И если бы не его необычайная одаренность, то дело бы для него закончилось плохо. Но директор его поругала за несдержанность, а потом, спасая Гения, сама неожиданно предложила попробовать музицировать в эстрадном молодежном ансамбле училища. Он до того испугался за последствия, что тут же при ней согласился.
Надо ли говорить, как он справился с испытанием? Запросто! Только услышал мелодию, которую ему наиграли, как тут же на скрипке, да еще с джазовыми интерпретациями!
Потом он увлекся и за неделю освоил гитару. Ведь, что ему стоило запомнить такие простые аккорда да гармонии ладов. Это скрипачу–то сложно играть на гитаре? Да не смешите бабушку, вам бы так сказали!
Первый же вечер в училище он, весь красный от смущения, от волнения немного портачил сначала, а потом разыгрался и уже под конец вечера, после перерыва как выдал! Боже, что он выделывал на скрипке сначала, а потом на гитаре!
Зал и танцевальные пары вызывали его неоднократно на бис и кричали:
- Браво Гений! Браво!
С того времени началось для Борьки другое время! Время великих становлений и открытий своего таланта людям.
Уголек
На каникулах его попросили, так как он не хотел никуда уезжать из училища, подменить товарища в ресторане, кабаке, где ребята из училища играли. И Борька, подавляя смущение, согласился. Пришел и как только стал бренчать на гитаре, то ему тут же, и потом, о нем уже все знали.
- Подходишь, учи репертуар!
А что учить, он все с закрытыми глазами и налету, на первой же репетиции…
И ребята ему удивляясь:
- Ну, ты, гений!
Вот так Гений стал играть по вечерам в кабаке, да так, что скоро уже директриса ресторана Элеонора Марковна и слушать никого не хотела, только бы пусть у нее играл Гений! Народ и так с удовольствием, а тут повалил просто за музыкой и танцами. К тому же Борька успевал за два вечера расписать любую музыку зарубежную на партии, и потом они ее, к великой радости меломанов, прекрасно играли.
А играли в ресторане, самом крупном в городе, хотя ресторан тот имел самое прозаичное название - Шахтер. Впрочем, как все в этом городе.
И вот, на музыку потянулся народ. Да не просто народ, а забойщики, передовики во всем! Ну и погулять они тоже умели и кидали себе в топки не только котлеты по–донбаски, но и рюмочки водки! Дела в ресторане пошли в гору!
Народ стал подтягивать, и скоро к ним заехали серьезные люди, которые очень любили продукцию, но не любили шахтеров.
В одно мгновение из ресторана всех вон! Зашли ребята крепкие, всюду проверили и говорят.
- Чего сидим, играйте!
- А что играть–то? - Возмущаясь их наглости, спросил Борька
- Слушай лабух, ты че спрашиваешь? Играй, давай, для Вагончика и не разговаривай!
А Вагончиком звали авторитета одного, грозу всех и вся в том мегаполисе.
А Борька, голова отчаянная, не желая плясать под чужую дудку, вдруг взял скрипку и как начал играть на ней, не останавливаясь! Думал, так свой протест выразить, а как получилось–то на самом деле?
- Браво, браво! Да ты у нас, как цыган: черненький и горячий, как уголек!
И все вокруг только и повторяли за тем авторитетом… Уголек, Уголек…
Вот так Борька, он же Гений, с легкой, нет не легкой, а лихой руки, перекрестился в Уголька.
И теперь, как только заиграет где, так все:
- Давай Уголек, наяривай! Молодец Уголек, зажигай!
И Уголек теперь зажигал по–полной! Пошли бабки, а там где бабки, там кто? Правильно, там и бабы подтянулись, и не успел опомниться Борька, как к нему на колени самые знойные девки уселись. А знойные самые, это кто? Правильно, они же и лучшие б….! Вот так и замкнулся круг вокруг Борьки. Окружили его со всех сторон одни б…..!
А Борька в этом плане, как ангел! Мало того, что не курил, так и не пил! Ну, а с девками…
Вот о том и речь пойдет далее.… А ведь, что в продолжении жизни главное? Правильно - это женская суть!
Женская суть
Все чаще у них на репетициях присутствовала Элеонора Марковна или, как ее все звали в ресторане - Элен. Ребята из ансамбля сначала пробовали высказываться Борьке, чтобы они репетировали в одиночестве. А он к тому времени, став руководителем ансамблем, так как к нему с заказами музыки стали подходить посетители ресторана, уговорил их. И вот Элеонора, красивая и эффектная, крупная женщина у них на репетициях превращалась в девочку, которая молча усаживалась с чашкой крепкого кофе за дальний столик в конце зала, закуривала сигарету и молча сидела, слушая музыку.
