- Мне пришлось это сделать. Время истекло. А теперь…
- Ты являлся мне в кошмарах, и вот теперь ты осмеливаешься утверждать, что ты мой отец. Если ты надеешься, что я паду перед тобой на колени и поклянусь, что буду повиноваться тебе, то ты еще глупее, чем я думала!
К ее удивлению, на лице воина-фэйри мелькнула улыбка.
- Ах, Андреа! Ты вылитая мать! - Он протянул ей руку. - Дитя, ее смерть разорвала мне сердце. Возможно, тебе удастся вернуть его к жизни.
- Не вздумай прикасаться ко мне!
Он послушно убрал руку.
- Нет... ты сама должна притронуться ко мне. Коснись меня, и я докажу тебе, что не обманываю. Я покажу тебе...
Проклиная себя за любопытство, Андреа уже подняла было руку, но тут что-то метнулось из темноты. Она и ахнуть не успела, как Шон сбил ее с ног. Она отлетела в сторону, а когда поднялась на ноги, фэйри и след простыл.
Конечно, Андреа тогда здорово разозлилась на Шона. Однако, поостыв, поняла, что он был прав. Фэйри всегда отличались вероломством. Конечно, теперь они уже не так сильны, как в древности. Однако это вовсе не означало, что они не способны подстроить какую-то пакость, если им удастся преодолеть тонкую грань между двумя мирами. То, что этот фэйри знал, как ее зовут, и так трогательно говорил о матери, вовсе не означало, что его слова - правда. Он мог оказаться, кем угодно, мог вытянуть всю эту информацию из ее настоящего отца. Для чего бы ему ни понадобился меч, речь наверняка шла о, каких-то кознях против оборотней.
Андреа, очнувшись, подошла поближе, и напевный шепот, исходивший от меча, стал громче. Руны светились в темноте, словно жидкое серебро. Андреа потерла сонные глаза и увидела, как меч внезапно окутало мерцающее облако... нечто подобное она видела в тот день, когда пыталась исцелить Эли.
Андреа потянулась к мечу. Ее внезапно охватило странное и необъяснимое желание прикоснуться к клинку - спохватившись, она отдернула руку, подумала немного и наконец провела ею над лезвием меча, стараясь не дотронуться до него. Воздух снова наполнился голосами. Потоки света, словно притянутые магнитом, потянулись к ней, коснулись ее ладони, и она вдруг почувствовала слабое покалывание.
Андреа поспешно отдернула руку, успев, однако, заметить, что ощущение было совсем другим, не таким, как в ее ночных кошмарах. Тогда, во сне, ей казалось, что потоки света опутывают и душат ее. Прикосновение этих было легким, словно поцелуй. Какое-то странное, блаженное спокойствие внезапно охватило ее.
Андреа снова протянула руку к мечу, и потоки света послушно потянулись за ней. Крохотные искорки едва заметно вспыхивали. Вливавшийся в окно лунный свет ярко сверкал на отполированном лезвии меча.
Меч Шона. Он был частью его... а теперь, выходит, стал частью ее самой.
- Что ты тут делаешь, любовь моя?
Половицы жалобно скрипнули. Андреа и ахнуть не успела, как Шон уже стоял рядом с ней - шесть с половиной футов обнаженного мужского тела. Он нагнулся к ней, чтобы поцеловать в шею, и его горячее дыхание обожгло ей кожу.
- По-моему, твой меч полюбил меня, - прошептала Андреа.
От его негромкого смеха спина у нее покрылась мурашками.
- Мой меч? Ну еще бы!
- Я имела в виду тот, что на столе.
- А я - другой!
Тяжелая мужская рука обхватила ее грудь, и Андреа тихонько засмеялась от удовольствия. Разом забыв о фэйри, о потоках света, о мече и прочих загадках, она подставила Шону губы для поцелуя.
Глория смотрела, как Шон с Андреа отъезжают от дома на ее машине, которую она согласилась им одолжить. И тут возле ее дома притормозил знакомый пикап. Дилан! Последний раз она видела его накануне вечером, когда заглянула к Лайаму. Это встреча только лишний раз подтвердила, что она была права, когда приняла это нелегкое решение.
И все же... Глядя, как Дилан, выбравшись из своего грузовичка, неторопливо поднимается по ступенькам крыльца, по своему обыкновению, глядя под ноги, словно его мысли бродят где-то далеко, она почувствовала, как внутри у нее все перевернулось. Больше всего ей сейчас хотелось оказаться подальше отсюда.
Весь первый этаж в доме занимало просторное квадратное помещение - в свое время Глория снесла перегородки между кухней, столовой и гостиной, и в результате получилась одна огромная комната. Юркнув за барную стойку, Глория смотрела, как Дилан, стащив с себя куртку, бросил ее на диван и повернулся к ней.
Он не попытался подойти к ней - он вообще редко это делал. Было заметно, что он чем-то расстроен и не хочет это обсуждать. Глория сразу это поняла, но заставила себя смотреть ему в глаза. Если Андреа это может, то сможет и она.
- Уходи, Дилан, - спокойно заявила она.
Дилан удивленно моргнул. Потом глаза его сузились, взгляд стал цепким.
У Глории душа ушла в пятки, но она по-прежнему не отводила глаз.
