* * *
Лола роняет руку на стол и со страхом смотрит на меня.
- Погоди. Мне понадобится еще пиво, прежде чем я буду готова это услышать. О боже.
- Тебе еще понадобится музыка.
Ее глаза округляются, и она хватает бутылку и залпом ее осушает, после чего берет мой телефон. Она знает мой пароль, и, не долго думая, вводит его.
Прочитав сообщение Харлоу, она застывает с отвисшей челюстью.
- Я не собираюсь это делать.
- Тогда отдавай мне свое нижнее белье.
- Фиг тебе.
Я с хохотом встаю и подхожу к музыкальному центру.
- Ты что предпочитаешь: рок-н-ролл или клубную?
Она стонет.
- Оливер, я в жизни не исполняла приватный танец!
- Значит, клубная! - кричу я и жму на "play".
Развернувшись, я чуть не спотыкаюсь от вида Лолы в полный рост у стола. Пока мы сидели, от талии и ниже мне ее не было видно, но господи.
Лола в одних только трусиках. В черных шелковых. Просто крошечных. Ее тело такое гладкое; мне хочется вонзиться зубами в мягкую плоть верха ее бедер.
Мою кожу начинает жечь.
Чувствуя биение пульса где-то в горле, я сажусь на стул.
Она шлепает мне по подрагивающей руке, и я прячу обе под внешнюю сторону бедер.
- Ты даже знаешь правила.
- Я смотрю, ты тоже.
Шагнув ближе, Лола впивается в меня взглядом.
- И почему бы тебе не проиграть?
Ее колени задевают мои, и я чувствую, как это прикосновение отзывается по всей длине моих ног.
- Было бы не настолько хорошо, правда?
- Это странно - видеть меня топлес? - спрашивает она, перешагивает через мои колени, после чего придвигается ближе и усаживается верхом.
Мне трудно дышать. Трудно думать.
Я оглядываю ее тело. Узкую талию и идеальные изгибы бедер. По всему боку у нее татуировка, и при таком тусклом свете ее не прочитать, но я надеюсь сделать это позже. А прямо сейчас я в миллиметре от того, чтобы прижаться лицом к ее груди.
- Это гребаное наслаждение, а не странно.
По кухне разливается музыка, медленно увлекая за собой мой пульс и, кажется, делая то же самое с пульсом Лолы, и она нерешительно подает бедрами вперед и назад. Ее руки держатся за мои плечи, словно дают зыбкое обещает, что это не последний раз, когда они там лежат.
- Лола… - шепчу я. - Просто делай все, что тебе удобно.
Она наклоняется и так внимательно смотрит мне в глаза, будто ищет упавшую ресничку, чтобы самой загадать желание. Ее взгляд немного нечеткий, но мне нравится подвыпившая Лола. Она словно выползает из своего убежища и вглядывается в окружающий мир. Прямо сейчас этим миром хочу быть я. И хочу, чтобы она видела только меня.
- Твоя тату, что там написано? - спрашиваю я ее.
Облизнувшись, она не отводит взгляд от моего рта, когда отвечает:
- "Лучше зажечь свечу, чем проклинать тьму".
Я начинаю перебирать в голове, где мог слышать эту цитату, но из-за близости ее обнаженного тела, запаха ее шампуня, кожи и легкого намека на аромат ее похоти… в моей голове пустота.
- Откуда это?
- Автор - королева остроумия, та, кто заставила повзрослеть целое поколение женщин: Элеонора Рузвельт, - Лола держится за спинку стула и во время своих движений наклоняет голову.
Тепло ее тела рядом со мной делает мой голос хриплым:
- Сколько тебе было, когда ты ее сделала?
- Семнадцать.
Ее волосы соскальзывают с ее плеча и щекочут мне руку. Когда ее взгляд встречается с моим, мою грудь стискивает при виде ее слегка размазанного макияжа, он делает ее сладко потрепанной, будто я с ней уже делаю, что хочу. Даже мыслей об этом достаточно, чтобы я ощутил отчаянный до дрожи голод.
- Это неловко сейчас? - шепотом спрашивает она.
Мои слова выталкивает резкий от возмущения выдох:
- Ни хрена.
Ее брови приподнимаются.
- Ты имеешь в виду, что привык, когда полуголые друзья танцуют у тебя на коленях?
- Думаю, тебе недостает одного предмета одежды, чтобы называться "полуголой", - поддразниваю ее я. - И, пожалуй, тебя уже нельзя назвать просто другом.
Она пристально смотрит на меня, покусывая свою губу.
- Это не неловко, потому что это - ты, Сладкая Лола. И полуголой ты выглядишь изумительно.
Тишина затягивается, когда она просто не сводит с меня глаз, от чего я не могу пошевелиться.