Иногда Борька, видя ее плохое или грустное настроение, отпускал ребят на перекур, а сам брал либо скрипку или гитару, и играл ей все, что он хотел сам. Она никогда не заказывала и не просила его играть ей какую–то музыку. Он выбирал ее для нее сам. Она слушала, глубоко затягиваясь сигаретой, а потом, выпуская дым, мотала головой, развевая прекрасные русые волосы, и долго смотрела сквозь витринное стекло куда–то в сторону, уходя в такие минуты в себя …
И эти минуты, такие тихие, нарушаемые только чистыми, прекрасными звуками инструмента в его руках, незримо объединяли их в одно целое. Ее, сорокалетнюю, и юного по сути, высокого и худощавого музыканта. Вскоре между ними, установилась доверительная связь, и они оба в такие минуты, испытывали друг к другу теплые и доверчивые чувства дружбы.
Иногда, отыграв до позднего вечера и вымотавшись с заказами, он позволял ей подвозить себя на такси к общежитию. В такие минуты она превращалась в заботливую и ласковую мамочку, которая сама старалась погрузить его скрипку или гитару. В ответ, он всегда передавал ей цветы, которые либо дарили ему поклонницы, либо он покупал их сам и дарил ей.
Ребята и сотрудники ресторана судачили по поводу их отношений, приписывая им близость невероятной силы, не существующие сексуальные качества, а между ними, кроме музыки, ничего и не было. Только музыка и понимание сути, сути женского наслаждения и сути одиночества женщины.
А Борька, или Борюсик, как она его в такие минуты называла, как никто другой мог и понимал это. Ведь, как отметила еще раньше его первая женщина, в нем так и сидела эта загадочная и непостижимая суть женская, о которой мужчины не имеют ни малейшего понятия. Особенно, о сути печали сорокалетней женщины, одинокой и оставленной мужским вниманием. Нет! Партнеры по сексу у нее были, и их было столько, что она только пальцем поманит, как они с радостью, а вот такого, как Борюсик, талантливого, скромного и молчаливого, но верного и тонко разбирающегося в ее сути, такого не было и не будет. Об этом она знала и чувствовала, что Борюсик не просто менестрель в ее жизни, а нечто большее. И она это ценила в нем и берегла, ничего себе не позволяя, и не допуская с ним сексуальной близости.… Только задушевной и только духовной….
Но так ведь не может продолжаться вечность! Еще бы, молодой и талантливый, обласканный вниманием и бесплодными приставаниями женщин … Она это понимала и, ревнуя, вдруг сама не заметила, как влюбилась! Влюбилась отчаянно, словно в последний раз!
Теперь она уже не могла без того, чтобы не слышать его игру или голос, которые ее просто пронизывали насквозь, заставляя трепетать всю ее женскую суть, словно восемнадцатилетней девочки. И она трепетала, стараясь не подавать вида и повода. Но так ей только казалось. Потому что влюбленную женщину видят и различают по ее счастливым и радостно открытым глазам!
Она и не знала, что вокруг это уже заметили и судачили о том, что их грозная директриса, которая их за руку. Что она, словно маленькая девочка, за пацаном, и чуть ли не задрав юбочку. А юбочку, это от того, что она стала тщательно выбирать прическу, одеваться изыскано и, красуясь в коротенькой мини, маячить перед ним.
Одни работницы злорадствовали, другие умницы. Они тут же поняли, что пока Элен увивается, то ничего уже не замечает. Потому принялись с удвоенной энергией за правое и непобедимое дело работниц любого общепита - откладывать, и при первой же возможности тащить. И таскали, обкрадывая и обвешивая, конечно же, и обсчитывая!
Ревизия и недостача, как снег на голову! Тридцать тысяч! Не наших тысяч, а тех, когда Жигули стоили чуть более пяти тысяч. Вот так!
И всем завистникам показалось, что дни Элен сочтены.
Первый это заметил Борька. Они репетировали, а Элен не было! Потом он не видел ее весь вечер, и уже заканчивая, отбиваясь от настойчивых приглашений женщин, он вышел и встал там, где всегда она его подхватывала и подвозила. Он стоял и ждал! Он же не знал, что она тоже ждала. Она заперлась в кабинете и, приняв угрожающую здоровью дозу, ждала результатов. Она решила таким образом избежать неизбежного позора.
- Вы Элен не видели? - Спрашивал Борька у выходящих работниц ресторана.
Которые не ожидали его появления и тут же просто падали, имитируя усталость, садились на лавочку, придерживая руками пузатые и забитые до отказа неподъемные сумочки.
А так как он стоял и ждал, а время–то шло, то наконец одна из умненьких ему, догадавшись таким способом спровадить его с глаз долой:
- Да Элен еще и не выходила. В кабинете она просидела весь день!
- Спасибо девочки! - И он исчез за дверью служебного входа.
- Ну, слава богу, пронесло! А то, гад, приперся! Зачесалось ему, еб…. - Грязно выругалась одна из умниц.
- Элен, открой! - Кричал он перед дверью.
А потом стал стучать, сначала не сильно, а потом ударять со всей силы. Элен уже засыпая и плохо соображая, сползла с дивана и, шатаясь, без туфель, автоматически по привычке пошла на стук.
Защелка не поддавалась. Тогда она, повернулась, и небрежно махнув рукой, хотела уже улечься спать, как тут до нее донесся его голос, такой будоражащий ее всегда.