Нельзя исключить возможность того, что некий "Бардин" или "Сулакадзев", в попытках воссоздать первоначальный текст "Слова", автором которого был Аноним, живший и творивший в XVIII веке, попытался "очистить" текст протографа от позднейших наслоений, именуемых "темными местами". Так что рукопись будущего "Щукинского списка" вполне могла родиться во второй четверти XIХ века и попасть в руки Ф. И. Буслаеву в начале 60-х годов.
Кто и зачем "затмил" рукопись "Слова", написанную Анонимом, похоже, становится ясным, но о подробностях в следующей главе. Обратимся теперь к не менее темной материи "Слова о полку Игореве", к так называемым перестановкам в тексте "Слова".
В первой главе нашего сочинения мы уже обращали внимание "любознательного читателя" на то, что в "Зачине" памятника и в первых строфах "Похода" следующая строфа:
Тогда Игорь възрѣ
на светлое солнце
и видѣ, отъ него тьмою
вся своя воя прикрыты.
И рече Игорь
къ дружинѣ своей:
"Братие и дружино!
Луце жъ бы потяту быти,
неже полонену быти;
а всядемъ, братие,
на свои бръзыя комони,
да позримъ
синего Дону".
Спалъ кпязю умъ
похоти
и жалость ему знамение заступи
искусити Дону великаго.
"Хощу бо, – рече, – копие приломити
конець поля Половецкаго;
съ вами, русици, хощу главу свою приложити,
а любо испити шеломомъ Дону… -
выглядит искусственно вставленной между двумя обращениями автора к двум Боянам, в связи с чем создалось неверное впечатление о том, где застало затмение Солнца Игореве войско: в середине пути или в его начале.
Действительно, вчитаемся еще раз в строки "Зачина" повести:
Почнемъ же, братие, повѣсть сию
отъ стараго Владимера до нынѣшняго Игоря,
иже истягну умь крѣпостию своею
и поостри сердца своего мужествомъ;
наплънився ратнаго духа,
наведе своя храбрыя плъкы
на землю Половѣцькую
за землю Руськую.
Далее, согласно логике фабулы песни, должна следовать своеобразная оценка "храбрых плъков" Игоря со стороны Бояна (курсив мой. – А. К.):
О Бояне, соловию стараго времени!
Абы ты сиа плъкы ущекоталъ,
скача, славию, по мыслену древу,
летая умомъ подъ облакы,
свивая славы оба полы сего времени,
рища въ тропу Трояню
чресъ поля на горы.
Пѣти было пѣснь Игореви,
того внуку:
"Не буря соколы занесе
чрезъ поля широкая -
галици стады бѣжать
къ Дону великому".
Чи ли въспѣти было,
вѣщей Бояне,
Велесовь внуче:
"Комони ржуть за Сулою -
звенить слава въ Кыевѣ;
трубы трубять въ Новѣградѣ -
стоять стязи въ Путивлѣ!
Полагаем, что читатель уже вернулся к тем страницам первой главы и, избегая долгого повтора, напомним, что после доклада младшего брата Всеволода о готовности курян к выступлению, князь Игорь "…възрѣ на свѣтлое солнце // и видѣ от него тьмою // вся своя воя прикрыты…", но начавшееся затмение солнца уже не могло приостановить грандиозную кампанию по возвращению Руси исконных ее южных земель. Затем логически следует следующее действие: "Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень // и поѣха по чистому полю. // Солнце ему тъмою путь заступаше…". То есть затмение Солнца, начавшееся 1-го мая 1185 года, застало поход в Половецкую степь в самом его начале.
