На днях она ездила к деду в станицу, куда он переехал после развода с бабушкой. Мужу о том не сказала, да он сейчас особенно и не интересовался, если она где-то задерживалась или вообще какими-то своими делами занималась.
Да, а дед уехал не просто в никуда, а к другой женщине. Подумать только, супруги развелись, когда обоим было по шестьдесят восемь лет! Причем дед взял "молодку" из станицы - женщину шестидесяти одного года. А бабушка вышла замуж за ровесника, одного из своих клиентов.
Оба брака оказались удачными. Теперь дедушке уже семьдесят восемь, но он все еще достаточно бодр и занимается любимым делом. Имеет свою клиентуру и свой небольшой "зал", переоборудованный из летней кухни.
Вообще-то Даша редко его навещает - он живет за двести километров от ее города, а Виктор не соглашается возить жену к деду:
- Двести километров! Полдня коту под хвост!
А на автобусе одна дорога занимает четыре часа. И ведь надо еще с дедом пообщаться. И с новой бабушкой, которую называют "новой" все десять лет, что она живет с дедом.
Но иногда, особенно когда Даше необходимо принять какое-то важное решение, она едет к деду несмотря ни на что. Оставляет Ладу у мамы - дочка не возражает, ей у дедушки с бабушкой сплошное раздолье и почти ничего не запрещают...
Не встретиться с дедом накануне одного из важных этапов ее жизни Даша не могла.
Так вот, дедушка у нее очень умный. В свое время он окончил политехнический институт, но настоящим инженером так и не стал. То есть поработал два или три года по институтской специальности, а потом пошел на курсы парикмахеров.
- Антоша, - говорила ему еще первая бабушка. - Ну, хорошо, я в парикмахеры пошла. Это же вынужденно. Ты знаешь, как я училась делу: прямо у кресел, для начала выметая из-под них волосы клиентов. А ты? Тебе бы куда в начальники идти. А парикмахер, всякий знает, человек не слишком образованный.
- Не место красит человека, а человек место, - говорил дед.
А Даше признавался:
- Из моего класса все в инженеры шли. Тогда - шестьдесят лет назад - это звучало красиво. Что ты, инженер! А я сразу понял - не мое. Ни одного чертежа сам не начертил, все у друзей светил...
- Как это - светил? - удивлялась Даша.
- Тогда это был такой копировальный прием. На обычное оконное стекло укладывался чертеж, на него - чистый лист, а снизу чертеж подсвечивался электрической лампой, и линии готового чертежа копировали на чистый лист. А сколько я за годы учебы "медведей" изготовил! Просто видимо-невидимо. О, по части шпаргалок я был виртуоз. "Медведем" назывался тетрадный лист с полностью написанным ответом. Главным на экзамене было умение незаметно достать этот лист и положить перед собой, словно ты написал его только сейчас...
Дед смеялся.
- Институт я с горем пополам окончил, а вот работа инженера меня так и не увлекла. Мне гораздо больше понравилось людей красивыми делать, чем с чертежами да всякими деталями машин возиться. Попробовал конструктором работать - скучно. А посмотрел, как твоя бабушка за креслом стрижки сооружает, и самому захотелось так же...
Бабушка у Даши тоже человек неординарный, потому что была оперной певицей и оставила свою профессию, правда, не по личному желанию - у нее что-то случилось с горлом.
Она сразу стала получать больше деда, потому что заимела свою клиентуру, щедро платившую бабушке сверх прейскуранта.
- Певиц-то кругом - пруд пруди, - подкалывал ее дед - а мастера-парикмахеры все на счету.
- Ну, конечно, - сердилась бабушка, - ты за кресло встанешь, и у тебя тут же получится.
- Может, и не тут же, - хмыкал он, - но мастером буду не худшим.
И доказал бабушке: стал лучшим из парикмахеров.
Бабушка начала брать частные уроки у модного мастера-модельера, благодаря чему выиграла всесоюзный конкурс парикмахеров.
А дед отличился аж на международном конкурсе, и о нем писал крупный иллюстрированный журнал.
Так всю жизнь они что-то друг другу доказывали и вот в конце концов разошлись. Может, их отношения доконали эти постоянные соревнования, от которых оба устали? Или в огне соревнования сгорело хрупкое нежное чувство, не выносящее шума и публичности?
Вообще-то дед Даши умен вовсе не из-за инженерного диплома, просто он никогда не останавливался в своем развитии и всегда занимался самообразованием. Например, английский язык он стал учить, когда ему было за шестьдесят, - на этой ниве он и познакомился со своей нынешней женой. Она как раз преподавала ему английский язык.
Потом новая бабушка ушла на пенсию и почти одновременно получила в наследство дом в станице, на берегу реки, куда со временем и перебрался дед.
Даша любила деда еще и за то, что он никогда не боялся перемен или того, что какая-то задумка будет ему не по плечу.
- Ничего, Дашутка, прорвемся! - восклицал он и подмигивал внучке, которая смотрела на него восторженными глазами.
