Их расписание, как у поездов в зимнее время, усложнилось. В четыре часа, не позже, ей обязательно нужно было быть дома. Школу пропускать она так часто не могла, к тому же близился конец полугодия. По идее, она пересмотрела с Анной все спектакли, театры и балеты в городе по воскресеньям. Благо, что папа никогда не просил ее рассказать, в чем там суть. Было интересно, что бы она рассказала. И в каких деталях.
Александр только поражался, как она к нему относилась. Юджиния слушалась каждого вздоха. И впервые в жизни ему не хотелось командовать или подчинять (женщина - раба мужчины, его ранняя теория), а хотелось баловать ее, ласкать и угождать. С ним она как бы исправлялась, все капризы исчезали, она была нежна, прекрасна и необыкновенна.
Как жизнь складывается, думал он, и уже ничему не удивлялся. Но главное удивление все-таки было впереди.
Декабрьский месяц стоял мокрый и грязный. Снег облеплял все едущее, идущее или стоящее, и лучше всех было деревьям: им не надо было мыться.
Он ненавидел мойку, на которую теперь приходилось ездить каждый день, - причуды или капризы мистера Нилла. Хотя это и давало им еще полчаса, час общения: он говорил, что была очередь.
Он привез Юджинию домой. И когда обедал на кухне, посмотрел на календарь. Приближалось Рождество. Самый большой праздник в Америке. Еще неделя, и у Юджинии начнутся каникулы.
Юджиния все время что-то обдумывала, была задумчивой, но ему ничего не говорила. Чтобы она не забеременела, он пользовался лимоном. Теперь его Дом был полон лимонов. Иногда Юджиния с ними играла и тогда была похожа на папуасского ребенка. А ему вспоминалась прекрасная строка из романса:
В бананово-лимонном Сингапуре…
Но хотелось поехать в Европу. Летели дни, и на, календаре, и в жизни их становилось меньше.
Мчался, полз или двигался навстречу Новый год, который на самом деле был старым, так как с каждым годом все становилось старее и никто не новел.
На кухню заглянула Юджиния и улыбнулась ему, так она с ним прощалась. Обедала она с папой и Клуиз. Клуиз почему-то про себя он никогда не называл мамой.
Он вспоминал ее длинные стройные ноги и воздух, разделяющий их тогда… Ноги.
Дома он смотрел в окно и думал, что, если повесить сеть над городом и снег остановить, снег повиснет над городом, не будет падать вниз и улицы будут чисты. Он засмеялся - ему не придется мыть машину.
Это были не самые умные мысли.
Он сделал себе чашку горячего шоколада, который любил, и заснул с воспоминаниями о прошлом.
В Рождество он проснулся с утра и не поверил, который час. Половина двенадцатого. Он никогда не спал так долго. И подумал, что Бог отпустил ему его грехи. А были ли они у него? Они у всех есть. С отпущенными грехами он встал и пошел умываться. Когда он позавтракал, рука взяла книгу, и он стал читать рассказ Куприна о Рождестве. Он всегда так делал в Америке: это давало ему действительное ощущение зимы, снега и какого-то праздника. Так он читал весь день до звонка. Это была Юджиния. Она поздравляла его, он поздравил ее тоже. Но поговорить они не успели, она быстро попрощалась.
Не прошло и двух мгновений, как снова раздался звонок. Он поднял трубку, подумав, что это она, и уже сказал:
- Здравствуй, Ю… - но запнулся и возмолился Богу, что не сказал "Юджиния".
Голос мистера Нилла произнес:
- Вы заедете за нами ровно в шесть часов. Костюм, пожалуйста. Благодарю, поздравляю, до свидания.
Александр тут же пошел к зеркалу и посмотрел на свой рот, который н е$7
Он тщательно уложил волосы феном, что делал очень редко, так как они волнились, были пышны и развевались, надел свой единственный костюм-тройку, который купил в Риме на базаре по невероятно дешевой цене: за сорок тысяч итальянских лир, но костюм все-таки был хорош и ладно скроенный. Накинул дубленку на плечи и вышел из дома.
Снежинки плясали маленьким хороводом и падали на землю. Они не таяли. Подморозило. Его собственный конь завелся только с третьего раза, и ему стало нехорошо при мысли, сколько бы стоило такси до дома мистера Нилла и что бы было, если бы он опоздал. Проклятая жизнь! Только в этих случаях он проклинал е ё$7
Он поехал. Машин на улицах почти не было, стояли рождественские сумерки, и было уютно смотреть на светящийся щиток приборов, светлый, как живой. Не будь Юджинии, он бы чувствовал себя страшно одиноко. В чужой стране, один, - особенно это чувствуется в праздники. Когда все с семьями, все с друзьями. А ты - ни с кем. Одинокий.
Он въехал в Гросс-Пойнт, здесь было еще тише, еще безмолвнее, чем везде.
Кто-то уже поставил машину у двери, так что ему не нужно было заходить в гараж.
Ровно в шесть парадное открылось. Ради праздника он вышел, чтобы открыть дверь, просто так, в шутку, - ему это делать никогда не надо было.
