- Что с тобой, у тебя что-то болит? - встревожилась Юджиния. Он невероятным усилием сдержался.
Она - боялась, что у него что-то болит.
- Все нормально со мной, Юджиния. Сколько сейчас времени?
- Около девяти.
- Ты уже обедала?
- Я ждала, пока ты придешь… - она запнулась, - пока ты проснешься.
- Я… проснулся, - сказал он и подумал, что лучше бы нет, не просыпаться.
- Мы будем обедать в зале, одни, папа с Клуиз улетели в Арабские Эмираты - на три недели.
Он с облегчением вздохнул.
- У нас есть водка в доме?
- Твоя любимая, английская, которую ты предпочитаешь - в последнее время.
- Откуда? - (Она улыбнулась нежно.) - Ты позаботилась. Благодарю.
Он взял ее руку и приник к ней. Долгим-долгим поцелуем. Ощущая пульсацию вен целующими губами.
"Не-может-быть, не-может-быть", - стучало в мозгу. Стучало в мозгу.
Они спустились вниз, в голове его стучали по наковальне. Он открыл заледеневшую бутылку и налил в большой бокал - для вина. Английский хрусталь "Waterford" - выбор Клуиз. В этом доме все было - лучшее.
- Можно я тоже немножко выпью, с тобой за компанию? Папы нет…
От неожиданности он вздрогнул.
- Нет, - коротко ответил его голос.
- Почему? - Она не поверила: он никогда не говорил ей этого слова - "нет".
- Потому что ты еще несовершеннолетняя… От неожиданности она рассмеялась.
- Ты не серьезно это говоришь, ты шутишь?
- Нет, я серьезно. Если тебе очень хочется, выпей… - и осекся. - Давай поцелуемся. - И он поцеловал ее в губы, но слабо. Поцелуй не получился.
- Что с тобой, моя любовь, что-то случилось? Может, я могу помочь?
Он задохнулся, доброта души этой девочки не знала предела. Господи, не допусти…
- Просто я расслабился, воспоминания о прошлом.
Дайана внесла салаты и улыбнулась Юджинии.
- Крабный, чей-то любимый. А суп - из омаров. Спазм свел горло, и он замешкался с глотком. Юджиния весело поблагодарила черную женщину.
- Ты пьешь, ничего не говоря, без тоста?
Он поставил бокал, молча, и попытался перевздохнуть.
- У тебя что-то не получается с романом, нет настроения?
- Это не самое важное - роман. - Он запнулся.
- Вот как, а я считала, что ничего нет важней.
- Есть…
- Что же это?
- Это т ы.
Она взяла его руку со стола и нежно поцеловала в ладонь.
- Я твоя и буду твоей - всегда.
Он вздрогнул. Взял бокал и опустошил его до дна. Она ела свой любимый салат - из крабов и с другими морскими диковинками.
Он налил еще бокал и опустил глаза. Услышав ее голос:
- С родителями все в порядке - там? Кивок головы. Звякнула вилка.
- Все-таки я твоя жена, ты бы мог мне рассказать…
Он выпил второй бокал.
- …что тебя тревожит. Я, может, "несовершеннолетняя", но пойму…
Она налила ему в бокал. Сама.
- Ты не хочешь разговаривать?
Принесли дымящийся ароматный суп. Он так и не прикоснулся к салату и взялся за бокал. И, только выпив третий, собрался с духом.
- Ах, да, - как бы вспомнил он, - Кении просил нас заехать, сделать какие-то пустяковые анализы.
И остановился, почувствовав, что горло сдает. И тембр и интонации сейчас нарушат безразличность тональности голоса - и все взорвется к чертовой матери!..
- Опять одно и то же! Американские врачи всегда перестраховываются: мне ведь еще не пятьдесят. А в Европе так же?
- Налей себе, если не трудно. - Его руки дрожали под столом. Он волновался, что она увидит.
- Половину или полный? У тебя все-таки что-то случилось…
- Сколько душе не жалко. Я влюбился.
- В кого?
- В вас…
- О-о… Я люблю, что ты любишь меня!
Она обошла вокруг и села к нему на колени. Он стал зацеловывать ее шею, плечи, грудь.
- Юджиния, только не… только не…
- Что ты бормочешь, - ласково шептала она, - я ничего не слышу.
Он целовал ее уши, и тогда, еле слышно, она прошептала:
- Я хочу тебя. Я так хочу тебя… ты вся моя жизнь.
Слезы бросились из его глаз на ее плечи и грудь. Он резко прижался - щетиной к нежной коже, чтобы она не почувствовала влагу. Наверно, сделав ей больно. Их губы нашли друг друга и слились в поцелуе.
Стук в дверь возвестил о пришествии главного блюда. Юджиния не оторвалась: ни дрогнула, ни переменила положения тела и обвивающих мужа рук.
"Она совсем выросла за год", - подумал Александр, и сердце его провалилось в такие глубины, о существовании которых он даже не подозревал, которые он не представлял, что существуют.
