Даже сейчас, когда я сотрясаюсь от гнева к Коулу, хочу его объятий. Хочу его тела; хочу, чтобы он бил, зажимал, заламывал мне руки. Да пусть, что угодно делает, только лишь делает это – пусть повышает мою значимость.
И он два раза спас мне жизнь.
Тут Зевс вновь лает, заставляя меня прекратить плакать. Так часто бывает – ревешь навзрыд, а потом понимаешь, что слезы все равно уже ничего не изменят.
Ничто на свете не способно повернуть время вспять и исправить ошибки.
Ничто и никогда.
Сначала я встаю на колени, медленно забираясь по табуретке к туалетному столику. Оторопело смотрю на свое красное лицо в отражении и дико улыбаюсь натянутой поддельной улыбкой.
Несмотря на эту гребенную минутку слабости, я должна вернуться к своему прежнему состоянию. Состоянию аморфного, железного существа – змеи, которая скинет с себя старую кожу и обретет новую жизнь.
Я Картер, и у меня гораздо больше, чем девять жизней, и Коулу следует это уяснить. Что теперь он не посмеет меня шантажировать. Теперь, когда я слишком хорошо помню его поцелуй на своих губах и понимаю, что он тоже ослаб…
Так не целуют, когда плевать. Даже вполовину не так.
Поэтому, я думаю. Стоит теперь подыграть ему. Ведь я так сильно хотела найти его слабое место, но, походу, теперь этим слабым местом стала я.
ГЛАВА 19
POV Коул
С Ребеккой стоит завязать на время – этот поцелуй был ни к чему. Надеюсь, она не помнит его, к тому же, пока я нес девушку в общагу, чувствовал себя таким жалким. Будто забочусь о девушке. Будто мне важно, чтобы она спала в своей постели, а не где-нибудь на траве или асфальте, валяясь под кайфом.
Сегодня же ко мне придут две шлюхи, я их оттрахаю и даже не вспомню, как зовут эту чертовку.
Весь этот вечер, то, как Ребекка чуть ли не бросилась под колеса машин, и воспоминания об отца извели меня. Сейчас я находился в собственном террариуме и держал Анубиса на своих плечах. Змей ласково обвивал мой торс, прилипая к коже своим упругим склизким телом. Его туловище пролегало через отметины – синяки,- а голова спускалась к одному из запястий с порезами.
Ребекка знает о том, что я хотел с собой сделать.
Я бросаю смелый взгляд на свое отражение и вижу там порочное чудовище, не ведущее ни тепла, ни света.
Социально опасное чудовище.
В любой момент я могу перейти все границы – в голове что-нибудь щелкнет, и мои контролируемые издевательства над Ребеккой станут какими-нибудь поистине дикими и изощренными.
Например, как издевательства моего отца. Человека, в котором жили три разных личности, одна из которых была дьяволом, другая - жалким подобием человека, а третья - им самим.
Он был болен. Он был сумасшедшим. И я наверняка был таким же. Просто я еще слишком молод, и мои клетки могут держать все под контролем в течение двадцати четырех часов.
За редким исключением.
Помню, как я впервые понял, кто такой мой отец, и кем, следовательно, могу оказаться я.
Действительно – изгоем, побочным и испорченным.
Не очень-то приятно осознавать, что в любую секунду ты можешь облить своего друга (если таковой бы имелся) кипятком, или перерезать ему горло.
Быстро и не задумываясь – так, как он сделал это с Дрейком.
Черт, при одном воспоминании о последнем всхлипе пса у меня в горле встает небывалый комок горечи.
"Нет, только не Дрейк!" - проносится мой собственный истошный плач в моей голове, как яркая вспышка воспоминания.
В следующий раз это может быть горло Ребекки. Почему нет? Я с таким наслаждением зажимаю ее глотку меж пальцев.
Я получаю сумасшедший кайф, когда она корчится подо мной, накрываемая оргазмом. Желание толкать в нее глубже и яростнее не покидает меня ни на секунду.
Анубис соскальзывает с меня, открывая мне мое тело во всей "красе".
То были даже не отцовские отметины, а мои собственные пальцы, царапающие мою кожу. Я так хотел причинить боль самому себе.
Мне казалось, что смогу избавиться от этого. Мне не хотелось быть ненормальным. И я уж точно не хотел сгнить в психушке, как он.
Даже вены порезать было проще, чем позволить себе думать о таком исходе. Но, на самом деле, я просто не отдавал себе отчет в своих действиях, снедаемый безумным страхом.
