4. Неразрешимая дилемма: конфликт коммунистического и национального принципов государственного устройства
В ходе дискуссии в Комиссии центральной темой оказался вопрос о соотношении базовых принципов федерализма, национализма и советизации. Основной докладчик по этой проблеме Рейснер, имея в виду программный "идеал социализма" и ссылаясь на опыт Швейцарии, настаивал на отказе от традиционного национально-территориального принципа построения федерации, заявляя, что в основу следует положить коммунитарный принцип, создав федерацию коммун – "живых единиц" политической власти, способных через советские институты выразить различные (национальные, социальные и экономические) региональные интересы трудящихся масс. Подобная структура федерализма, по его мнению, позволяла совместить коммунизм и национализм: самоуправление наций не отменяется, а реформируется через советы, построено на принципах не национального, но территориального представительства, что не мешает советам отстаивать национальные интересы . Этот тезис был поддержан левым коммунистом М. Покровским, заявившим, что положение о национальном принципе самоопределения "нужно совершенно оставить, мы строим свою федерацию отнюдь не на национальном принципе", тем более что его могут использовать классовые враги, например немцы, поддержав идею самоопределения Эстляндии и Лифляндии . "Если мы примем в основу проект т. Сталина, – говорил он, – то мы не уйдем от того хаотического положения, которое существует сейчас, потому что эта резолюция не отвечает ни на один вопрос" . Были отвергнуты и формальные аргументы сторонников национального принципа: когда III Съезд Советов принял декларацию о федерализме, разъяснял Стеклов, речь шла о Финляндии, Украине, Белоруссии. Раз их нет (после Брестского мира), то "никакой федеративной республики нет и это слово потеряло всякий смысл".
Сталин в альтернативном содокладе, напротив, настаивал, что следует говорить о "Российской республике как о федерации советских республик народов России, причем подчеркивается как объективная единица область, отличающаяся особым духом, национальным составом населения, единым населением". "План тов. Рейснера, – резюмировал он, – я считаю неподходящим" . Данный подход не устраивал его анархической "вакханалией федерализма" – возможностью произвольной группировки территорий, в результате чего "возникнут у нас сотни единиц, отношения с которыми будет устроить крайне трудно" . Швейцарской модели федерализма была противопоставлена модель Американских Штатов, где, по мнению Сталина, существует "государство федеративное, но штаты передали 2/3 власти федеральному правительству". "К этому типу федерализма мы идем": "разница чисто классовая".
Трактовка федерализма на национально-территориальной основе вступала в очевидное противоречие с проектом государства-коммуны, что не замедлили подчеркнуть оппоненты большевиков – максималисты, левые эсеры и коммунисты. Первые (А. Бердников) вообще не видели смысла в федеративной структуре: "от принципа федерации надо отказаться, все законные интересы можно удовлетворить понятием автономии", вторые отрицали предложенную трактовку национального детерминированного федерализма. "Построение тов. Сталина, – заявил А. Шрейдер, – это типичное империалистическое построение, типичный кулак, который к тому же, не стесняясь, заявляет, что он кулак. Тов. Сталин настолько привык к такому положению, что в совершенстве усвоил себе даже империалистический жаргон, – "От нас требуют – мы даем"". "Это все та же самая, совершенно непонятная для меня, психология, которая остается пережитком старого и от которой надо отказываться" . Каким образом, спрашивал он, национальный принцип соотносится с классовым? "Будьте логичны – говорил Шрейдер, – ведь в национальность входят все классы (голос: советская национальность). Что значит советская национальность? Советская национальность еще пока не существует (голос: советы – национальное учреждение). Советы не национальное учреждение, а учреждение классовое. Невозможно называть его национальным. Я не понимаю происходящего здесь смешения понятий" .
Ключевым вопросом в этом споре стала концепция нации: понимать ли ее как незыблемую территориально-культурную идентичность (позиция Сталина) или, скорее, классово-психологическую идентичность, основанную на индивидуальном выборе. Отрицая первый подход как основу построения государства, Шрейдер считал, что "нация – это персональный союз, нельзя связывать его с каким-либо местом". Национальный принцип построения государства поэтому неприемлем: "Это, – говорил он, – логически совершенная нелепость! (Сталин: почему?). Я вам приведу в пример такую нацию, как евреи (Сталин: евреи – не нация). Ну, конечно, это легко сказать! Но вы никогда не сможете доказать, что евреи не нация! (Сталин: спросите у Каутского). Я не знаю, спросить ли Каутского, но я смотрю своими глазами. Я вам скажу, что когда нация лишается территории, она не перестает быть нацией" (приводит в пример Польшу) . В результате Шрейдер предлагал вернуться к традиционному административно-территориальному делению (на губернии и волости) как основе построения советских институтов. Позднее эти идеи получили развитие в его новом проекте, представлявшем альтернативу принятой советской конституции .