- Хорошо, когда папы нет за обедом, - сказала в шутку Дайана и, приглушив свет, удалилась.
Больше они ничего не помнили в этот вечер. Он отнес ее, совершенно невесомую, на руках в спальню.
В спальне, после полуночи: Юджиния спит, Александр смотрит на плавно вздымающуюся грудь и думает. И не может поверить, мозг взорван, воспламенен и отказывается верить.
Утром он отвез Юджинию к Кении и ждал, свернувшись в клубочек, на заднем сиденье машины.
К концу дня все анализы были закончены, и два доктора попрощались с прекрасной пациенткой. Она весело щебетала в машине:
- Ты опять стал моим шофером, я так рада. Кажется, они взяли у меня анализов на две жизни вперед.
Он вздрогнул.
- Только ради тебя я согласилась на такие муки. Ты готовишь мне сюрприз, поэтому ты меня исследуешь? У нас будет…
Он сжал судорожно овал руля до боли в пальцах.
- Ты опять молчишь, - улыбалась она. - Я так рада, что эти анализы больше сдавать не надо.
- Что ты хочешь, чтобы я сказал?
- Ты бы мог пригласить меня на обед - в приличный ресторан.
- У меня денег нет. Я - бедняк.
- Тогда я приглашаю тебя - моего бедного мужа - в очень хороший ресторан. - Она рассмеялась.
- Благодарю, Юджиния. Только при одном условии: ты поведешь "ягуар" после обеда.
Он бы и не смог - после большой бутылки водки. И всего того, что произошло в ресторане: на нее кто-то не так посмотрел… У Достоевского это называлось скандал. На языке упрощенном - "драка".
Она была, как Пенелопа, мужественно-терпелива. И только огорчалась, что он не делится с ней своими тревогами.
Всю неделю Александр провел с Юджинией, ни разу не подойдя к письменному столу.
- Ты совсем не пишешь, почему? Я тебя отвлекаю?
- Не идет, бывает такой период, - отвечал он, опуская глаза.
- Я хочу, чтобы ты был писателем.
Он поцеловал ее долго в губы - за эту фразу.
- Я буду, хотя бы потому, что этого хочешь ты. Каждый день он пытался придумать все новые развлечения для Юджинии, чтобы как-то отвлечься. Из этого мало что получалось, но он пытался.
В конце недели, как он и ожидал, раздался звонок.
- Ты должен приехать немедленно, - сказал Кении, и у Александра оборвалось все внутри.
Юджиния была на уроке русского языка, и он, никому не сказав ни слова, выехал из дому.
- Я не ожидал тебя так быстро, - удивился доктор Винтер. - Дай мне пять минут, я закончу с последней пациенткой, и мы уединимся.
То, что передумал Александр в эти пять минут, не поддается описанию. Медсестра доктора Кении, со стройными ногами, пригласила его в кабинет.
Они посмотрели друг другу в глаза. Кении начал:
- Ты помнишь, ты говорил, мы мужчины… - Да…
- Тебе предстоит быть дважды мужчиной, чтобы вынести то, что предстоит Юджинии. Анализы готовы. Худшее подтвердилось - у нее рак крови. Остропрогрессирующая лейкемия.
У него стало сухо во рту, и до конца вечера он не чувствовал свое горло.
- Я говорил с тремя специалистами сегодня, выслушивая их мнения и советы.
Александр, уронив голову, затрясся, он отказывался верить. Какие еще специалисты, какие советы, это его Юджиния. Ему хотелось взвыть, заорать, закричать, пробить стенку головой, разорвать все в клочья и уничтожить голос, предвещающий ужасное.
Кении положил руки на его плечи.
- С тобой все в порядке?.. Есть два лучших центра в Америке. В Бостоне для детей и Мемориальный Слоун-Кеттэринг госпиталь. Лучший раковый корпус в Америке.
Он сидел отключившись, ничего не соображая.
- Выбирать и решать придется тебе, так как Юджинии еще нет восемнадцати лет… Я дам направле-ния в оба центра. Любая помощь, которую я могу оказать, и все, кого я знаю…
- Ты же сказал: ранний диагноз…
- Я прошу прощения, что я оказался вестником страшной вести…
Александр, не дослушав, как бы в беспамятстве вышел из кабинета. Одеревеневшими руками открыл дверь машины.
Вернувшись домой, он поднялся в библиотеку Юджинии.
Она была смущена, и казалось, ей неловко было смотреть ему в глаза.
- Что случилось. Юджиния? - Он не мог поверить, что она что-то может подозревать.
Она не могла выговорить первые слова, пока не справилась со спазмом.
- Не jumped on me…
В глазах ее была тревога за него, и это поразило его еще больше.
Он уже мчался по лестнице как одержимый. В доме поняли, что что-то произошло. Телохранитель, едва поспевая (и не поспевая) за ним, расстегивал на бегу кобуру под мышкой.
Александр в несколько скачков пересек аллею, дорожку, парк и ворвался в маленький домик для гостей.
Миша лежал на своей барской кровати, играя с котенком.
- Здорово, - сказал.