- Тем, что поверила, что я мог взять. - Он замолчал.
- Я глупая… Я не хотела тебя обидеть, это от эмоций. Извини меня…
Он вздрогнул: она просила у него прощения.
- Не говори так, Юджиния. Это я всю свою жизнь должен буду просить у тебя прощения.
- За что?
- За все то, что сейчас с тобой происходит. За то, что я не могу тебе дать нормальную жизнь.
Все замерло.
- Я очень хочу тебя увидеть. И я не знаю, что делать. Я не разговариваю с папой, пока он не изменит своего решения. Мы не обедаем вместе, я ем в другой комнате.
Его тронуло это.
- Завтра они уезжают с Клуиз в пять обедать, а потом в театр. Я выйду в парк и буду ждать тебя в четверть шестого. Ты сможешь приехать?
- Да, - и про себя добавил: моя ласточка. Она, правда, напоминала всех зверушек и птичек и была до удивления хорошая.
- Я мечтаю увидеть тебя.
- Завтра, - сказал он. Кто-то обратился к ней на другом конце провода.
- До свидания, - сказала она и повесила трубку.
Он тщательно одевался, смотря в зеркало. Сначала он подумал даже побриться. Потом решил, что нужна ночь, чтобы утихло раздражение, и он только порежет ее щеки подрезанной щетиной.
Он пронаблюдал, как автомобиль мистера Нилла выехал из дома, узорная решетка огораживала уличную часть поместья, имея застежку - ворота. Ворота не успели закрыться, как он проскользнул в них. Александр решил не идти по открытой аллее, где его было видно, а пройти сбоку, вдоль забора, к самому парку.
Он осторожно ступил несколько шагов, собрался повернуть и замер: перед ним стоял громадный телохранитель. Слов не было. Тот сгреб его, оторвав от земли, пронес по воздуху и швырнул назад. Телохранитель прижал его головой к решетке, сжав подбородок. И начал давить.
- Я сказал тебе никогда не появляться около. Или тебе надоело жить на этой земле?
Толстые пальцы раздавливали подбородок, задирали его голову все выше и выше. Он снова оторвал его от земли и бросил. Александр приземлился на ноги, устоял, но не ударил. Это было бесполезно. Телохранитель сгреб его за шиворот и потащил к выходу.
- Еще один раз - и ты покойник! Ворота едва не стукнули ему в лицо. Вернувшись домой, он сразу же побрился и был рад, что не сделал этого до того, так как тогда бы он не смог сбрить грязь от касания чужой руки, разве только сбривая себе кожу: он чувствовал себя больным, он не переносил, когда кто-то касался его лица.
Потом он стал думать, сколько стоит пистолет, чтобы убить телохранителя. Чуть позже подумал, что это глупо: наймут еще пять новых. И взмолился Богу, лишь бы Юджиния не видела, что с ним случилось. Он бы не пережил этого.
Она позвонила позже вечером и плакала. Александра это потрясло.
Он не удивился, когда через два дня рано утром раздался звонок. Это не могла быть Юджиния. Он не ошибся.
- Здравствуйте, это…
- Марк Розен. Что вы хотите?
- Я рад, что вы меня узнали.
- Я - нет.
- Вы не против, если я заеду, буквально на пять минут?
- Я против, но вы все равно заедете. Так что валяйте.
- Я несусь.
Он повесил трубку и устало посмотрел на стену. Линия была пуста, как его жизнь. И только Юджиния была в ней - единственный свет. Который хотели погасить, забрать, унести от него. Проклятые люди, подумал он.
Он оставил дверь открытой, и адвокат без стука вошел в комнату. Александр не предложил ему сесть. Тот сам опустился на стул.
- Как найти дела? - спросил он, будто доктор больного.
- У нас нет никаких дел, и верю, что быть не может.
- Ну тогда прямо к делу, чтобы оно у нас было. Мистер Нилл очень недоволен тем, что происходит. Он знает, что произошло позавчера…
Александр пожал плечами.
- В следующий раз это может окончиться госпиталем. Это не угроза, упаси бог. Просто вы новый человек в этой стране и не знаете законов. Вы посягали на чужую территорию и пытались проникнуть в частное имение. Телохранители созданы для того, чтобы охранять их, и его долг был остановить вас. Вам повезло на первый раз: вы могли попасть в тюрьму. Александр безразлично смотрел на него.
- Я вижу, это не производит на вас достаточного впечатления. Но из тюрьмы можно и не выйти никогда. У мистера Нилла большие связи.
- Это угроза?
- Нет. Это еще нет. Но не пытайтесь подобное повторить. Мистер Нилл очень расстроен. Он не может ничего сделать с Юджинией, но он может сделать что угодно с вами. Вы понимаете, что он всесильный человек?
- Нет.
- Я думал, что вы умный мальчик. Александр скривился.