Как бы она и сама хотела быть такой же бесшабашной и уверенной в себе!..
Но вот же решилась она сделать в этом направлении свой первый шаг! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Она шла от автостанции к дому деда и новой бабушки и отмечала мимоходом, что улицу заасфальтировали и теперь по ней можно идти совершенно спокойно, не боясь за сохранность своих модных сапог. Новая бабушка! Новая жена отца - мачеха. А новая бабушка? Как ее называть?
Называла ее Даша вначале Прасковья Андреевна, а та улыбалась:
- Что ты, Дашенька, так официально? Ты ж мне как родная.
Плохо, что у них никак не телефонизируют улицу. Сегодня Даша везет деду мобильный телефон. А то случись что, и не сразу узнаешь. Да и предупреждать о своем визите всякий раз не помешает. Чтобы не сваливаться как снег на голову.
- Дашенька! - встретила ее в дверях Прасковья Андреевна. - Приехала дедушку проведать? Погоди-погоди, я как раз за водой вышла. Сейчас наберу, и тогда ты войдешь.
- Бабуля, - попеняла она Прасковье Андреевне, - вы же учительница, можно сказать, передовой отряд интеллигенции, а в приметы верите?
- В приметы верят даже министры и короли, я сама недавно читала, - снисходительно проговорила та. - Теперь проходи, я с полным ведром. Иди, встряхни своего деда, а то он что-то захандрил.
- Что-нибудь случилось? - спросила Даша.
- Сегодня с утра поднялся и бурчит: я уже старик, одной ногой в могиле, а тут ходят, заставляют пахать, как молодого.
- А в чем пахота?
- Решил возле бани вырыть бассейн. Я говорю: позови пару крепких парней, заплати им, они за три часа котлован тебе выроют. Нет, говорит, я сам, еще чего, деньги тратить! Но потом понял, что я была права, а отступать назад мы не приучены, вот и злится сам на себя! Так что знай, о чем он сейчас ходит размышляет!
Деда она нашла в задумчивости, подобного роденовскому "Мыслителю", только опершемуся на лопату. Надо сказать, Даша восхитилась: в таком возрасте вырыть здоровую ямищу безо всякой помощи!
- Здравствуй, дедуля, - сказала она, - давай лучше я тебе эту яму выкопаю. Устал, наверное?
- С чего ты взяла? - промолвил дед, целуя внучку и прижимаясь на секунду к ее щеке своей чисто выбритой. И запах хорошего одеколона она почувствовала. - Я просто задумался, как отсюда воду удалять. Надо будет литературу почитать.
- Пруд решил устроить?
- Бассейн. Пятнадцать соток вхолостую гуляет. Согласись, при русской бане, и никакого водоема... Непорядок?
- Непорядок, - согласилась Даша. - А я к тебе, между прочим, за советом приехала. Может, твой бассейн подождет?
Дед с подозрением взглянул на нее:
- Эта... уже нажаловалась?
- Кто - эта? - невинно поинтересовалась Даша.
- Прасковья, кто же еще.
- Так мы с ней почти не разговаривали. Она ведро воды понесла... Кстати, кто-то собирался водопровод в дом провести.
- Проведу, - с досадой отозвался дед, очищая с помощью лопаты глубокие резиновые галоши. - Как раз заодно с бассейном.
- Так ты у себя самого что-то вроде прораба?
- Примерно.
- А где ты видел, чтобы прорабы ямы копали? Насколько я знаю, они больше пальцем показывают: отсюда и до вечера.
- Это анекдот про военных, - насупился дед, теперь идя впереди нее. - Намекаешь, что и я не очень умный?.. Если хочешь знать, я просто попробовал, как тут копается. И сколько, значит, парням за работу заплатить. Земля мягкая, пусть только попробуют большую цену заломить!.. У меня, кстати, вино удачное получилось. Попробуешь?
- Попробую. И с собой для Виктора возьму. Дашь?
- Нет, продам!
- Какой ты стал вредный, дед! Может, у тебя печень болит?
- А при чем здесь печень?
- Ну, тогда, говорят, желчь разливается, и люди становятся злыми и раздражительными.
- Спасибо, внученька, обрадовала любимого дедушку!
Они подошли к дому, и дед, поднявшись по ступенькам, переобул галоши на мягкие тапки без задников, потом открыл перед Дашей дверь, пропуская ее вперед.
- Паша, - крикнул он из-за спины внучки, - стол накрывай!
- Я и сама догадалась, - сказала Прасковья Андреевна, появляясь в дверном проеме в длинной вязаной юбке и водолазке, нисколько не похожая на деревенских бабок, частенько одетых во множество старых разномастных кофт.
- Дедуль, красивая у тебя жена, - сказала Даша, искренне восхищаясь новой бабушкой, ухитрявшейся и в самом деле красиво стареть.
- Сам знаю, - расплылся в улыбке дед. - Ладно, Паша, признаю, ты была права: мне легче пять голов постричь да эти деньги ребятам отдать, чтобы котлован выкопали.