- Пожалуйста, скажи, что ты работаешь над чем-нибудь новым. Я пристрастился к твоему искусству, историям, - ко всему.
- Мой следующий роман-комикс выйдет этой осенью. Будет называться "Майский Жук", - я чувствую, как Остин взволнованно придвигается ближе, и инстинктивно добавляю: - Но он еще в процессе создания, - а когда снова смотрю на него, он с удивлением покачивает головой.
- Это нереально, да? - его взгляд теплеет, а улыбка смягчается. - Что ты вдохновитель очередного масштабного боевика?
Ситуации, подобные этой - когда я беспокоюсь, что услышу много пустых похвал - обычно заставляют меня затаить дыхание, чтобы сдержать свой скептицизм, но, несмотря на то, что он влиятельный режиссер и продюсер, Остин кажется таким искренним. Он очень привлекательный, но при этом какой-то растрепанный: его светлые золотистые волосы явно были расчесаны при помощи пальцев, он небрит, одет в джинсы и криво застегнутую рубашку, от чего правая половина длиннее левой. И его воротничок так же перекошен. Он являл собой довольно дорогой беспорядок.
- Спасибо, - отвечаю я, сцепляя руки вместе, чтобы не было соблазна теребить мочку уха или волосы.
- Я серьезно, - опираясь локтями на бедра, добавляет он, по-прежнему глядя только на меня. Сомневаюсь, что он заметил Бенни. Костяшки моих пальцев белеют. - Понимаю, что именно так мы и должны всем говорить, но в этом случае это действительно правда. Меня захватило с первой страницы, и я сказал Анджеле и Ройе, что мы должны заполучить этот роман.
- И мы согласились, - совершенно не к месту вмешивается Ройя.
- Что ж, - стараясь найти что-нибудь, кроме очередного "спасибо", отвечаю я. - Это замечательно. Рада, что роман вроде бы собрал свою небольшую аудиторию.
- Небольшую? - саркастически уточняет он, откидываясь на спинку стула и глядя на свою рубашку. - Охренеть. Я даже не успел нормально одеться.
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить смех, уже щекочущий горло. До его прихода вся эта ситуация повергала меня в безмолвную панику. Когда я была маленькой, мы делали покупки на Гудвилле, много лет использовали талоны на еду, и я по-прежнему езжу на Шеви 1989 года выпуска. Я еще толком не могу осмыслить, каково это - изменить свою жизнь, и присутствие этих идеальных Степфордских Сестер за этим столом только добавляет напряжения в эту незнакомую для меня атмосферу.
Но Остин мне кажется тем, с кем я вполне смогу работать.
- Знаю, у тебя уже об этом спрашивали, - говорит он, - я читал в интервью. Но хочу услышать непосредственно от тебя. Что заставило начать писать эту книгу? Что на самом деле вдохновило?
Меня действительно об этом спрашивали - и так много раз, что у меня появился стандартный ответ: мне нравятся женские супер-героини, потому что они отлично умеют справляться со сложными социальными и политическими ситуациями, в популярной культуре и искусстве. Я написала о Куинн Стоун, как об обычной девушке, в духе Клариссы Старлинг или Сары Коннор: они обе добились успеха своими собственными силами. Куинн встречает странного, похожего на рыбу мужчину из иного измерения. И это существо - Рэйзор - помогает Куинн найти в себе отвагу сражаться за себя и свое окружение, и при этом понимает, что не может отпустить ее домой, даже когда должен. Эта идея пришла ко мне во сне, когда огромный, покрытый чешуей мускулистый мужчина сказал мне прибраться в шкафу. Остаток дня я провела в раздумьях: а что, если бы он на самом деле появился у меня в комнате. Я назвала его Рыба Рэйзор. И представила, что он не наваляет мне за неубранный шкаф, а скажет послать это к чертям и сразиться за что-то на самом деле важное.
Но это не тот ответ, что стоит говорить сегодня.
- Я была в ярости, - выкладываю я. - И считала взрослых либо придурками, либо засранцами, - я выжидающе смотрю в зеленые глаза Остина, пока он не вздыхает и понимающе не кивает. - Я злилась, что мой папа был в раздрае, а мама такая трусиха. И уверена, что знаю, почему придумала Рыбу Рэйзор: он грубый и не всегда понимает Куинн, но в глубине души любит ее и хочет о ней заботиться. Рисовать его самого, как он поначалу не понимает ее человеческую природу, но потом тренирует ее для сражений и в конце концов уступает ей… Я позволяла себе погрузиться целиком в их историю, когда, закончив с домашними делами и уроками, я ночами в одиночестве проводила время в их компании.
В комнате становится совсем тихо, и я ощущаю незнакомое желание заполнить эту тишину словами.
