Институциональным выражением тенденций по укреплению социальной базы нового режима стала эволюция советской системы: к марту 1918 г. все основные Советы страны стали на платформу большевизма, превращаясь в номинальные органы государственной власти "диктатуры пролетариата"; к июлю 1918 г. сеть советских организаций покрыла всю страну; к середине 1918 г. по всей России насчитывалось 12 тыс. Советов . Вводилась громоздкая непрямая и многоступенчатая структура выборов в советы разных уровней (областных, губернских, городских, уездных и волостных), позволявшая многократно и целенаправленно просеивать их состав с точки зрения лояльности программным установкам партии . При общей пассивности масс и недееспособности Советов как органов принятия решений они становились идеальным инструментом направленного конструирования общества и проведения социальной мобилизации . Основными тенденциями советской системы становятся ее унификация (за счет вытеснения оппозиционных партий), централизация и растущая иерархиизация (сопровожавшаяся последовательным изгнанием оппозиционных фракций) – бюрократизация, институционально выражающаяся в укреплении позиций исполнительных комитетов, проводивших на съездах волю большевистской элиты . В результате к началу 1920-х годов советы полностью перестали соответствовать своему декларированному назначению институтов государственной власти, став декоративным атрибутом и одним из "приводных ремней" диктатуры.
По мнению критиков, отказ от классического демократического принципа всеобщего избирательного права ("буржуазной четыреххвостки") ведет к сегрегации граждан – разделению их на "козлищ и овец": "в то время как одним предоставляется ими вся полнота государственной власти, другие остаются немыми подданными республики, единственным правом и привилегией которых является безропотное исполнение велений своих власть имущих сограждан". Фактически вводится куриальная система в стиле столыпинского избирательного закона (Акта от 3 июня 1907 г.), хотя и с противоположной целью: если царское правительство стремилось ограничить права малоимущих слоев в интересах представителей крупного землевладения, то "г. Рейснер переворачивает систему вверх ногами и спешит расширить избирательные привилегии рабочих и беднейших крестьян за счет прав остальных избирателей". Проект "самой свободной в мире республики" на деле оказался "квинтэссенцией реакционных помыслов" .
7. Террор как метод социализации и кровавая круговая порука
Разработка Конституции проходила в условиях Гражданской войны и массового террора. Революционный террор может быть определен как способ разрушить противоречие между утопией и реальностью с помощью устрашения, осуществляемого путем массированного применения насилия. В основе террора лежит социальная фобия – тревожное расстройство, характеризующееся устойчивым страхом перед определенными социальными ситуациями. Если тревога – это общая реакция на ожидаемую или предполагаемую опасность (вытекающую из прогнозов классовой теории), то страх – это реакция на непосредственную опасность, присутствующую в данный момент и связанную с конкретными актами сопротивления. Страх (как эмоциональное состояние, возникающее в присутствии или предвосхищении опасного или вредного стимула) имеет двойственную природу и характеризуется одновременно желанием избежать негативных последствий или нападать на противника. Этот подход позволяет объяснить такие особенности Красного террора, как чрезвычайно абстрактный (идеологический) характер его обоснования; чрезвычайно широкие масштабы осуществления, охватывающие по существу все когнитивно значимые группы общества; социологически детерминированный выбор его жертв; отсутствие прямой корреляции интенсивности применения насилия и степени оказываемого сопротивления; тотальность и безжалостная последовательность его применения; специфические функции террора в консолидации новой социальной общности.
Масштабы, функции, этика и даже своеобразная эстетика террора изучены С. Мельгуновым . Но его когнитивные механизмы четко представлены самими большевиками. Разъясняя подчиненным суть Красного террора, один из разработчиков Конституции 1918 г. М. Лацис требовал от них отказаться от жалости к врагам, оставить роль "плакальщиков и ходатаев" и поставить дело на поток – "мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс". Этому должны соответствовать методы террора: "Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть Красного Террора" . Во имя грядущего "Царства коммунизма", которое предполагалось утвердить в мировом масштабе уже через год, от большевиков требовался "еще один бурный натиск", исключавший проявление слабостей, к которым относились "мещанская добродетель, жалость, боязнь общественного мнения, упущения (соседство) и т. п. рядовые явления" . В приказах чрезвычайным комиссиям рекомендовались такие методы как система заложников, отъем имущества церкви и помещиков, захват квартир бежавших контрреволюционеров, поощрение доносов, выдача раненых белогвардейцев из госпиталей . В публиковавшихся списках расстрелянных фигурируют основные адресные группы террора – офицеры, чиновники, духовенство, казаки, представители всех оппозиционных партий, но также крестьяне, солдаты, интеллигенты, даже студенты и вообще лица, "имевшие антисоветскую литературу" . Для деятелей террора его смысл состоял в навязывании обществу большевистских представлений в условиях Гражданской войны, когда нет возможности разбирать степень виновности, мотивы и анализировать формальные доказательства задержанных, но требуется осуществление подавления в чистом виде . Все эти направления террора отнюдь не исчезли с окончанием Гражданской войны, но превратились в систематическую и планомерно организованную практику большевистских карательных учреждений, в конечном счете приведшую к истреблению самих большевиков-чекистов .