- Бекка, – заорал я ей в ухо, налетая на девушку, сталкивая ее своим телом вперед, на тротуар противоположной части дороги.
В тот момент, когда мы уже лежим на "безопасной" земле, позади нас проносится белый мини-вэн, и мужик из него орет нам, как сумасшедший. Этот звон звучит в моих ушах, как рок.
Но и как облегчение.
Я наполовину закрываю Ребекку своим телом, даже не представляя, как вся эта картина выглядит со стороны.
Ночь. Улочка возле набережной загружена движением даже в это время – а рядом на тротуаре лежит полуголый парень, яростно сжимая за плечи черноволосую девушку в клетчатой рубашке, большей ей на три размера.
На миг, который длится вечность, мы смотрим друг в другу глаза – они все еще сверкают от слез, лицо искаженно гримасой боли и отчаяния, и, держа ее руку на шее, я чувствую как бешено колотится сердце в груди девушки.
Почти в такт с моим. Тяжело дыша, я нависаю над ней всем телом и понимаю, что этот ужасный эпизод позади.
Но вдруг Ребекка сама обхватывает меня за шею, за лицо, цепляется за меня руками, словно хочет вскарабкаться наверх. Девушка неистово прижимается своими губами к моим, и сначала я просто леденею от таких действий…
Время будто бы останавливается. Я никогда не целовался до этого момента, но это не важно.
Важно то, что ее вкус, как наркотик, заполняет мой разум, ее поцелуй манит меня в край абсолютной Нирваны.
Она страстно зажимает мои губы между своими, покусывая, поедая, терзая их. В ответ я вытворяю с ней то же самое, глубоко проникая языком в ее осмелевший рот. Она влажная и горячая, губы мягкие и податливые, и я даже не догадывался о том, что это почти так же приятно, как быть в ней.
Мысли о том, что мой член мог бы сейчас купаться в ее влаге и теплоте, пробуждает мое возбуждение с новой силой, и сам того не замечая, я чувствую, как сжимаю ее горло.
- Какая же ты сука, – шепчу я, едва отрываясь от ее губ, и вновь набрасываюсь на них еще с большей жадностью. – Ты могла нас убить.
Девушка больно кусает мою нижнюю губу и оттягивает ее на себя, с вызовом глядя мне в глаза. Теперь я вижу в них признаки разума и понимания происходящего. Она давит мои губы до крови, как ненасытная кошка.
- Не думала, что ты будешь так переживать, – просто отвечает она и снова целует, запуская свои холодные пальцы мне в волосы. Эта фраза опускает меня на землю, и я отрываюсь от ее сладости, прожигая яростным взглядом ее насквозь.
- Не за тебя, – проворчал я, злясь на самого себя. Я только что показал ей свою слабость. Ответил на дурацкие поцелуи, на эту приманку…- За себя. И за свою рубашку.
- Я плохо помню, что произошло, – пробормотала она. Ее голос перекрывали проезжающие мимо машины, которые постоянно сигналили двум идиотам, которые разлеглись у самой дороги. – Потом я задержала дыхание… И… Боже, как мне хорошо.
Она снова начала что-то шептать, закатывая глаза. Не думал, что ее так накроет с маленькой дозы. Наверное, она давно завязала с этим, поэтому ее организм так отреагировал на новую порцию.
- Я отнесу тебя домой. – Медленно подняв ее на руки, я поплелся в сторону братства, чтобы уложить девушку в машину. – Но это ничего не меняет, я надеюсь, ты понимаешь.
- Ты не перестанешь издеваться надо мной? – Ее взгляд стал осмысленным, и она с надеждой посмотрела на меня, задевая пальцами порез на моей щеке.
- Никогда, – снисходительно фыркнул я, удивляясь тому, что она еще рассчитывает на помилование.
- Даже после того, что между нами было?
- Отличный секс и пара поцелуев только распалили мое желание доминировать над тобой, – злобно ухмыльнулся я, подходя к автомобилю. Усадив ее на кресло и захлопнув дверь, встал, на секунду призадумавшись над всем, что произошло сегодня.
Я теряю хватку.
Это ни в коем случае делать нельзя. Нельзя быть таким сопливым и нельзя ее целовать.
В следующий раз она получит по губам, если вновь попутается это сделать.
А потом я оттрахаю ее за этот проступок так, что она еще потом долго не сможет сидеть.
ГЛАВА 18
Флешбэк.
POV Коул
Я счастлив, несмотря на то, что нахожусь в чулане под лестницей. Здесь у меня был целый мир, в который я погружался, когда скрывался от него. Маленький светильник над головой, небольшой диванный пуфик и полочки с моими любимыми игрушками были для меня отдушиной.