Страхом быть носителем испорченного гена.
Эта мысль преследовала меня всегда и везде, где бы я ни находился. Мысль о том, что я псих.
И она же делала меня им в полной мере.
Не просто странным, не просто "не от мира сего".
Даже в школе я закрывался от всех, не обращая на этих придурков внимания, чтобы лишний раз не сорваться ни на кого и не проделать непоправимое.
Но иногда бывали ужасно сладкие минуты – минуты, когда мне действительно хотелось сделать с ними что-нибудь ужасное.
Особенно с Ребеккой. Я так долго мечтал целиком и полностью завладеть ее разумом, телом и душой, что это стало навязчивой идей.
Я даже пошел в братство, лишь бы появиться перед ней как можно более эффектно. Хотя, на это были и другие причины – стать президентом Братства, пойти по стопам отца – весь этот путь непроизвольно пролегал в моей голове, как единственный.
Далее – наиграться с Ребеккой, пожить полной этого удовольствия жизнью, а потом отправиться в психушку, где мне и место.
Врачи называют меня "тяжелым случаем", и я даже не хочу знать, почему.
Все, проще говоря, - хватит размазывать сопли.
Пора доказать самому себе, что Ребекка не владеет ни моим разумом, ни моим членом, и яростно совокупиться с другими красивыми самочками.
POV Ребекка
Дружба с Дмитрием (отсылка к герою книги первой части серии, которая называется "Позволь мне тебя коснуться") пошла мне только на руку, в итоге.
Я и сама не заметила, как в мою голову пришел план по избавлению от прессинга Коула. Больше никакого шантажа.
Я буду свободной, только если найду что-то, что смогу использовать против него.
Подорвать то, что имело бы для него значение - власть.
Он же питается ею, как оголодавший вампир, просидевший сотни лет без человеческой крови.
Ему постоянно нужен кто-то, кого он будет жалить, командовать, доминировать, и, более того, этим кем-то была не только я.
Я видела, как он общается с братьями - как с назойливыми мухами. Даже Тристана, Гидеона и Александра поставил по струнке - ту самую знаменитую триаду.
Да только теперь он был их хозяином, и они то и дело заглядывали Коулу в рот.
Я не знала, как ему удается обретать такую силу над людьми. Возможно, это дар. Возможно, он гипнотизирует всех, и это не удивительно с такими-то пронизывающими серыми глазищами.
Я оделась максимально просто - совсем не в своем стиле: просто черную юбку - солнце на талии с поясом - и кроп-топ, под который "случайно" забыла надеть белье; маленькие черные балетки, чтобы не стучать по кафелю каблуками; и отправилась вперед - прямиком в черное сердце братства на поиски драгоценных улик.
Так вот, дружба с Дмитрием пошла мне на пользу в том плане, что я знала все лазейки в братство, и даже имела ключ, к парочке из них.
Я прекрасно знала место, которое Дмитрий мне строго-настрого запретил посещать в свое время, и, конечно же, первым делом, отправляясь на поиски, я направилась туда.
Потому что прекрасно знала, что лежит в этой запретной комнате. 286988526 / 24-окт-2016
Куча компромата на Коула и его, так называемых, друзей.
Небольшая затюканная комнатушка с огромными железными стеллажами, покрытыми пылью. Они не так часто сюда заходили - предпочитали хранить товар в своих комнатах по чуть-чуть. Лишь изредка забегая на склад.
Я прошлась по маленькой узкой комнатке, в которой вполне умещались богатства стоимостью в несколько миллионов долларов.
Интересно, Коул тоже торговал наркотой или, так забегал сюда догнаться?
- Ох, даже все подписано. - Я присмотрелась к названию "Голландский", которая зияла над огромной стопкой пачек из белого пороха. - Какие они педанты.
Наверняка заправлял всем Гидеон - он со своей маниакальной аккуратностью отлично вписывался в мой образ о человеке, что так заботливо разложил и подписал наркоту по полкам.
- Что тут у нас еще? - тихо прошептала я, открывая два железных ящика. Черт.
С кем я вообще связалась? Я, конечно, знала плохую славу некоторых братств, но никак не думала, что именно наше окажется одним из этих мафиозных групп, совершающих дикие преступления.
Я много не знала. Дмитрий никогда не рассказывал мне. Но в те времена, когда мы с ним общались, знала, что они проделывали с новичками.
Пытали их, проверяя психологическую подготовку и потенциальную верность братству.