Он взглянул в горящие и удивленные глаза Юджинии: она никогда раньше не видела его в костюме.
И понял, что ей понравилось. Далее сказал с улыбкой мистер Нилл:
- Александр, ты становишься действительно настоящим шофером.
Он поблагодарил его за сомнительный комплимент. Юджиния легко усмехнулась: она-то знала, кем он в действительности становится.
Все сели в машину. Он поздравил семью с праздником, они тоже пожелали ему всего хорошего. Кроме Юджинии, она молчала.
Семья Нилл ехала в дорогой привилегированный ресторан праздновать, он должен был ждать в машине, чтобы потом везти их дальше. За один этот вечер мистер Нилл платил ему сто долларов. Они поехали. Александр впервые видел мистера Нилла в смокинге, и тому он шел. Клуиз была одета супермодно, что называется, экстравагантно, - он поразился, как может быть голо и прекрасно женское тело… когда отбросились меха. От его белочки чем-то вкусно пахло, она, бесспорно, была цветком семьи.
Всю дорогу они шутили, были в хорошем настроении, но он не прислушивался и только постоянно ловил внимательный взгляд Юджинии в зеркальце.
Припарковавшись у ярко освещенного подъезда, он помог им выйти. Портье хотел забрать машину, но он остановил его жестом. Мистер Нилл сказал, что он может съесть свой ужин в кафе напротив. И потянулся к карману. Александр поблагодарил, ответив, что не голоден. Он поставил машину за угол, включил музыку и вытянулся на сиденье. Играли легкий рок, он закрыл глаза и задумался. Александр вспомнил, как встречал Новый год там, - компании, друзья, его звали наперебой, гулянья до утра. И здесь…
Единственный человек, который теперь у него был во всем мире, - это Юджиния. Он по-прежнему не понимал своих чувств к ней, но знал, что то ощущение чувства, которое она ему дает - не одиночества, - важнее всего. Она появится только через два долгих часа.
Сначала ему послышался стук, потом повторился, он глянул в окно и не поверил: это была Юджиния. Она прибежала к нему в одном тонком гарусном платье, с обнаженной шеей. Он быстро открыл дверцу, которая закрывалась автоматически. Она упала в его объятия и стала целовать. Эта девочка бежала ради него, к нему, чтобы поцеловать его, не дать быть одному, не чувствовать одиночества. Уже за это, он знал, будет благодарен ей до конца жизни.
Ее жаркие с холодом губы шептали ему, как они соскучились, как они ждали, и такое, что у него кружилась голова. Он сжимал хрупкость ее плеч и не верил: за что ему это.
- Я хочу к тебе, - шептала она.
- Что ты, Юджиния?!
- Ты быстро ездишь…
- Да, но даже я не смогу успеть все это…
- Я хочу…
Он закрыл ее губы поцелуем, потом поцеловал ее глаза. Ее рука коснулась его за ухом, и он вспомнил. Александр достал из кармана бархатную коробочку, обвязанную лентой.
- Это тебе, Юджиния.
Ее глаза лучисто засияли. За этот свет он отдал бы потом много лет своей жизни, лишь бы они светили.
- Это мне? - Она не поверила.
Он кивнул. Она осторожно раскрыла, и мягкая улыбка озарила ее лицо. Это была маленькая цепочка на руку, недорогая, но золотая. Она сразу стала надевать ее.
- Юджиния, - сказал Александр.
- Что?
Он покачал головой.
- Почему?
- Твоя мама слишком внимательна. А из туалета не приходят с новыми золотыми цепочками.
- Как жаль. - Она засмеялась и поцеловала его. - Ты умный.
- Нет, но иногда случается. Надо же кому-то быть умным, одному… Она улыбнулась.
- Это твой первый подарок мне. Я буду беречь его всю жизнь. Можно, я положу его сюда? - и она указала на его любимое место на ее теле. Он кивнул, и она опустила цепочку в вырез платья.
- Надеюсь, Клуиз не будет проверять там… даже при всей ее экстравнимательности. - Она обняла его и поблагодарила. Он был рад, что она ничего ему не подарила, это не был его праздник. Ей пора было возвращаться, и Александр подвез ее прямо ко входу, чтобы она не шла даже шага раздетая.
Она выбегала еще два раза, чтобы поцеловаться с ним и обнять его в машине. Было томно и сладко сжимать ее льнущее трепещущее тело.
Вскоре вышла вся семья, и они поехали в Бирмингем, к другу мистера Нилла, продолжать вечер и веселиться. Они ехали и обсуждали обед, и какое было французское вино, и какой десерт, а Юджиния мягко улыбалась и смотрела на него в зеркальце.
Неожиданно Клуиз вспомнила:
- Юджиния, что-нибудь случилось с твоим животом?
- А что? - спросила Юджиния.
- Ты три раза выходила в туалет в течение обеда. И не просто шла, а почти бежала.
Мистер Нилл с тревогой посмотрел на дочь.
- Ю? - Он часто звал Юджинию первой буквой ее имени.
- Все нормально теперь, до этого было плохо. Чуть-чуть.
Все успокоились. Как над ней дрожат, подумал Александр.