- Почему? - невозмутимо поинтересовался он.
У Глории лопнуло терпение.
- Проклятие, что ты о себе воображаешь? Почему ты так уверен, что я сижу тут и жду, когда ты закончишь со своими гребаными делами и соизволишь вспомнить обо мне?! Неужели тебе никогда не приходило в голову, что мне осточертело вечно тебя ждать?
- Нет, не приходило.
Его ответ подействовал на нее как пощечина.
- Вот поэтому я велела тебе убираться. - В горле встал комок, но Глория храбро продолжала: - Ты вспоминаешь обо мне только, когда тебе хочется. Все остальное время я ничего для тебя не значу. С меня хватит, Дилан. В конце концов, такого добра, как ты, тут навалом - бастеты, волколаки, вербэры, люди, наконец.
Дилан продолжал смотреть на нее. Опять этот властный взгляд доминантного самца, привыкшего, что все склоняются перед его волей.
- Это мой дом, Дилан, - с трудом выдавила Глория. - Уходи.
Взгляд Дилана стал суровым.
- Ты действительно этого хочешь?
- Нет, - вырвалось у нее. Что-то вдруг надломилось в ней, и она заговорила, торопясь и глотая слова: - Я хочу, чтобы ты сказал, что любишь меня, что хочешь, чтобы я стала твоей подругой, что был бы рад навсегда остаться со мной. Вот чего я хочу! Только этого никогда не будет. Я устала, Дилан. Поэтому уходи.
- Глория...
Проклятие, он по-прежнему чувствует себя альфой - скорее умрет, чем покажет, что ее слова задели его, что ему больно, что ему плохо.
- Что? - рявкнула она.
- У меня сейчас... сложное время. Весь мой мир вдруг разом изменился... не знаю, смогу ли я найти в нем свое место.
От этих слов у Глории защемило сердце, но она не собиралась сдаваться.
- Какое это имеет отношение к твоему нежеланию иметь подругу?
- Я уже однажды выбрал себе подругу. Она умерла.
- Знаю. И мне очень жаль. Я сочувствую тебе, правда. Я ведь тоже потеряла супруга, ты же знаешь.
Это случилось почти сто лет назад. Стая, к которой принадлежали Глория и ее друг, обитала в самом сердце Скалистых гор - жизнь там была суровой, но они были счастливы. Глория всегда отличалась крепким здоровьем, но рождаемость в те времена была низкой, и ей так и не удалось забеременеть. Спустя год после того, как она стала его подругой, на стаю напали их дикие сородичи и вырезали всех до последнего. Уцелела только Глория - и то лишь потому, что ее друг заранее помог ей спрятаться. Тогда Глория спорила с ним до хрипоты и только потом поняла, что, не послушайся она его тогда, сейчас она тоже была бы мертва. Волколаки попользовались бы ею в свое удовольствие, а после бросили бы ее умирать.
Спустя несколько дней ее отыскала стая ее родителей - обезумевшая от горя Глория бродила между трупами. Страж отправил души ее сородичей туда, где их ждала вечная жизнь, а Глория вернулась к семье. Она дала себе слово, что никогда не станет ничьей подругой.
И держала его - до того самого дня, пока не встретила Дилана. И Глория поняла, что жизнь продолжается, несмотря ни на что.
- Знаю, - кивнул Дилан.
Глория в свое время рассказала ему свою печальную историю - впрочем, он и так узнал бы об этом от Уэйда, вожака ее стаи. Бессмысленно было даже пытаться скрыть что-то от Дилана.
Глория тяжело вздохнула.
- Если ты думаешь, что я хочу заставить тебя забыть о Ниам, то ошибаешься. Просто мне осточертела такая жизнь. Мы ведь еще можем быть счастливы, Дилан, несмотря ни на что! Но если ты не хочешь... что ж, тогда уходи. - Она облизнула пересохшие губы.
Дилан медленно направился к ней. У него было такое выражение лица, словно перед ним больной или раненый детеныш. Почувствовав его руки на своих плечах, Глория чуть не расплакалась.
- Ты такая сильная, - его руки бережно гладили ее шею, - такая сильная... мне даже в голову не могло прийти, что тебе больно...
- Наверное, я хорошо умею скрывать свои чувства.
- Да уж... - Дилан, нагнувшись, потерся о нее носом. - Прости, милая, - прошептал он. - Прости за то, что я не тот, кто тебе нужен.
Слезы брызнули у нее из глаз и потекли по щекам.
- Значит, ты согласен, что тебе лучше уйти?
Дилан молча кивнул. Потом снова потерся о ее щеку носом, и губы его скользнули по ее щеке. Когда он отодвинулся, Глория почувствовала, что сейчас умрет.
"Это вряд ли", - шепнул ей внутренний голос. Дилан ведь не умер - он просто решил уйти. Но для нее все равно что умер.
- Ты, наверное, хочешь забрать свои вещи, - сдавленным Голосом пробормотала она. Не то что бы у него было много вещей - все они легко могли уместиться в небольшой сумке.
- Выброси их. Или оставь на крыльце - я попрошу Лайама их забрать. Словом, решай.
Вещи мало что значили для оборотней... а уж для Дилана и подавно.
- Что ты собираешься делать? - спросила Глория.