Таким образом, простой перенос третьей строфы "Слова" вперед всего лишь на одну строфу восстанавливает последовательность событий, с одной стороны, и позволяет установить точную дату начала похода войск князя Игоря, с другой. Чаще всего исследователи и просто любители "Слова" полагают, что этот перенос, а вернее восстановление первоначального текста, впервые предложил академик Б. А. Рыбаков, посвятивший этому эпизоду несколько своих публикаций. Однако впервые это осуществил без каких-либо пояснений Е. О. Партицкий. С обоснованием необходимости такой перестановки выступил В. А. Яковлев, который писал: "…посредством такой перестановки восстанавливается… последовательность изложения и единство вступления". Впоследствии ту же перестановку предложил А. И. Соболевский, который обосновал ее не только логикой повествования, но и палеографически, рассчитав, что переставленный текст мог занять лист с оборотом при условии, что дефектный список был написан крупным уставом в книге небольшого формата. В докладе, с которым выступил в 1886 году в историческом обществе Нестора-летописца, Соболевский, поддержав ранее высказывавшиеся суждения об отсутствии "логической связи между приступом "Слова" и рассказом о знамении" (от слов: "Тогда Игорь възрѣ на свѣтлое солнце") и исходя из требований "Грамматической и логической последовательности", предлагает переставить его фрагменты в следующем порядке: приступ ("наведе своя храбрыя плъкы на землю Половецкую за землю Руськую"), – обращение к Бояну ("О Бояне, соловію стараго времени! Абы ты сіа полки ущекоталь…") – рассказ о встрече Игоря со Всеволодом, кончая словами: ("мои ти куряне свѣдомь къмети… ищущи себе чти, а князю – славѣ") – рассказ о выступлении ("тогда Игорь възрѣ…") с продолжением – рассказ о выступлении ("тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень…") (Заметки о двух местах "Слова о полку Игореве" // Чтения в историческом Обществе Нестора летописца (ЧИОНЛ). 1888. Кн. 2. Отд. 1. С. 253, 264). То есть Соболевский переносит на 1-е мая 1185 года начало похода князя Игоря, совпавшего с затмением Солнца.
С предложенным А. И. Соболевским палеографическим обоснованием рассматриваемой перестановки фактически согласились П. Л. Маштаков, В. Н. Перетц, Н. К. Гудзий, В. П. Адрианова-Перетц, которая сделала важное дополнение о том, что гипотеза Соболевского подтверждается "Задонщиной". Судя по тексту, ее составитель обращался к такому тексту "Слова", который "содержал тот логический порядок эпизодов, который был нарушен при дальнейшем бытовании рукописи", и, следовательно, в конце XIV века "Слово" "было известно еще без нарушения плана изложения".
Это заключение Адриановой-Перетц явилось важнейшим аргументом в спорах со скептиками о древнем происхождении "Слова". Контраргументом скептиков могло стать, в свою очередь, следующее умозаключение: Все так и было, как утверждает В. П. Адрианова-Перетц, но только с точностью до наоборот. Если протографом "Слова" была "Задонщина, то Аноним, следуя ее тексту, сохранил "…логический порядок эпизодов, который был нарушен…" последующими переписчиками. Зачем "последующим переписчикам", а вернее стилизаторам "Слова" под древность, вносить в текст эту, а также другие перестановки, о коих речь впереди? А все за тем же – имитировать действие мнимых переписчиков XIV века, которые якобы и внесли совершенно случайно эти перестановки, а также иные искажения текста, о чем уже выше говорилось.
В последующем версию о природе перестановки строф в "Зачине" "Слова" с определенными дополнениями и уточнениями приняли в своих переводах и переложениях "Слова", кроме В. Н. Перетца (1926 год), Н. К. Гудзий (1955 год), И. П. Еремин (1957 год) и Л. А. Творогов (1980 год), который наряду с академиком Б. А. Рыбаковым (как ранее А. А. Потебня) считал, что текст "Слова" подвергся последующим изменениям по чисто механическим причинам. Исходным пунктом для них представляется допущение А. И. Соболевского и его сторонников, согласно которому оторвавшийся лист в ветхом экземпляре памятника попал не на свое место и в этой ошибочной последовательности был переписан.
Л. А. Творогов согласился не только с реконструкцией "Зачина" повести, предложенной Соболевским по схеме: "Не лѣпо ли ны бяшеть… на землю Половецкую за землю Руськую"; "О Бояне, соловію старого времени!… а князю славѣ"; "Тогда Игорь възрѣ на свѣтлое солнце… а любо испити шеломомь Дону… Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень… Игорь къ Дону вои ведетъ!", но продвинулся с перестановками по тексту "Слова" далее, восстанавливая на свое место перепутанные кем-то строфы.