Но эта пауза не статична. В выражении ее лица есть очевидное изменение от игривости к искренности, и наблюдать это - словно одну за другой разорвать вибрирующие нити, стягивающие мои ребра.
- У тебя стоит? - она опускается ниже и потирается об меня, всего раз.
Ох, блядь.
У меня перехватывает дыхание, когда сердце подпрыгивает в горло. Она знает, что это так; мой твердый член прижался к ней.
- А ты мокрая? - в ответ спрашиваю я.
Я знаю, что она мокрая. Когда она снова наклоняется вперед, я чувствую это легкое скольжение по мне.
Она смеется, и ее внимание переключается с моих глаз обратно на губы. Она так близко, и это сейчас не мимолетный взгляд; он намеренный, длящийся целый век и скользящий по моему носу, щекам, после чего остановившийся на губах. Если она посмотрит чуть ниже, не сомневаюсь, она увидит замерший пульс у меня на шее.
- Ты сейчас думаешь о том, чтобы меня поцеловать? - спрашивает она.
Мой взгляд падает на ее губы. И я облизываюсь.
- А ты сейчас думаешь о том, чтобы я тебя поцеловал?
- Ты ответишь хоть на какой-нибудь мой вопрос?
- Да, но только на этот.
Этот ее смех - мой любимый: легкий теплый выдох. Наверное, она даже не знает, что издает этот звук. А потом время останавливается: наклонившись и после легкого колебания задержав дыхание, Лола прижимается своими пухлыми губами к моим.
Они теплые, мягкие и немного влажные, - это самый сладкий первый поцелуй в моей жизни. Лола дарит мне несколько первых изумительных и еле ощутимых прикосновений, прежде чем приоткрыть рот и осторожно захватить мою нижнюю губу своими.
Когда она посасывает и мягко покусывает, то издает еле слышный низкий звук, от которого я чувствую, что сокрушен.
Когда кончик ее языка задевает мой, мое сердце, похоже, собирается выскочить за пределы грудой клетки.
Блядь, я окончательно и бесповоротно сражен наповал.
Мне с трудом удается держать свои руки под бедрами, когда она отстраняется и облизывает губы.
- Я поцеловала тебя, - шепчет она.
Мой голос срывается, когда я отвечаю:
- Думал, мы не собирались этого делать.
Слегка пожав плечами, она шепотом продолжает:
- А я думаю, что собираюсь сделать это снова.
Сердце колотится так сильно, что я еле умудряюсь выдавить:
- Хорошо.
Когда она снова наклоняется, я со стоном высвобождаю руки и, отчаянно желая почувствовать ее вкус, тянусь к ней и встречаю ее на полпути, обхватывая ее лицо. Это словно взрыв: ощущение нашего соприкосновения в этом месте. Я, как голодный, жадно вбираю в себя каждый поцелуй, и все тело наливается ее сладостью, похотью и несдержанностью. Хочу поглотить Лолу целиком, но эти первые несколько поцелуев удивительно нежные. Ни к чему не ведущие, - поцелуи ради поцелуев. Потому что все сумасшедшее возбуждение спряталось в наших мышцах: в моих напряженных мышцах бедер под ней и в моих руках, еле касающихся ее лица, в ее смявших мою футболку кулаках и подрагивающих ногах. Это словно секс - как она целует меня, скользя своим языком по моему - но при этом медленнее и бесконечно более невинно.
- Не могу поверить, что ты это делаешь, - бормочу я в ее рот. - Я так давно этого хотел.
Мои слова заставляют ее напрячься, и она отстраняется, медленно моргая.
- Теперь все испортится?
Я осторожно убираю руки от ее лица и опускаю их по обе стороны от своих бедер.
- Все может только улучшиться. Ну а мы можем делать все, что ты захочешь, - я тянусь к ней, чтобы поцеловать ее снова, и повторяю: - Все, что захочешь. Мы можем включить фильм и отдохнуть. Можем остаться здесь и целоваться. Или просто еще поиграть в карты.
Тиканье часов в холле раздалось не меньше сотни раз, прежде чем Лола заговорила.
- Я не хочу оставаться здесь и играть в карты.
Мне стало нечем дышать.
- Хорошо, - соглашаюсь я.
- Или смотреть фильм.
Я киваю, давясь собственным дыханием.
- Все, что захочешь, лапочка.
- И мне будет мало только поцелуев, - она поднимается и тянет меня за собой. Мы стоим так близко, что мое дыхание играет с ее волосами, когда она смотрит на меня с широко раскрытыми глазами.
Лола рукой скользит по внешней стороне моей ладони и, переплетя наши пальцы, разворачивается и ведет нас по коридору.