- Хорошо - юноша. Но я надеюсь, вы понимаете, что вы принадлежите к толпе "зеленых", так называемых "новоприбывших", у которых нет гражданства, а только отпечатки пальцев в управлении одного большого здания в Вашингтоне. И мистер Нилл может сделать так, что вас вышвырнут из этой страны в течение месяца.
Он только поражался мудрости этой девочки. И ее предвидению.
- Тогда эта страна действительно поглупела, если мистер Нилл может меня выкинуть из нее, потому что я ему мешаю.
- Страна здесь абсолютно ни при чем.
- Как ни при чем? Меня принимала страна, а не мистер Нилл, чтобы меня высылать.
- Выбрасывать вас будет суд. Я объясню технологию. В случае совершения любого преступления вы должны будете покинуть страну. Не во всех случаях, но так сделают. А подобрать для вас преступление будет совсем легко.
- Если я, например, ударю вас по лицу, меня вышлют?
- Если нет свидетеля и не останется следа, то нет: будет очень трудно доказать.
- Вы меня не поняли… - сказал Александр. И многозначительно посмотрел.
Однако адвокат пропустил это мимо ушей.
- Вы не понимаете. Или не хотите понять…
- Что?
- Я - ваш друг.
- Избави Бог и нас от этаких друзей. Александр взглянул на часы: пять минут истекли.
- Мистер Нилл может с вами сделать все, что захочет, вы не боитесь?
- Эта пластинка уже повторяется.
Он встал, прошел на кухню, налил стакан воды и значительно прошел через комнату, где сидел посетитель, в прихожую. Открыв дверь, Александр вышел на лестничную площадку и сказал:
- Я жду вас.
Адвокат догадался, взял свой изящный портфель и вышел на лестницу.
И увидел щедро протянутый ему Александром стакан воды.
- Ваши пять минут истекли. Адвокат взял стакан:
- Спасибо.
- Пожалуйста.
И выпил его до конца. Александр повернулся.
- И Последнее, - сказал Марк Розен. - Я не хотел об этом говорить, но вы меня вынуждаете…
- Да?
- Мистер Нилл об этом не знает. Но я знаю, что Юджиния провела в вашем доме две ночи.
Наступила пауза, он выдержал ее.
- Юджиния еще юна… В течение двадцати четырех часов я могу засадить вас в тюрьму за растление малолетних. С гарантией, что вы не выйдете оттуда никогда…
Александру стоило невероятного усилия сдержаться.
- Исчезните. Пока я не размозжил ваше лицо об эту стенку.
Он захлопнул дверь и прошел в комнату. Его не трясло, но он похолодел: он не мог поверить, что кто-то смел прикасаться своим грязным языком к их отношениям с Юджинией.
Он знал, что умный адвокат, работающий десять лет на мистера Нилла, никогда бы не позволил себе разговаривать так с теми, другими, с гражданами этой страны. А с ним он это легко позволял, считая, что тот не знает законов, тонкости, защиты. И он ненавидел себя за это и проклинал, что не гражданин.
Неожиданно на глаза ему попалась книга - "Крестный отец".
Старик, конечно, прав, что государство с его правосудием не должно быть главной властью и иметь всю силу, должно существовать что-то другое, внутри него. Потому что государство используют и пользуют, как хотят. Кто хочет.
Год назад он начал читать американские книги. "Крестный отец" был пятой. И эта основная философско-политическая мысль романа ему нравилась. Должна быть другая власть: не купленная, не развращенная, но справедливая.
Он позволил себе немного не думать о Юджинии, задумавшись о себе. Что он имел? Ничего. Чем обладал? Ничем. У него не было работы. Его мама и папа были там. Деньги вот-вот кончались, он не скопил ничего, за следующий месяц платить за квартиру было нечем. И он снова раскрыл газету.
Дайана первая заметила, что Юджиния стала спадать с лица. Она почти ничего не ела, ни на что не обращала внимания и сидела в своей комнате. Она начала бледнеть. Дайана потихоньку подсовывала ей в еду витамины и тонизаторы, но ничего не помогало. Юджиния продолжала чахнуть, пока Дайана однажды утром не ужаснулась ее виду. Тогда она сказала шепотом:
- Ты не будешь ему нравиться…
После чего Юджиния начала есть.
Но безразличия ее к жизни изменить было невозможно.
Он нашел себе работу. Из всех возможных работ он смог получить только эту - чернорабочий по укладке грунта, не то труб в него. Из всех даже грязных работ - эта была самая грязная. Из всех трудных работ - эта была самая трудная. Даже негры не шли на эту работу. Они хотели жить. После первого дня. Ему повезло, что это была пятница, после которой он два дня приходил в себя. И не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Ему казалось, что эту дорогу укладывали на нем. А не на грунте.
Но через неделю он втянулся. Человек - это животное, которое привыкает и приспосабливается к любой среде. Даже если и не хочет быть таким. Он стоял по колено в грязи, потный и мокрый, грязный и уставший, и вгонял лопату в землю - еще и еще, снова и снова - бесчисленное количество раз, от которого кружилась голова, гнулись колени, ныла поясница и болело все тело.