- Мне нравилось наблюдать за Рэйзором, как он начинал ценить в Куинн то, что было не типичным. Она худая и молчаливая. Совсем не амазонка. Ее достоинства - в мелочах: она наблюдательна, доверяет самой себе, не сомневаясь. И я хочу убедиться, что это не упустят. В книге много действий и жестокости, но Рэйзор не строит иллюзий насчет нее, когда она только учится драться. Его поражает, когда она выясняет, как ему противостоять.
Я смотрю на Бенни - сейчас я говорю максимально откровенно о своей книге, и на его лице ясно читается удивление.
- Сколько тебе было лет, когда ушла мама? - догадывается Остин. Он разговаривает со мной так, будто в комнате больше никого нет, и из-за тишины легко представить, что это на самом деле так.
- Двенадцать. Сразу после того как папа вернулся из Афганистана.
Комната, кажется, погрузилась в еще большее безмолвие, и Остин тяжело вздыхает.
- Блин, это дерьмово.
Я наконец смеюсь.
Он снова наклоняется, и его взгляд становится настойчивым, когда он говорит:
- Я очень люблю эту историю. И этих персонажей. И у нас есть сценарист, который сделает из этого шедевр. Знаешь Лэнгдона Макафи?
Я мотаю головой, смущенная тем, что, мне кажется, я должна его знать, но Остин только отмахивается от меня.
- Он обалденный. Спокойный, умный и организованный. И хочет писать сценарий вместе с тобой.
От неожиданности я открываю рот - я буду писать сценарий - но ничего, кроме сдавленного возгласа у меня не выходит.
Не обращая внимания на мое потрясение, Остин продолжает:
- Я не хочу слишком много об этом говорить, ладно? - и сам уже кивает, будто подсказывая. - Я хочу, чтобы получилось все, чего ты хочешь, - наклонившись, он улыбается: - Хочу, чтобы ты увидела, как твоя мечта претворяется в жизнь.
* * *
- Расскажи еще разок и по-подробней, - говорит Оливер. - Не уверен, что в первый раз ты говорила по-английски.
Он прав. Я еле дышала - с трудом соображая, какие подобрать слова - с тех пор как ворвалась, болтая без умолку, в его магазин комиксов "Downtown Graffick". Оливер смотрел на меня, и его милая улыбка медленно таяла, превращаясь в замешательство, пока я фонтанировала сотнями бессвязных слов посреди магазина. Я провела два часа в дороге от Л-А, вися на телефоне с папой и пытаясь переварить, о чем говорили на встрече. Не то чтобы это действительно помогло, потому что, вот, пожалуйста, говорить об этом вслух в присутствии одного из важных для меня людей ситуацию становится еще более сюрреалистичной.
За все те восемь месяцев, что мы дружим, не думаю, что Оливер видел меня в таком состоянии: задыхающуюся и заикающуюся, на грани слез от потрясения. Я всегда гордилась собой, что я спокойная и невозмутимая даже в кругу друзей, и сейчас пытаюсь взять себя в руки, но это чертовски трудно.
Они снимают фильм на основе моих детских идей.
- Ладно, - я делаю большой вдох и медленно выдыхаю. - На прошлой неделе позвонил Бенни и сказал, с фильмом что-то происходит.
- Я думал, он только разослал…
- Несколько месяцев назад, - перебиваю его я. - Все верно. Или это была тишина перед взрывом? Потому что по дороге от его офиса к их он сказал мне, что была настоящая битва за право… - я прижимаю ладонь ко лбу. - Я вспотела. Ты только взгляни на меня: я вся мокрая.
Он смотрит на меня, и его взгляд смягчается, когда, засмеявшись, он слегка качает головой и возвращает свое внимание к только что вскрытой коробке к книгами.
- Это невероятно, Лола. Просто продолжай рассказывать.
- Всех сделали Columbia и Touchstone, - говорю я. - Мы были в их офисах и встречались кое с кем.
- И? - глядя на меня, он вытаскивает книгу из коробки. - Они были впечатлены?
- Думаю… - я останавливаюсь на полуслове, вспомнив, как это ощущалось, когда Остин перевел свое внимание на остальных, и встреча превратилась в мешанину названий и пометок внести в расписание Лэнгдона первую встречу по обсуждению сценария и посмотреть, можем ли мы к полудню предоставить Митчеллу план кассовых сборов, - да. Там были пара неразговорчивых, но исполнительный продюсер - Остин Адамс - был по-настоящему милым. А я была так потрясена, что не знаю, сколько мне понадобится времени, чтобы к этому привыкнуть, - проведя обеими руками по волосам, я поднимаю голову вверх. - Все это такое безумие. Этот фильм.