Вот я и подумала, Эдвард, если бы ты ему посвятил концерт…
На этом Люсинда задремала. Впоследствии она так и не смогла воскресить в памяти, что дальше сказала Эдварду тетя Элен. Сон все сильнее одолевал ее, голова склонилась набок, пока не нашла уютного пристанища на плече Эдварда. В такой позе Люсинда и проспала до девяти вечера. Открыв глаза, она почувствовала себя снова бодрой и с удовольствием отправилась вместе со всеми в дом мистера Ингерсолла, где на верхнем этаже был устроен театр.
Театр мистера Ингерсолла оказался значительно больше Люсиндиного, но куда меньше, чем настоящий. В спектакле, который они смотрели, добрую половину ролей играли члены семьи Ингерсоллов, а остальные исполнители были из их друзей и соседей. Люсинда не очень точно запомнила название пьесы, то ли «Белая лошадь», то ли «Серая лошадь». Во всяком случае, лошадь в названии фигурировала, и спектакль ей очень понравился. Действие сопровождал небольшой оркестр, которым дирижировал мужчина по имени Антон Сейдл. Музыка звучала великолепно, и Люсинде оставалось лишь сожалеть, что она не сможет добиться столь совершенного сопровождения к своему спектаклю по «Буре».
Мистера Ингерсолла Люсинда знала чуть ли не с самого своего рождения, и он всегда очень ей нравился. Она часто сравнивала его с дядей Эрлом. Мистер Ингерсолл был почти таким же интересным, как дядя, но вызывал в девочке некое таинственное чувство, которое можно назвать смесью восторга и опасения. Чувство это родилось в тот момент, когда тетя Эмили объявила однажды, что мистер Ингерсолл не верит в Бога. Услыхав такое, Люсинда просто остолбенела. Никогда ей еще не встречались неверующие. И она вновь и вновь принималась ломать голову над этой загадкой. Ей очень хотелось понять, почему мистер Ингерсолл не верит? Однако она так и не узнала этого.
В этот День Благодарения Люсинда первый раз за всю жизнь легла спать очень поздно. Домой ее отвезли в своей карете тетя Элен и дядя Том. Люсинда в дороге крепко спала. Дядя Том поднял ее по лестнице на руках и передал мисс Нетти. Та тоже взяла ее на руки и уложила спать. Проснувшись наутро в своей складной кровати, Люсинда была очень удивлена.
– И как это только я очутилась дома? – тихо проговорила она. – Не иначе, меня доставила сюда лошадь из спектакля мистера Ингерсолла.
Это был выходной день, и Люсинда на целое утро «одолжила» Тринкет. Теперь маленькая девочка стала куда разговорчивей. Она с восторгом рассказывала Люсинде о праздничном ужине у Люси-милочки. Тринкет досталась вилочковая кость от индейки, что, как известно, сулит исполнение всех желаний. А потом она съела целых две тарелки мороженого. Когда все поужинали, папа Тринкет принес скрипку. Леди Росс аккомпанировала ему на рояле, и он весь вечер играл чудесную музыку.
Несколькими часами позже об этом концерте Люсинде рассказывал друг Ночная Сова:
– Запомни, Люсинда, мистер Серж Бродовски редкостно одаренный скрипач. Через какие-нибудь несколько лет его имя будет у всех на устах, а сама ты станешь гордиться, что с ним знакома.
– Он так хорошо играет? – обрадовалась девочка.
– Хорошо! – воскликнул Ночная Сова. – Да он один из лучших скрипачей в мире!
– Почему же они так бедно живут? – недоуменно взглянула на друга Люсинда.
– Большинство великих людей жило в молодости очень бедно, – тихо отозвался молодой человек. – Нужда и гениальность часто идут рука об руку. Когда-нибудь ты в этом сама убедишься. Ничуть не удивлюсь, если твой друг Бродовски зарабатывает на жизнь игрой в каком-нибудь кафе или театре, хотя по своей одаренности должен играть в самых знаменитых концертных залах.
Люсинда и Ночная Сова еще долго беседовали о замечательном скрипаче.