Некоторые из моих игрушек были живыми. Мне всегда нравились эти маленькие загадочные существа. Несмотря на то, что мне недавно исполнилось десять, я уже давно перечитал все книжки по биологии и изучил насекомых, которые мне были наиболее интересны:
- Афро, – прошептал я, постукивая указательным пальцем по бабочке, которая трепетала в прозрачной банке. Сверху я организовал ей специальные дырочки для создания кислородного вакуума, а внутри накидал мандаринных долек. Афро была большой бабочкой – ее я купил в специальном магазине. Продавец сказала мне, что такие бабочки живут всего две недели, но я отчаянно надеялся, что, благодаря моему уходу, это будет не так. – Может купить тебе друга?
Бабочка замерла, будто бы одобрила мою идею. У Афро были красивые голубые крылья с четкими черными узорами на тканях.
- А ты, Фоукс. – Достав маленькую ящерку из соседней банки, я пригрел ее у себя на руке. Это была обычная маленькая ящерица размером с ладонь. Больше всего мне нравились ее длинный хвостик и приятные перепончатые лапки. – У тебя тоже когда-нибудь будут друзья.
- Ну и ты, Аврион. - Я перешел к последнему экземпляру моей маленькой коллекции. В небольшом террариуме очень медленно и лениво передвигалась крохотная змея. Продавец сказала мне, что она не ядовитая и мухи не обидит. И все же я знал, что даже такая маленькая змейка вряд ли вызвала бы умиление у других людей. Если они, конечно, были нормальными.
Тяжело вздохнув, я в последний раз окинул полку со зверушками и вернулся к паре машинок, с которыми любил играть. Одна была черная блестящая и большая – такая же, как у моего дедушки. Он редко разговаривал со мной, потому что был очень занятым человеком. И все же я был счастлив каждый раз, когда он встречал меня из школы на этом автомобиле. Я мечтал когда-нибудь управлять таким же.
А еще я мечтал о подруге. И не просто о такой, как тупые девчонки из нашего класса, а о настоящей подруге, которая понимает меня. Которой бы нравились мои увлечения. И чтоб при взгляде на мою коллекцию она не падала в обморок, а спешила узнать их так же, как и я.
Вдруг я вздрогнул, услышав, как по лестнице ступают тяжелые шаги отца, затем какой-то суетливый бег, лай и крики.
- Где ты? – подразнивал он, вызывая меня. Я задержал дыхание и выключил свет, чтобы отец не додумался искать меня здесь. – Коооооул.
Нет, нет, нет. Ты не найдешь меня.
По крайней мере, сейчас он помнит мое имя. Поэтому не должно произойти ничего страшного… Я надеюсь.
Мой отец не умел контролировать себя. Я знал об этом слишком мало - от меня скрывали, а его увозили, когда случались припадки. Но однажды я это видел. А потом подслушал какой-то разговор между дедушкой и бабушкой, назвавшие кучу непонятных мне слов, которые потом пришлось прояснять в энциклопедии.
Среди них фигурировали такие, как "Шизофрения", "Лобно-височная-Дименция" (на этом термине я вообще выпал) и "Бешенство". Далее они сами терялись в догадках и обсуждали какие-то больницы. Но самая пугающая для меня фраза звучала так... Я до сих пор слышал, с каким сожалениям произносит ее дед:
"Наша дочь оставила мальчика. Что же будет с Коулом? Ему нужно пройти обследование. Он может быть социально опасен".
Дальше бабушка принялась переубеждать деда в обратном. Кажется, она говорила, что не замечала никаких "признаков". О чем они говорят, и что это за признаки, мне было невдомек, и все же мне стало очень жутко от их разговора.
Социально опасен.
Караул, мне вообще-то десять лет. Да, мне нравятся насекомые, я люблю смотреть ужастики и уже вовсю читаю Стивена Кинга. И что? Чем я могу быть опасен?
Эти вопросы я никогда бы не осмелился задать. Мне, в принципе, было не с кем поговорить. С тех пор как мама покинула нас, отец стал еще чаще выходить из себя, и наши разговоры свелись к минимуму.
Я уже молчу о том, что как-то раз он попытался закинуть меня в кипящую воду, но дед вовремя пришел домой и остановил его. Он практически опустил меня в кипяток с головой, но по его глазам я отлично понимал, что он не видит меня.
Как сейчас помню эти стеклянные серые очи, не выражающие никаких эмоций. И эту ужасно горячую воду, прожигающую меня насквозь.
Это было не единственным, но самым ужасным из всего, что помню.
Тут в дверь чулана раздался стук, и я судорожно огляделся по сторонам: это глупо, здесь совершенно негде спрятаться. Затем дверь пнули тяжелым ботинком, и сверху на меня посыпались крошки от потолочной краски.