением, штаб соединения высылал из Осинторфа роты "народников" в те деревни, где появлялись партизаны. Иногда приказы поступали от командования охранных войск из Смоленска. Кромиади, к примеру, рассказывает о задачах, связанных с защитой урожая. Правда, эти меры он почему-то называет помощью населению со стороны русских добровольцев, хотя ясно, что мероприятия такого рода проводились по указанию немцев.
Неправдоподобно звучат и рассуждения Кромиади о "бережном отношении" партизан к "народникам". В качестве примера он приводит случай, произошедший с хозяйственной ротой штабного батальона. В один из летних дней личный состав подразделения косил сено. Неожиданно появились партизаны, отобравшие у "народников" автоматы, новые сапоги и табак, но при этом никто из военнослужащих не пострадал. Все якобы остались живы и благополучно вернулись в Осинторф.
Автор упоминает еще об одном случае. Бойцы РННА взяли в плен "народного мстителя", прошедшего ускоренные курсы диверсионной подготовки в городе Козельске. Кромиади с ним побеседовал и предложил две недели "погостить" в одном из батальонов РННА, чтобы человек сам убедился, как живут "народники". Партизан согласился. Две недели ему читали политические лекции, а затем отпустили. Кромиади преподносит эту историю как пропагандистский ход, необходимый, чтобы переманить на свою сторону "народных мстителей". Но этот эпизод свидетельствует о подготовке в Осинторфе агентуры, предназначенной для проникновения в партизанские отряды.
Кромиади пишет о нападениях партизан на местных жителей, сотрудничавших с РННА, о насильственной мобилизации граждан призывного возраста в "лесные банды". На страницах его воспоминаний встречается эпизод, как один из жителей деревни Веретея, у которого были на содержании пять маленьких братьев и сестер, был вынужден уйти в лес. В рядах партизан он пробыл недолго, дезертировал и был захвачен командой "народников", которая вместе с немцами проводила зачистку. Местный житель легко отделался - с него якобы взяли честное слово, что он больше не пойдет в лес.